Юрий Брайдер - Особый отдел
Когда пресс-секретарь, зазывно покачивая бёдрами, удалилась, Людочка с облегчением вздохнула и вполголоса произнесла:
— Скорее я дедушку Кондакова приласкаю, чем тебя, стерва.
Затем она позвонила в Ростов и примерно в той же манере битый час беседовала со старой гвардией тамошнего роддома, а напоследок, уже вновь пребывая в объятиях похотливого пресс-секретаря, связалась с Сестрорецком, который, как оказалось, почти полвека назад подарил миру президента Митина.
Сестрорецкие акушерки, в отличие от своих южных коллег, вели себя куда более сдержанно (что ни говори, а статус обязывал), но кое-какими сведениями всё же поделились.
Пришлось Людочке вновь обратиться за помощью к пресс-секретарю, обе рученьки которой уже прочно обосновались под чужой блузкой. В такой ситуации волей-неволей перейдёшь на «ты».
— По той же схеме сделай мне справку о профессоре Шульмане. А заодно подбери материалы, касающиеся поездок выдающихся специалистов-гинекологов по регионам страны. Ограничимся периодом с сорок восьмого по пятьдесят третий год.
— На этом, надеюсь, всё? — пресс-секретарь уже без всякого стеснения присосалась к губам Людочки.
— В плане работы — да. — Людочка мягко, но решительно отстранилась. — Иди… Я подожду тебя здесь. Только один вопрос. Почему ты не любишь мужчин?
— С чего ты это взяла? — пресс-секретарь резким движением откинула назад растрепавшиеся чёрные волосы. — Я люблю всех. Мужчин, женщин, стариков, детей, животных. Но для этого они должны чем-то увлечь меня. Если хочешь, пригласи какого-нибудь страстного и неутомимого самца. Он нам совсем не помешает. Я брюнетка, ты блондинка. Для контраста подошёл бы рыженький… Обожаю тебя! — она вновь чмокнула Людочку в губы.
Вернувшись, пресс-секретарь застала Людочку в обществе лысоватого, рыхлого мужчины, согласно веяниям современной моды слегка небритого, что делало его похожим на старого хряка, уже начавшего постепенно дичать и вследствие этого обросшего жёсткой щетиной неопределённого цвета.
При виде этого нового персонажа пресс-секретарь так опешила, что без всякого сопротивления позволила Людочке завладеть всеми собранными материалами. Впрочем, замешательство длилось недолго. Хрякообразный мужчина дружески потрепал пресс-секретаря по ляжке, а Людочка с лучезарной улыбочкой сказала:
— Я просто не могла уйти отсюда, не познакомившись с вашим мужем. Мы очень мило побеседовали о проблемах ранней диагностики внематочной беременности. Он даже любезно предложил мне пройти профилактический медосмотр, но я, за неимением свободного времени, отказалась. Следующая серия нашего проекта будет обязательно посвящена мужчинам-гинекологам, самоотверженно исследующим то, о чём их менее удачливые собратья могут только мечтать. А назовём мы эту серию так: «Дело — труба». Вы, конечно, понимаете, что имеются в виду маточные трубы… А теперь не смею вас больше задерживать. Всего хорошего.
Проходя мимо ошалевшего пресс-секретаря, Людочка небрежно обронила:
— Ты для контраста хотела рыженького, но я сумела раздобыть только лысенького. Пользуйся на здоровье.
На обратном пути она посетила экспертно-криминалистический центр, в штате которого продолжала состоять, и, выслушав массу комплиментов по поводу своего якобы округлившегося брюшка, засела за первый попавшийся свободный компьютер.
Скоро выяснилось, что профессор Шульман прямых потомков на территории России и ближнего зарубежья не оставил, зато светлую память о его коллеге и постоянном научном оппоненте профессоре Плотникове хранили двое сыновей, четверо взрослых внуков и даже вдова Даздраперма Осиповна, благополучно дожившая до весьма преклонного возраста.
Именно её-то и полагалось посетить в первую очередь, но пока что Людочка ломала голову над странным именем, дававшим, по-видимому, ключ к пониманию характера и мировоззрения чересчур зажившейся старушки. В конце концов выяснилось, что Даздраперма означает всего лишь «Да здравствует Первое мая». Как говорится, простенько, но со вкусом. С таким имечком хоть сейчас на баррикады.
И всё же это был ещё не приговор. Как известно, основатель шведской королевской династии Бернадот носил на груди татуировку «Смерть тиранам», а знаменитый богоборец Демьян Бедный на самом деле имел фамилию Придворов и в юности едва не посвятил себя служению церкви.
