Андрей Ерпылев - Курорт на краю Галактики
Что-то огромное и угловатое пронеслось мимо нас, но вместо того, чтобы заткнуть отверстие «форточки», с грохотом разбилось о ее края, превратившись в рой осколков тут же затянутых космосом. Вот еще что-то еще более крупное… На этот раз, кажется, не угловатое…
Рев мгновенно прекратился и я, внезапно потеряв опору на упругие струи воздуха, со всего маху припечаталась головой обо что-то каменно-твердое…
Вам никогда не казалось, что выражение «искры из глаз» имеет под собой фактическую почву? Хлынувшим из меня фейерверком, вероятно, можно было поджечь копну сырого сена…
22
Блин! Сны какие в последнее время увлекательные видятся! Куда там стерео-ТВ! Просыпаться не хочется…
А все полковник с его шпиономанией… Надо же, как закрутил: террорист, мутанты какие-то ментальные, рыцари, мушкетеры… Стоп! Полковник-то тоже из какого-то сна! Или не из сна? Полноте, да сплю ли я вообще? Неужели?..
Я распахнула глаза, с ужасом ожидая увидеть проклятый крупнотоннажный шлюз и себя, удерживаемую от неминуемого падения в бездну только тоненькой ниточкой конечности самоотверженной Зареганды-Диу.
Фу-у-у! Ничего подобного. Обычная больничная палата. То ли реанимация, то ли терапия…
Я остановилась на психиатрии, не решаясь углубляться дальше. Да, собственно, и познания мои в медицине не простирались так далеко.
– Э-эй! – нерешительно, вполголоса позвала я сама не зная почему: вдруг на зов прибежит та самая синяя мымра или ее копия, пусть даже несколько менее сушеная и более благообразная.
– О-о! Проснулась, наша хулиганка! – раздался совсем близко от моего ложа очень знакомый голос. – Доброе утро! Хотя, какое тут может быть утро с этими проклятыми бесконечными сутками…
Голова напоминала двухпудовую гирю или, если еще образнее, резиновую грушу, применяемую, сами знаете для чего, до отказа набитую свинцовой дробью, но я героически приподняла ее с подушки.
– Лежите-лежите! – всполошился голос и что-то огромное теплое и ласковое легло на мой многострадальный лоб, мягко, но непреклонно укладывая непоседливую часть тела обратно.
Обидно! Даже рассмотреть не удалось ничего. Но голос-то явно знакомый…
– Это вы, господин Ловенбухр?.. – какой же у меня голосок: слабый, дрожащий, тоненький, словно у маленькой девочки.
– Я, я, милая Доза, – моих губ коснулось что-то прохладное и я только сейчас ощутила, какие они сухие и, наверное, растрескавшиеся, как глина под палящим солнцем. – Хотите пить?
Хочу ли я пить? Да я океан готова выпить, не будь он таким соленым! Хотя в рот льется что-то совсем не соленое, даже, наоборот, кисловато-сладкое, приятное, будто бабушкин клюквенный морс… Почему это вода в океане кисловато-сладкая? Я же отлично помню ее вкус – горько-соленый, противный… А почему океан? Я же в больничной палате?
– А почему океан?.. – совершенно внятно спросила я, когда питье, наконец, отняли от моих губ.
– Заговаривается девочка, – озабоченно произнес другой голос, не господина Ловенбухра, но тоже очень знакомый. – Похоже рановато она проснулась…
– Вы так думаете?..
Голоса постепенно отдалялись, причудливо сплетаясь и вибрируя, но я изо всех сил сопротивлялась наваливающейся на меня сладкой сонной истоме.
– Почему… океан… слад…
* * *Странно, так я рвалась сюда, так мечтала о том моменте, когда теплая волна омоет мои босые ступни и, щекотно завихрив струйки мельчайшего песка между пальцами, вновь отхлынет, чтобы вернуться вновь… Почему же не радует безбрежная зелено-голубая даль, ласковый пенистый прибой, зеленое солнце, дробящееся на миллионы своих отражений в мелкой волне?
Я прикрыла глаза и снова откинулась на спинку удобного шезлонга, подставляя лицо такому модному светилу, припекающему не через купол солярия на орбитальной станции, а в естественном, так сказать, виде, со всеми своими положительными (и вредными, кстати, тоже) качествами.
