Кирилл Бенедиктов - Завещание ночи
— Ты хочешь сказать, она ни разу не заглянула в портфель?
— Ким, ну это же железные старики, люди, прошедшие лагеря, ссылки… Если товарищ не разрешал раскрывать портфель — портфель не раскрывался.
— Ага, — сказал я. — Все понял. Продолжай, пожалуйста.
Тут мимо нас прошли, оживленно о чем-то беседуя, две женщины в белых халатах — очевидно, сотрудницы террариума. Они с интересом нас оглядели, но мой наряд уборщика, очевидно, успокоил их, потому что они не стали задавать никаких вопросов и скрылись в конце коридора.
— … Когда же она ушла на пенсию, секрет перешел к одной из ее учениц, научной сотруднице террариума, к которой мы сейчас и направляемся.
Я застонал.
— Еще кто-то в курсе?
— Не беспокойся, — снисходительно усмехнулся ДД, — Надежда Яковлевна — тоже кремень-женщина. Она старая диссидентка, участвовала в движении подписантов, КГБ ее не раз трясло. Никому и ни о чем она бы не рассказала, можешь быть уверен…
— КГБ ее трясло, — от возмущения я начал заикаться — терпеть не могу, когда любители начинают с умным видом рассуждать о профессионалах.
— Во-первых, КГБ не «оно», а «он». Во-вторых, ты понимаешь, что если бы Хромец хоть немного бы почесался и выявил все послелагерные связи твоего деда, а потом прошелся бы по этим связям, то со своими костоломскими ухватками он не потратил бы много времени, чтобы узнать, где находится Чаша… Пусть даже они все думали, что это рукопись книги… Фантастическое разгильдяйство… — тут я запнулся, потому что одна из женщин, прошедших мимо нас две минуты назад, возвращалась обратно и на этот раз рассматривала нашу компанию излишне внимательно. Впрочем, и теперь обошлось без расспросов.
— Я вообще не понимаю, почему он так долго тянул, — сказала Наташа. — С момента освобождения Романа Сергеевича прошло тридцать пять лет… а он спохватился только сейчас.
— Кстати, — я закончил обследование сектора между будкой «Металлоремонта» и углом ограды и пришел к выводу, что лысый поблизости все же не обретается, — а где твой дед прятал Чашу до ареста?
У ДД слегка затрясся подбородок.
— Дед мне рассказывал… Это было, в общем, даже смешно — ОН НИГДЕ ЕЕ НЕ ПРЯТАЛ! Просто отдал какому-то своему знакомому, который работал в серпентарии — тот поставил ее к медянке — как украшение. Потом знакомого тоже забрали, причем раньше, чем деда. Видимо, поэтому следователи не потянули за эту ниточку… А когда дед вернулся из лагеря, он заглянул как-то в серпентарий, каким-то образом открыл вольеру и просто забрал Чашу. Змей он вообще не боялся, никаких…
— Змеи, — повторил я, — змеи… Опять змеи. Так, может быть, в пророчестве имелась в виду все-таки настоящая змея, а не стрела от твоего драндулета?
— Слушайте, — сказала Наташа сердито, — мы долго будем торчать на этой дурацкой лестнице? Может, мы все-таки пойдем за Чашей?
Я одобрительно посмотрел на нее и скомандовал:
— Вперед, славные рыцари Грааля!
Идти оказалось недалеко. Мы прошли полкоридора и остановились перед дверью, которую украшала табличка с надписью: «Пирожникова Н.Я. Старший научный сотрудник».
— Подождите здесь, — строго сказал ДД и, постучав изящно согнутым пальцем по двери, толкнул ее ладонью. На секунду стала видна тесная комнатка и наполовину скрытая конторкой миниатюрная женщина в очках, а затем дверь закрылась за узкой и длинной спиной наследника двухтысячелетней тайны. Наташа вертела в руках букет.
— Неудобно как-то, — пожаловалась она вдруг. — Принимать цветы от человека, у которого только что случилось такое горе… Как ты считаешь, Ким?
— Не знаю, — буркнул я. — Я бы просто не стал дарить.
— Но все же красиво… Смотри, белая, желтоватая, розовая, алая, бордовая… у него хороший вкус.
— Да, — сказал я. — Это у него есть.
Интересно, подумал я, что этот краснобай плетет сейчас Н.Я. Пирожниковой? Рассказывает, какие мы хорошие, старинные друзья Романа Сергеевича? И как старик нас любил и привечал?
Дверь распахнулась.
— Заходите, — сказал ДД. — Я вас представлю.
Церемония представления, однако, затянулась, так как Н.Я. Пирожникова говорила по телефону. Причем говорила явно со своей бывшей наставницей Ольгой Даниловной.
— Да, Ольга Даниловна, — суховатым тоном соглашалась она с трубкой, — я поняла, Ольга Даниловна… Ну, разумеется, если вы ручаетесь… Да, и насчет друзей тоже… Я все понимаю, уверяю вас. Не беспокойтесь, Ольга Даниловна. Всего доброго.
