Стефани Перри - Лабиринт
Креспи застонал, пошевелился, а потом скривился от боли.
— Ты ранен, — прошептала женщина. — Не говори ничего, лежи и не двигайся.
МакГиннесс положила руку ему на затылок и погладила его коротко остриженные волосы. Она была очень испугана и просто не представляла, что делать дальше.
«Он умрет, если ты так и будешь сидеть и жалеть себя, — сказал внутренний голос. — Вы оба умрете, если ты ничего не предпримешь».
Она знала это, но не могла заставить себя встать.
Она ни за что не оставит его умирать одного.
Креспи казалось, что его спину жгут раскаленным железом или на нем загорелась рубашка и огонь перешел на кожу... Он застонал и попытался пошевелиться.
Боль была просто нестерпимой, казалось, что она распространилась на все клеточки тела, словно его безжалостно били кнутом или содрали кожу с костей. Раны горели, он чувствовал, что из них все время идет кровь, и понимал, что его состояние весьма плачевно...
МакГиннесс находилась рядом, дрожащим тихим голосом говорила, чтобы он спокойно лежал и не двигался, нежно гладила его по голове. Креспи закрыл глаза и постарался сконцентрироваться на ее руке, на ощущении от прикосновения женщины. У него в памяти всплыли давно забытые картины детства — убаюкивающая колыбельная, женские пальцы, дотрагивающиеся до него...
Креспи понял, что умрет, истекая кровью на грязном полу в темном лабиринте, или его разорвут чужие, которых выпустит Чурч.
Чурч!
Креспи смог собраться, произнеся про себя имя доктора. Несмотря на боль, он думал сейчас о человеке, который довел его до этого состояния и которому удавалось долгие годы скрывать от всех свою темную сторону. Он умело замаскировался. Он врал Креспи в глаза, а потом послал его на смерть — и все только для того, чтобы проводить свои изуверские эксперименты. Этот человек убьет Шарон МакГиннесс, прекрасную женщину, сидящую сейчас рядом с Креспи и готовую умереть вместе с ним.
Пол Чурч!
Внезапно внутри Креспи загорелся новый огонь, он был сильнее боли, раздирающей его тело, оказался исключительно интенсивным и ярким. Креспи открыл глаза и сквозь красную пелену увидел находящийся во мраке коридор.
Очень медленно, прилагая невероятные усилия, Креспи поднялся, почувствовал напряжение в своем израненном теле, а потом из ран на спине с новой силой хлынула кровь.
Он попытался встать и упал бы, если бы не МакГиннесс, которая находилась рядом и поддержала его. Креспи заметил, что она тоже ранена, кожа на ее плече разорвана, кровь из ран, оставленных когтями чудовища, запеклась на туго обтягивающей ее тело майке.
— Тебе... не следовало устраивать стриптиз ради меня, — попытался пошутить он, но из глотки вырвался лишь хриплый шепот.
— Тони... — ответила она, вложив в это слово все, что испытывала в этот момент. Выражение ее лица говорило о том же самом: беспокойстве, заботе, страхе, замешательстве и боли.
Креспи постарался улыбнуться:
— Я... со мной все в порядке. И я выведу тебя отсюда.
Они пошли по тускло освещенному коридору. Креспи думал о том, что он не позволит Чурчу остаться в живых после всего этого.
Чурч улыбнулся и молча поаплодировал силе воле Креспи. Такая целеустремленность! Поразительно, на что оказывается способен человек, поставленный в экстремальные условия. И пленники все еще на что-то надеются, зная, что надежда — это единственное, что у них остается.
Доктор нахмурился, вспоминая, как тяжело находиться в таком состоянии: жить только надеждой.
Чурч подумал о темных, отвратительно пахнувших туннелях в той пещере на маленькой планете, черных чужих.
Потом он почему-то представил, как скальпель входит в холодное тело...
Ему не хотелось больше играть, он вздохнул в разочаровании, что все так быстро завершилось, но решил, что так будет лучше. Желал он того или нет, но часть его все равно оставалась человеком и определенным образом реагировала на то, что он видел на мониторе. Конечно, это слабость, но он не мог отрицать ее.
Все закончилось.
— Прощайте, доктор Креспи. Прощайте, МакГиннесс, — сказал он. — Мне было интересно с вами.
С этими словами он нажал еще на одну клавишу, выпускающую из вольера последнего чужого.
Создавалось впечатление, что Креспи что-то искал. Его полные боли глаза бегали по темным стенам, когда они с МакГиннесс медленно и шатаясь пробирались по коридору.
