Виктор Моключенко - Ретроспект: Исток
- По крайней мере, тут он на глазах. Нас почти сразу начали травить. Не остановись мы у Грейдера на часок другой, то в поисках обходного пути неизбежно пошли бы через Лабиринт, а чем все это закончилось ты знаешь. Вряд ли такое массовое появление выворотников и «сверхновой» простое совпадение. Когда совпадений много, они становятся закономерностями. Нас там ждали, и не успей Коперник туда раньше нас, не беседовал бы я с тобой.
- Да уж, ситуация – откинулся в стуле Кречет, подобрав жетон – Если все что ты говоришь, правда хоть наполовину, то я готов прямо сейчас лично отправиться к Маркову с предложением мира на любых условиях. Если начнется заваруха, у нас каждый ствол будет на счету, впору отловленных бандюков амнистировать и в строй ставить. Много у нас времени?
- Спросил бы чего полегче. После того как Лист вывалился с моста, неся информацию, прошло несколько дней. Ведь не напрасно именно возле Периметра и военных возник этот мост. Очень может быть, что с той стороны, где бы это ни было, его включили наши. На медальоне могут быть данные не только о мосте и Севастополе, но и о готовящемся прорыве. Так что думай, Кречет, думай, как нам проколоть этот туман, организовать канал связи и открыть жетон.
- У меня нет канала, искали уже, пробовали. Проводная связь через кабели, выходящие из Зоны, не работает. Должна работать, по всем законам физики, но не работает. Радиоволны словно ножом отсекает, доходя к Периметру. Тут у нас другая физика, иная, чуждая. Одна надежда вверх, на спутники, но это какие мощности надо иметь, что бы пробить барьер, держащий дымку, но пропускающий солнечный свет и поглощающий любые искусственные сигналы? Будь у меня канал, то ради своих людей я давно бы связался с внешним миром, сообщил, что мы еще живы. У нас вся надежда лишь на голубиную почту сталкеров, но оказывается, вы и так знали, что мы тут, и ничего не сделали.
- Сделали. Именно потому приемщики и стали вести с вами торговлю. Мы поставили запрет только на продажу големов. Если бы мы знали, как вывести вас обратно, без угрозы для жизни, давно бы это сделали. Потому наливай «лозу», генерал, посидим, помозгуем. Если невозможно организовать канал связи отсюда, тогда мне придется идти к Шуману на Экс-один. Я надеялся на твои коды доступа, вполне возможно они все еще работают и их не удалили из общей базы, но при отсутствии связи и коммуникаций у жетона должна быть предусмотрена резервная система.
- Добро, Звездочет. Бери Коперника, Браму, да кого хочешь бери, хоть с землей сравняйте Развязку, но доведите Листа к Шуману живым. Пусть тот откроет медальон, а я займусь переговорами и отошлю БТРы на Периметр.
Звездочет встал, а Кречет рявкнул в коридор:
- Иванцов, всем общий сбор, построение через десять минут - у меня пару новостей, хреновая и еще хреновей. Куда ломанулся, стой, еще одно - выгоните из ангаров БТРы. Что? А мне плевать, что там солярки мало. Нам главное до Периметра доползти, а там зальем по полной. Все лишнее за борт, оставить только боеприпасы.
Генерал перевел взгляд на Звездочета:
- Ну что, тряхнем стариной, разведка? Где наше не пропадало - и тут пропадало и там попадало.
- 19 -
- Офигеть… – восхищенно протянул Брама, прислушиваясь к показаниям голема – а я все думал, на фига козе баян, а сталкерам лицевой щиток в виде очков на всю мордень. Не, ну от ветра оно конечно удобно, пыль не попадает и все прочее, а тут вон какая штука - вся территория словно на ладони и аномалии подсвечивает. Везет же людям.
- Что, хороша игрушка? – довольно осклабился Лысенко, прислушиваясь к рокоту техники - А ты думал! За эти десять лет наука тоже не спала, а кой чему да научилась. Вот только благодаря ей особистов с моей шеи и сняли, весь состав после безвести через детекторы прошел, и четверть вывернутыми оказались! Страшно подумать, но зато теперь можно спать спокойно, не ожидая, что тебе выстрелят спину или ножом по горлу. Наружу теперь можно, карантинные Периметры еще вчера сняли, техники нагнали, в срочном порядке восстанавливают стену. Бахнуло над нами, не поверишь, не хуже атомной боеголовки, несколько километров как корова языком слизала. Круглыми сутками только и делали, что зверье от Периметра отстреливали, а оно перло как лосось на нерест. Да и сейчас забот по самое горло, смотреть в оба глаза, что бы какой-нибудь придурок из экскаватора не вылез и не пустился цветочки по Зоне собирать.
- А ты зубы на ветру не свети. Наука она ведь и нашими руками делалась. Сталкеров еще и в помине не было, а мы уже арты на Периметр привозили. Хорошо хоть теперь о нас вспомнили, и на том спасибо – прилаживая на плечо шеврон с надписью «Путь» поверх красного щита ответил Брама – А насчет погулять за Периметр, так в жизни, полковник, всякое быть может. Сам вон едва нам компанию не составил, а теперь вот я стою возле самой границы Зоны, и не ломает.
