Василий Головачев - Война HAАRP
– Как процесс?
– Нормально, – пробормотал Олег, не поворачивая головы; его пальцы бегали по клавиатуре ноута, как пальцы пианиста, играющего фугу. – Ундуляция на грани расползания, мы организовали пробой облачного электричества в ионосферу, такая молния в небо шарахнула!
Афанасий пожалел, что пропустил зрелище.
– Что теперь?
– Ещё часок покрутимся и домой, процесс пойдёт сам собой, через двенадцать часов дождь прекратится. Мы перекрыли холодным арктическим струям кислород, ПНД перестанет собирать воду.
Афанасий перебрался в кабину лётчиков, которым нельзя было ни отвлекаться, ни тем более спать, несмотря на великолепное компьютерное оснащение «Ила». Холодный шлем остудил кожу на голове. Послышались знакомые писки, звоночки, скрипы, шелест – фон связи с наземными службами и спутниками.
– Центр, я «сто седьмой», мы заканчиваем.
– Отлично, «сто седьмой», – отозвался дежурный оператор. – Заправка планируется в Благовещенске.
– Знакомые места. Новостей для нас нет?
– Минуту…
Шорохи, писки, обрывки тихой музыки…
– «Сто седьмой», по сети радиоэлектронной разведки прошло сообщение об активизации средств наблюдения за космодромом Восточный.
– Ну, это, по-моему, нормально, америкосы любуются своим пузырём.
– Нет, здесь другое, они сосредоточены на определении ваших координат. И ещё: «Х-37» опустился на более низкую орбиту, километров на четыреста ниже, и пройдёт над вами чуть раньше. Будьте внимательны.
Интуиция «сделала стойку».
– Костя, мы можем посмотреть вверх?
– Не понял, Афанасий Георгиевич?
– Наши локаторы на каком расстоянии видят цель?
– Километров на сто.
– Надо бы задрать нос и посмотреть, не летит ли кто над нами. Впрочем, отставить, «тридцать седьмого» мы всё равно не увидим.
– В каком смысле?
– В прямом. Он будет сейчас пролетать над ундуляцией, а перед этим снизился на четыреста километров. Спрашивается, зачем?
– Вы думаете…
– Я предполагаю.
– Даже если мы его увидим, сбить не сможем, наша «стрела» хороша на низких высотах, километров до двадцати максимум.
– Центр, я «сто седьмой», где в настоящий момент «Х-37»?
– Почти точно над вами, – ответил центр спустя несколько секунд.
Афанасий прислушался к своим ощущениям.
Повеяло холодным ветром, словно система кондиционирования кабины заработала сильней.
Картина перед глазами начала расплываться, будто они заполнились слезами.
Стало трудно дышать. К горлу подступила тошнота. Закружилась голова.
– Египетский фараон! – изумлённо охнул Витюша.
Костя потёр глаза, мотнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, руки его задрожали.
– Командир…
– Чую! – бросил Афанасий, борясь с головокружением. – Держитесь.
Глянув на полосы металлической сетки, прикреплённые к стенкам кабины, – доработчики попытались усилить и защиту лётчиков, – он выбрался в пассажирский отсек.
Головокружение пошло на убыль, тошнота отступила, хотя глаза вернули способность видеть не сразу. По взглядам членов группы Афанасия понял, что они тоже испытывают неприятные ощущения, хотя и не столь сильно, как пилоты.
– Кто там… балуется, командир? – спросил Дохлый, морщась.
– «Х-37».
– Сволочь! Мы не можем его сбить? Или хотя бы отпугнуть?
– Рогатку не взяли. – Афанасий вернулся к лётчикам.
Те с трудом управляли самолётом, и лица у обоих были белые, слепые, готовые погаснуть.
– Командир, мы на пределе, – слабым голосом проговорил Костя.
– Маневр вниз с уходом в противоположную сторону от вектора движения «тридцать седьмого»!
– Это куда?
Афанасий быстро сориентировался, просчитав траекторию американского военного беспилотника.
– Северо-запад!
Самолёт опустил левое крыло, м а с с и в н о обрушился вниз, ближе к дождливой зоне ПНД, начал терять высоту.
Через минуту наступило облегчение.
Лётчики выровняли самолёт, летевший теперь на высоте четырёх километров, буквально прыгая с облака на облако, раскачиваясь и содрогаясь в воздушных вихрях, порождённых резкими перепадами давления краевых фронтов ундуляции.
– Центр, я «сто седьмой», атакован потоком электромагнитного излучения, вынужден прекратить работу.
– Секунду, «сто седьмой»… – Пауза. – Результат достигнут?
Афанасий высунулся в пассажирский отсек.
– Олег, мы можем отключить машину?
– Вообще-то часок покрутиться не мешало…
– Да или нет?