Убеждения человека меняются с ходом времени, из цепких лап которого не смог вырваться ещё ни один смертный, и вдова Плотникова могла сейчас придерживаться каких угодно взглядов, включая и полное отсутствие оных, что является самым отчётливым признаком высшей мудрости.
При всём при том соваться к старушке в образе телевизионной дивы не стоило. Людям всегда было свойственно критическое отношение к вещам и явлениям, с которыми они впервые столкнулись уже в зрелом возрасте. Как говорится, старый кобель на новой цепи удавится.
Поэтому после некоторых размышлений Людочка захватила с собой два журналистских удостоверения. Одно — газеты «Патриотический набат», а другое — журнала «Демократическая мысль». В её понимании между двумя этими полюсами располагался весь спектр политических пристрастий рядовых россиян. Оставалось лишь главное — в нужный момент не перепутать удостоверения.
По неизвестной причине вдова профессора Плотникова одна занимала огромную академическую квартиру, хотя, как было известно Людочке, оба её сына, не говоря уже о внуках, имели жилищные проблемы. Значит, наличествовала в старушке какая-то червоточина, заставлявшая самых близких людей держаться от неё подальше.
Сквозь филёнчатую дверь, сохранившуюся ещё, наверное, со времён развитого социализма и первых полётов в космос, слышался стук пишущей машинки (звук по нынешним компьютеризированным временам довольно редкий) и многоголосое кошачье мяуканье. Кнопка звонка имела вид не менее древний, чем пупок Аполлона Бельведерского.
Дверь открыла соседка, помогавшая Даздраперме Осиповне по хозяйству, а в полутёмной прихожей Людочку встретило недружелюбное шипение пяти или шести разномастных кошек. Ваня Коршун, надо полагать, сюда и заходить бы не стал, словно в лепрозорий или чумной барак.
Людочка изложила цель своего визита, как всегда, высосанную из пальца, и не преминула осведомиться о здоровье хозяйки.
— Ничего себе, — ответила соседка. — Только что откушала, а сейчас пишет.
— Пишет? — удивилась Людочка. — Не иначе, как мемуары.
— Нет, жалобу в конституционный суд.
— Кто же её обидел?
— А все, кто ни попадя! — соседка махнула рукой. — Начиная от Думы и кончая дворником… Верила бы в бога, так имела бы на старости лет успокоение. И не воевала бы со всем белым светом… Вы случайно не из демократов будете?
— Я придерживаюсь политики нейтралитета и неприсоединения, — ответила Людочка. — Как Швейцарская конфедерация.
— И правильно делаете, — похвалила хозяйка, вряд ли понимавшая разницу между Швейцарией и Швецией. — А то она демократов на дух не принимает. Недавно на самого Патриарха жалобу накатала.
— Разве Патриарх демократ?
— Для неё если не за Сталина, так сразу демократ.
— Понятно, — кивнула Людочка. — Кто предупреждён, тот вооружён.
— Как вы сказали? — соседка приложила руку к уху. — Кто заражён?
— Я сказала, можно ли мне пройти к Даздраперме Осиповне?
— Иди, дочушка, иди. Она свежих людей привечает… Если те не демократы, конешно.
Распугивая кошек, Людочка двинулась на стук пишущей машинки, доносившийся из глубины квартиры.
Даздраперма Осиповна как никто другой соответствовала определению «божий одуванчик». Несмотря на почтенный возраст, она была мала и тщедушна, словно кикимора, а головку её окружал венчик фиолетовых волос, тонких, как пух. На птичьем носике старушки сидели огромные очки, а ещё одни — с синими стёклами — висели на груди вместо медальона.
Тем не менее взгляд, который профессорская вдова немедленно навела на гостью, был проницателен и сух, как у великого инквизитора.
Людочка расшаркалась и предъявила удостоверение «Патриотического набата», на ледериновой обложке которого были изображены серп и молот, но не скрещенные, а расположенные порознь (оставалось только догадываться, что их ожидает в ближайшем будущем — смычка или схватка).
Из вороха печатной продукции, покрывавшей не только стол, но и диван, старушка извлекла газету соответствующего наименования и стала изучать её последнюю страницу, используя, словно придирчивый эксперт, то одни, то другие очки.
— Почему ваша фамилия не указана в списке сотрудников редакции? — голос у Даздрапермы Осиповны был чётким и резким, словно звук клавишей её допотопного «Ундервуда».
— Я в «Набате» работаю совсем недавно, — не промедлила с ответом Людочка. — Ещё не прошла испытательный срок.