- Это точно – кивнул полковник, делая отметки в бумажках, краем глаза посматривая, как солдаты грузят на БТРы объемные ящики – Думал, не доживу увидеть путников на Периметре, а вона стоят, курят, ребятам моим страшилки рассказывают. Хотя за последние сутки они тоже насмотрелись страшилок, хоть в центрах Зоны и не бывали.
Брама довольно потянулся, с тоской поглядывая на проплешину в стене Периметра у которой возились экскаваторы и вышагивали солдаты в камуфляже. Те еще вояки, вон идет салабон, клювом щелкает, на два метра от него «выверт», а он как по бульвару вразвалочку. Окликнуть что ли? Нет, вон остановился, назад попятился, не иначе как голем предупредил.
- Ну, бывай, пехота – Брама пожал полковнику руки и ловко как кот вспрыгнул на тяжелогруженый БТР – будете у нас на Арсенале, заходите на рюмочку «лозы»! Примем в лучшем виде.
- Лучше уж вы к нам, а то знаю я вас, зайдешь, так и останешься должен. Звездочету поклон.
Брама кивнул, мол, понял, прикладом новенькой, облюбованной им грозы стукнул по люку, и тяжело взрыкнув колона отряда особого назначения «Путь» не спеша покатила вглубь Зоны. Звеня контурами защиты и с легкостью проходя сквозь аномалии как по пустому месту. Вот ведь черти, не сломались за столько лет, не согнулись под дыханием чужого гибельного пространства, выстояли, дождались, когда родина, наконец, вспомнит о них и снова позовет, как позвала уже много лет назад. На сердце бойцов новообразованного особого отряда было светло и радостно. Словно надежда проблеснула, наконец, сквозь свинцовую, незримую дымку подарив глоток счастья. Щедро, с лихвой отплатив за все горести и лишения, за все дни отчаяния, когда они были оторваны и отрезаны от всего мира. Никому ненужные, брошенные на произвол судьбы, забытые, подавленные, отрезанные от дома, от всего что было знакомо и известно они несли свой долг, сдерживая натиск тварей о которых на таком далеком и близком Периметре никогда и не слышали. Погибали, без надежды и права вернуться назад, туда, в далекие и жадно, до безумия, высматриваемые через оптику прицелов и биноклей в прорехах серой ленты Периметра клочки нормального пространства и тихой природы, где не свистели пули, не грохотали взрывы, превращая в пепел единую могучую страну и все, что было дорого.
Путники как дети смотрели на яркие машины, спешно латающие Периметр, которые так рознились от угловатой убогой техники, которую они помнили. Словно зачарованные смотрели на синеющую в провалах Периметра дымку леса, не затянутую привычной, опостылевшей пеленой тумана. Но самое большое потрясение они испытали тогда, когда Лысенко, хитро улыбаясь, вышел из КПП, и вдруг начал громко выкрикивать фамилии путников, которых знали только по прозвищам, которым пришли такие долгожданные письма. Несколько мгновений бойцы стояли, боясь поверить услышанному, а потом, увидев несущуюся на него мерцающую лавину, Лысенко зычно выругался, бросил сверток на землю и отскочил, чтобы не быть растоптанным. Пока путники дрожащими пальцами читали такие жданные строчки, над плацем плавно взметнулось и под звуки гимна расправилось трепещущее на ветру красное знамя. Весь свободный от караульной службы состав, выстроенный строгими рядами вдоль линии КПП, взял путникам под козырек. Но они этого не видели, а снова и снова они читали скупые строчки, рассматривали фотографии, боясь поверить в чудо, боясь закрыть глаза и проснуться, увидеть над собой серый потолок ангара и зарево прорыва. Полковник громко зачитал обращение верховного командования о присвоении путникам статуса отряда особого назначения при службе Пространственной Обороны, и наперед вышагнула мощная фигура генерала Одинцова. Под его грозным взглядом путники несколько пришли в себя, а он скользнул по ним взглядом, и первым делом распорядился провести прямо сюда несколько телефонов с усиленной аномальной защитой, для того что бы они смогли позвонить близким. Дальше творилось просто неописуемое. Уже потом путники узнали, что за многочисленными ходатайствами генерала Трепетова, решением Минобороны СССР информация о том, что люди, ушедшие в первый штурм и грудью сдержавшие аномальную угрозу Зоны в тысяча девятьсот девяносто первом году - живы, была предана гласности. Прежде чем объявить это во всеуслышание, родственников долго готовили, потому что можно вынести горе, но гораздо труднее принять новость о возвращении к жизни. Хмельные от счастья путники грузили БТРы в обратную дорогу, а генералы Трепетов и Кречет поглядывая на древние часы, ждали их возвращения. Неизвестно как пройдут переговоры с лесниками, но путникам было на это наплевать. Все что их разъединяло, оказалось смыто лавиной чувств, скупыми мужскими слезами, оросившими на обратном пути лица. И где-то высоко в серой выси, на миг разомкнулся вековечный призрачный туман, и впервые над Зоной проступило чистое небо.