– Думаю, процесс дальше пойдёт на автомате.
Афанасий сел на место.
– Центр, процесс нейтрализации запущен.
– Садитесь в Благовещенске, ждите указаний. Как самочувствие?
Афанасий посмотрел на оживающих пилотов, по омертвелым лицам которых текли ручьи пота.
– Живём.
– Возвращайтесь.
– Над нами никто кроме тридцать седьмого не пролетал?
– Никто.
– Значит, это его рук дело.
– Разберёмся.
Он снял шлем, посидел с потной гудящей головой, ощущая блаженное расслабление, встал, похлопал Костю по плечу.
– В Благовещенск.
Подмосковье, г. Королёв. 12 июня, полдень
– В столовой сегодня день бурят-монгольской кухни, – сказал Черняк, входя в кабинет командующего. – Не хотите попробовать? Буузы у них – объеденье!
– Что за буузы? – рассеянно поинтересовался Зернов, вороша бумаги в тумбе стола.
– Большие пельмени ручной лепки.
– Что я, пельменей не едал?
– Они похожи на хинкали, но внутри рубленая говядина и баранина со специями – пальчики оближешь! Кроме того, есть солёный сиг и суп «Пустыня Гоби», потрясающий суп!
– Он что же – из песка пустыни Гоби?
– Суп как суп, с бараниной и специями, подают с жареной слоёной лепешкой гамбир, очень вкусно. Ещё хугабша есть – печень в тонкой плёнке жира.
Командующий закончил поиски, разогнулся, держа в руке синюю папочку, бросил её на стол, с любопытством посмотрел на страдающее лицо заместителя.
– Что это ты монгольскую кухню рекламируешь? Отравить начальника вздумал?
– Никак нет, товарищ генерал, есть очень хочется, – признался Черняк, не торопясь садиться. – Я со вчерашнего дня маковой росинки во рту не держал, живот подвело.
– С чего это? Похудеть захотелось?
– Сутки на заводе просидел, теперь вот за вами приехал, Белов и Грушко хотят показать новый излучатель, прототип серийного.
– Не слишком ли быстро они справились?
– Больше недели прошло, а изобретать ничего не надо, только расчёты сделали. Главный конструктор неймса сидит в лаборатории днями и ночами, такой настырный дед оказался. Для изготовления его детища особых материалов не потребовалось, за исключением танталовой проволоки для резонатора, а проволоку наши снабженцы привезли из Питера, с ракетного завода.
– Ты уже видел неймс в действии?
– Нет, Белов только сказал: берегите сердце, – в том смысле, что увидим нечто необыкновенное.
– Поехали.
– Денис Самойлович, давай заглянем в столовую, – взмолился массивный, крупногабаритный зам. – Я мигом, проглочу пару буузов…
– Пару тонн, – усмехнулся Зернов.
– Денис…
– Ладно, идём, я тоже поем.
На обед потратили сорок минут. Командующий ел неторопливо и спутника не торопил, о чём-то размышляя. Черняк был ему за это благодарен, успев съесть на закуску рыбу, уничтожить тарелку супа и умять две порции буузов.
За обедом говорили мало, Зернов лишь спросил, как идут дела с доработкой «сто седьмого». Черняк ответил: всё по плану, команда занимается теорией и практикой, и на этом беседа закончилась. Лишь когда садились в машину командующего, Денис Самойлович спросил:
– Что ты имел в виду?
– Вы о чём? – осведомился Черняк, с блаженной миной на лице умащиваясь на заднем сиденье «Лексуса».
– Группа Пахомова, ты сказал, занимается теорией и практикой.
– А… это означает, что полковник Пахомов рьяно изучает азы ионосферной и климатической физики, заставляя подчинённых заниматься спортом, единоборствами и стрельбой.
– А это зачем?
– Он спецназовец до мозга костей и мыслит категориями спецназа, на практике показывая преимущества заповедей бойца «Альфы».
– Каких заповедей?
Черняк откинулся на спинку сиденья.
– К примеру, он внушил парням группы короткую, но ёмкую заповедь: пот экономит кровь. То есть чем больше тренируешься, тем больше у тебя возможностей остаться в живых в экстренных ситуациях.
Зернов помолчал.
– По-моему, хорошая заповедь.
– Это даже не заповедь – закон спецназа. Есть и ещё не менее интересные, к примеру: побеждает не тот, кто стреляет первым, а тот, кто попадает первым.
Зернов усмехнулся, покачал головой.
– Вряд ли его навыки пригодятся в нашем деле.
– Кто знает, – не согласился заместитель. – Мы начинаем вмешиваться в климат-процессы по всему миру, и американцы не упустят случая нам насолить.
На заводе «Косинус» приехавших встретил начальник службы безопасности.