Последние слова она произнесла совершенно официально. Пока она выслушивала указания Ольги Даниловны, я как следует ее рассмотрел. Было Пирожниковой Н.Я. лет сорок пять, у нее была маленькая изящная фигурка и скуластое татарское лицо с явно злыми карими глазами. Волосы она закалывала сзади в пучок, что, на мой взгляд, ей не шло.
Она резким движением положила трубку на рычаг и смерила нас с Наташей недоброжелательным взглядом. Я послал ей самую застенчивую из своих улыбок, но это не помогло.
— Здравствуйте, молодые люди, — сказала она наконец. Мы поздоровались, причем я так оживленно тряс головой, будто наше знакомство было моей затаенной мечтой последние года три. — Дима рассказал мне о вас.
Она вышла из-за своей конторки и, стремительно пройдя мимо меня, растворила маленький стенной шкаф. Накинула на плечи белый халат и вернулась к столу. Движения у нее были порывистые, и вообще она произвела на меня впечатление нервной особы. Раньше я полагал, что со змеями могут работать лишь чрезвычайно уравновешенные люди.
— Вы должны отдавать себе отчет, — продолжала она, застегивая пуговки халата, — что ни в каких иных обстоятельствах я не пошла бы на раскрытие нашего профессионального секрета людям со стороны… Но Ольга Даниловна ввела меня в курс дела, и я вынуждена отдать вам то, что хранилось в стенах нашего террариума более тридцати лет…
Она сделала паузу, выдвинула ящик стола и достала оттуда, к огромному моему изумлению, зубило и здоровенный молоток.
— Но вы должны понимать, какую ответственность берете на себя, — грозно сообщила она, помахивая зубилом. Стоявший поблизости ДД даже отодвинулся. — Разумеется, времена изменились, но это не означает, что можно впадать в эйфорию…
Она молниеносно пересекла комнатку и распахнула дверь.
— Прошу! — приказала Надежда Яковлевна. Мы вышли в коридорчик, где она торжественно вручила инструменты Лопухину, и, сообщив, что ей нужно закрыть террариум, дематериализовалась.
— Крутая тетка, — сказал я, когда она скрылась из глаз. — По-моему, ей и змей-то никаких не надо…
Дмитрий Дмитриевич рассеянно смотрел на орудия труда, неожиданно оказавшиеся в его руках. Сочетание костюма, молотка и зубила делало его неотразимым и загадочным.
— Боюсь я, ребята, — сообщил он молотку и зубилу — на нас с Наташей он даже не взглянул. — Столько лет эта штуковина лежала тут, под надежным прикрытием… А теперь я… то-есть мы… — он запнулся и недоговорил.
— Поздно пить боржоми, — сказал я грубовато. — Идея была целиком и полностью твоя, я вообще был против того, чтобы трогать Чашу… И сейчас против, если это тебя интересует… Но наследник — ты, тебе и было решать. Ты решил, а обратной дороги, извини, нет.
— Послушайте, — вступила в разговор Наташа, — а что, если выкинуть эту Чашу в море? Ну, куда-нибудь очень глубоко, так глубоко, что никаким водолазам не достать? Море-то огромное, этот ваш Хромец до конца времен будет искать…
— Натуля, — закричал я совершенно неожиданно для себя, — ты гений! Ты прелесть, Наташка!
В этот момент я совершенно отчетливо представил себе картину: густой туман над бескрайним утренним морем, плеск волн о борт лодки, хлопанье паруса или визг уключин, и медленно погружающаяся в непроницаемые глубины драгоценная Чаша. Выход был элементарным, и я не мог понять, почему за все тысячелетия, что прошли со дня сокрытия Грааля, никто до нас не додумался.
Наташа улыбнулась мне, совсем как раньше, больше глазами, чем губами, но в это время заговорил ДД, и наваждение рассеялось.
— Давным-давно тиран Самоса Поликрат, которому всегда баснословно везло, решил испытать свою судьбу. Он снял с руки драгоценный перстень и швырнул со скалы в море… А на следующий день его повар нашел перстень в желудке только что выловленной рыбы. Это очень страшная легенда.
Мы удивленно посмотрели на него.
— Есть вещи, отмеченные печатью рока. Нельзя пойти наперекор судьбе, древние это отлично понимали. Если бы можно было сокрыть Чашу в глубинах океана, это сделали бы еще первые Итеру. Но, во-первых, у Чаши есть своя воля, непонятная нам… и в один прекрасный день она может вернуться. Во-вторых, у Чаши обязательно должен быть хранитель — один или несколько. Есть еще и в-третьих… но это вы поймете сами.
— И все же я считаю, что это был бы лучший выход, — упрямо заявил я. — По крайней мере, это избавило бы человечество от хлопот на очень длительное время. Нас в первую очередь, — добавил я, глядя на Наташу.