МакГиннесс была поражена и одновременно испытывала облегчение от того, что Креспи все еще мог идти, вообще оказался в состоянии передвигаться, но понимала, что долго это не продлится — силы его угасали. Его спина стала одной большой раной, когти чудовища разорвали мышцы на куски, свисающие со спины. За ними тянулся кровавый след. Кровь капала и с его спины, и с пропитанных ею брюк.
Казалось, что в этой части лабиринта нет выхода, потому что дверь на противоположном конце, к которому они пришли, была заперта. Она слабо освещалась из какого-то проема наверху, начинавшегося в метре за пределами их досягаемости. Свет был мрачным и тусклым.
Буркнув что-то себе под нос, Креспи начал колотить ногой по стене, в привинченное болтами устройство, бьющее электрическим током. Это было совсем небольшое приспособление, чуть больше кулака, а если оторвать его от стены, то как оружие оно не принесет никакой пользы. Но вот металлическая подставка, на которой оно держалось, — это совсем другое дело...
— Помоги мне, — прошептал он и остановился. Он дышал часто и неровно, его бледный лоб покрывали капельки пота.
МакГиннесс тоже ударила по стене, попав каблуком в саму металлическую подставку. Они стали работать по очереди, оба вспотели и стонали от боли.
Удары Креспи были тяжелыми, его лицо стало пунцовым, он бил по металлу с нечеловеческой силой. Полковник начал что-то несвязно бормотать, слова вылетали вместе с каждым ударом:
— Чурч... хочет... показать нам... но я... сам... вначале... покажу ему!
В конце концов послышался страшный треск и подставка свалилась на пол: им удалось согнуть металл рядом с одним из крепежных винтов. Электропровод все еще присоединялся к стене и злобно шипел на них. Из него вылетали маленькие голубые искорки.
Креспи нагнулся, радуясь победе и крича от боли, и подхватил толстый, тяжелый металлический стержень, длиной с руку от кисти до локтя. Каждый конец оказался слегка загнут — в тех местах, где стержень прикреплялся к панели.
— Я убью его, — сказал Креспи и искренне верил в это и сердцем, и душой.
Глаза полковника казались черными, в них горела ненависть, бледные губы вытянулись в узкую линию. Во всем его облике чувствовалась целенаправленность.
МакГиннесс кивнула, зная теперь, что заставляет Креспи двигаться дальше. Черт побери, он точно приложит все усилия, чтобы выполнить свое обещание. Он был полон ненависти. МакГиннесс наблюдала за выражением его глаз и надеялась и молилась, чтобы случайно не оказаться на его пути. Креспи определенно был плох, но нацелился на осуществление задуманного, пришел в ярость и не замечал больше никого и ничего вокруг.
МакГиннесс посмотрела на закрытую дверь позади них, потом перевела взгляд на ту, что была впереди.
— Куда теперь? — спросила она.
Креспи уже открыл рот, чтобы ответить, но она так никогда и не узнала, что он хотел предложить, потому что сверху раздался дикий рев, послышалось движение. Чужой был совсем близко.
Креспи поднял металлический стержень и посмотрел на отверстие в потолке.
— Отойди, — властно приказал он МакГиннесс.
Стук тяжелых шагов теперь казался громче. Над отверстием появилась тень и заслонила собой тусклый свет.
Послышался лязг зубов, потом ожидаемое шипение. Это чудовище тоже определенно было голодно и предвкушало, как с жадностью вопьется в человеческую плоть.
Чужой спрыгнул вниз, готовый к атаке, все его туловище напряглось, и оно уже собралось наброситься на людей...
Тут вперед вышел Креспи. Его глаза горели.
Он замахнулся металлическим стержнем, из горла у него вырвался какой-то воинственный клич, в котором смешались ненависть, гнев и боль. Он нацелился в блестящую, вытянутую голову чудовища — и нанес удар, вложив в него весь остаток сил.
Бах! — металлический стержень попал в цель — прямо в черепную коробку чужого.
— Нет!!! — закричала МакГиннесс, отшатываясь назад.
Дверь в конце коридора открылась как раз в тот момент, когда взревело чудовище. Из него брызнула шипящая кислота, потом полилась ручьем, сильным стремительным потоком — на металлический стержень, на стены и на Креспи.
Невероятно, но чужой повернулся и бросился в открывшуюся дверь.
Креспи рухнул на пол.
Полковник почувствовал, как кислота из тела чудовища попадает на него, как густой, ядовитый поток с всплеском льется ему на грудь. В этот момент дико закричала МакГиннесс.
«Неужели придется умереть вот так...»
Это была его последняя оформившаяся мысль перед тем, как кислота сожгла его одежду и коснулась кожи. Казалось, что все его тело пронзило раскаленным добела железом.