«Вот ты и на Адагрухе – радуйся! – временами насмешливо вещал кто-то, вроде бы за изголовьем шезлонга, но на самом деле, в моей бедной голове, прикрытой, слава Всевышнему, уже не гипсопластовым „шлемом“, а всего лишь широкополой панамой (ну и, всего-навсего, двойным-тройным слоем бинта под ней). – Прыгай, пляши! Ты этого добивалась…»
После приключений на станции, собственно прибытие на планету показалось обыденным и скучным до тошноты: повторный таможенный контроль (весьма поверхностный и ненавязчивый), доставка к побережью, слава Богу не болотистому, так обожаемому аборигенами, а вполне привычному песчаному, заселение в отель, номер в котором, кстати, несколько проигрывал поистине роскошной каюте на «Адагрухе-2»…
Знакомство с местными достопримечательностями (вернее с их полным отсутствием) заняло не более нескольких часов, «соотельщики» (сплошь гуманоиды) прискучили еще на орбите, банкет в честь прибытия был строго запрещен медиками… Поэтому и вожделенный отдых (купание в тщательно отгороженной от океана лагуне, сеансы солнечных ванн, изнурительные попытки найти достойного соперника на корте, безалкогольные вечера) уже не казался таким уж привлекательным. Эх, если бы рядом был хоть кто-нибудь из соратников по «ценакиреманскому делу»… Увы, восхитительная Зареганда-диу, героически спасшая меня и беспутного Мефодия, все еще пребывала в больничной палате на борту станции, да и не особенно стремилась на поверхность планеты, а господин Ловенбухр, по слухам, был настолько увлечен тяжбой с администрацией «Адагруха-2», что пренебрег заслуженным отдыхом. Кстати, это именно он, как говорится, закрыл грудью амбразуру, иными словами, заткнул своим обширным телом, клапан, позволив спасателям выручить нас всех из беды.
Даже сотворенный мной песик, как единственный уцелевший «квазибиологический объект, созданный психическим усилием» не смог последовать за мной…
Оставалось лишь вспоминать сладостные мгновения Приключения (да-да, именно так, с заглавной буквы), начинавшегося, как неприятность, но превратившемуся в самое захватывающее событие моей жизни.
Хоть бы полковник…
Куда там: он-то уж точно сейчас был в своей стихии! Обмеры, свидетельские показания, допросы, очные ставки…
Что? Разве я еще не рассказала?
Да ведь проклятый лже-Иннокентий остался жив!
* * *– Ха-ха-ха! Да вы молодец, милочка, а не преступница!
Господин Ловенбухр от смеха сотрясался в кресле рядом с моей кроватью словно огромный кусок желе. Он вообще оказался очень смешливым, этот выдающийся во всех отношениях мерганец. Вот уж от кого я не ожидала такой самоотверженности: виданное ли дело – ринуться грудью (ну не грудью, не грудью, какая разница?), чтобы защитить одну хрупкую девушку и еще пару существ заодно. Вы бы только знали, как он вырос в моих глазах после совершенного подвига! Он ведь даже сломал там у себя что-то незначительное… Лапочка!
– Ценакиремане, к вашему сведению, выживают и не в таких передрягах. Конечно, выход в безвоздушное пространство без скафандра и дикий перепад температур это вам не купание в летний полдень, но большого вреда ему это не нанесло. Естественно, ни одно живое существо в таких условиях не может жить полноценной жизнью и он тоже собирался вырастить из подручных, так сказать, средств некое подобие скафандра, но это заняло бы немало времени… Вы прервали процесс едва ли не на трети готовности.
– А он сможет что-нибудь рассказать?
– Что-нибудь? Да он расскажет все! Вот только приведут его в более-менее приличное состояние… Ценакиремане больше всего на свете ценят свою жизнь и этот – не исключение.
– Почему же он тогда отважился на такое опасное дело, как захват станции?
– Ну… Разные, знаете ли бывают мотивы… Может быть деньги, может быть неудовлетворенные амбиции… Может быть его просто принудили к этому каким-то путем…
– Что-то не производил он впечатления подневольного!
– Как знать. В конце концов, возможно, это просто ненависть ко всем, отличным от его расы. Или месть за погибших родственников.
– Погибших?
– Естественно. В конфликте, длящемся уже несколько сот лет погибли сотни тысяч его соплеменников… И миллионы ни в чем не повинных жителей Галактики.
– Так много?
– Да, девочка, очень много. Вы даже не представляете себе масштабов конфликта и жертв принесенных на его алтарь…
– Странно. До последнего времени я считала, что в Галактике давным-давно царит мир и благоденствие, а Комиссия призвана лишь противодействовать всякой недозволенной торговле или подобным террористам-одиночкам.
– Теперь вы знаете, что это не так. Но всем истинное положение дел знать совсем не обязательно. К чему нарушать Равновесие?
– Но…
– Это только подорвет Стабильность и ни к чему хорошему не приведет.
– Нет, я хотела сказать другое: откуда вы так хорошо все это знаете. Я вот, к примеру…
