Андрей Максимушкин - Не герой
Посему первый удар однозначно придется выдерживать силами ополченцев. Уже затем постепенно будут подтягиваться подкрепления. Нехорошая картина вырисовывается. Василий подумал, что воевода Виктор может и не спешить бросать своих людей в бой. Речь ведь не идет о вендских поселенцах. Чудь клятву верности Вендии не давала.
К сожалению, новости до затерянного в лесах чудского села доходят медленно или вообще не доходят. Василий краем уха слышал, что венды проводят войсковую операцию по очищению Пустошей, но никакой конкретики. Только кое-что о боях на Ежаве и сражении маневренных групп у бывшей Власовой заставы на Вятке. Большой войны с кайсаками нет. Взаимное прощупывание обороны и приграничные конфликты. Вроде бы, если газеты не врут, венды воздерживаются от крупных войсковых операций, ограничились укреплением рубежей по Волге и парой чувствительных рейдов дальней авиации.
Что там сейчас с кайсаками в Пустошах, непонятно. Информации нет, последние новости были аж три недели назад. За это время многое могло измениться. Может быть, кайсаки подтянули свежие части и вышибли вендов из Пустошей. Возможно, венды их разгромили. Тогда получается, к Сторогору идет отрезанная от своих кавалерийская часть. Кайсаки пытаются оторваться от вендов, обойти Пустоши с севера и выйти к Уралу. В этом случае кайсаки будут грабить всех, кого встретят. Надеяться на снисхождение к бедным лесовикам тщетно. Степнякам не до сантиментов, самим бы выжить.
Что там происходит, неведомо, а жить как-то надо. Вестей от разведчиков пока нет. Идти в лес, не зная куда именно, нельзя, без разведки может так выйти, что ополченцы разминутся с кайсаками, и те спокойно выйдут к беззащитному селу. Остается ждать новостей.
Василий и Лушик с утра устроили небольшие учения. Все равно время девать некуда, а безделье – самый страшный враг солдата. Эта истина касается и ополченца. Оглянуться не успеешь, половина войска разбежится по домам и полям. Одному на четверть часа сходить, дров наколоть, другому приспичит яблоки собирать, третий в поле попрется или вспомнит, что жена просила воды для стирки натаскать.
Нет, раз рать собрали, распускать ее нельзя. Командиры вывели свое войско на пастбище, свели десятки в два орднунга. Первым делом устроили учебные стрельбы. Да, в цель чудь била точно, половина мужчин не первую зиму на охоту ходят, стрелять умеют. Василий же, видя, что его бойцы предпочитают вести огонь стоя или с колена, схватился за голову. Кайсак это не лось или медведь, он ведь, гад этакий, тоже стрелять умеет.
– Десятские, ко мне! – заорал Хабулай.
– Так, будем учиться ползать. Ты, ты, ты и ты, молодцы, били из положения лежа. Остальные, будем считать, уже мертвые.
– Как?
– А вот так!!! – грозный рев Василия оборвал посыпавшиеся было шуточки, заставил мужиков опустить вылупленные на лоб глаза. – Убили вас степняки. Всем лежать! А ну! Кому сказал?!
С помощью Лушика и вовремя вспомнившихся чудских ругательств ему удалось восстановить дисциплину и заставить десятских проползти на пузе по полсотни метров.
– Жопу опусти! Морду вниз! Быстрее! Нефиг копошиться! Жопа! – Василий наступил на выпяченную заднюю часть ополченца. – Давай, ползи. Вперед.
Разобравшись с командирами, перешли к остальным ополченцам. До полудня сельская сотня ползала по пастбищу. Люди быстро устали и уже не обращали внимания на разбросанные тут и там коровьи лепешки. Видок у бойцов был еще тот, но зато начало получаться. Василий дал пару очередей из автомата поверх голов, реалистичности ради. Эффект был потрясающим, даже исподтишка саботировавшие тренировку ополченцы вжались в землю и уже не приподнимались на карачки, старались не подставлять голову и задницу под вражеские пули.
– Вот так, – Хабулай удовлетворенно потер руки. – Приступаем к огневой подготовке.
Сотня построилась. Интервал в три шага. Затем рывок вперед. По команде «Атас!» – упасть на землю, проползти двадцать шагов. Остановиться. По команде «Огонь!» – открыть огонь по мишеням.
Первый забег показал, что ополченцы управляются в бою хуже баранов. Каждый из них сам по себе был неплохим бойцом, но работать совместно они не умели. Либо делали все медленно, пешочком подходили к огневым позициям, переговаривались, спорили с десятскими, либо, если действовать надо было быстро, сминали боевые порядки и превращались в неорганизованную толпу.
После третьей попытки выполнить простое, в общем-то, упражнение, Василий понял, что это бесполезно. Удивительно, что обошлось без несчастных случаев. Дальнейшие тренировки командир проводил с отдельными десятками. Половину бойцов учил Василий, а за второй надзирал Лушик. Вот малыми группами стало получаться. Пусть не с первой попытки, но люди двигались более-менее организованно, не сбивались в кучу, выдерживали интервалы, и даже отстающих и вырывавшихся вперед почти не было.
Так день и прошел. Василий дал людям отдых, послал глазевших на учения мальцов в село за харчем для бойцов. Удостоверившись, что люди в порядке, командир нашел себе кусочек непримятой травы под деревом и с наслаждением бухнулся туда. Вытереть пот со лба, вытянуть ноги, уронить автомат на колени – наслаждение неописуемое. За этот день Василий вымотался так, будто с утра и до ночи мешки таскал или продирался через лесную чащу с полной выкладкой.
– Еще седмицу, и люди научатся, – ободряющим тоном заметил Лушик, присев рядом с Василием.
– А у нас есть эта седмица?
– Нету.
– Хреново.
– Выживем, будем каждый месяц сборы проводить.
– Если выживем, – хмыкнул Василий, он уже начал сомневаться в успехе предприятия. – Лушик, а тебе воевать приходилось?
– Воевать нет, а на воинской службе был. В молодости нанялся в вендскую армию. Года два послужил и ушел.
– Все с тобой ясно, службу знаешь.
– А ты сам?
– У меня разное бывало, – уклончиво ответствовал Василий.
Рассказывать о себе он не хотел, врать напропалую, придумывая себе новую биографию, тоже было нежелательно, легко можно попасться на какой-нибудь мелочи, и тогда прощай, доверие. Сельчан легко можно обмануть, народ они простой, но если разок поймают тебя на лжи, на всю жизнь запомнят и детям расскажут.
– А вон, вестник бежит, – Лушик махнул рукой в сторону несущегося через поле Пайко Леворука.
– Он с Вахлаком уходил? – Василий рывком вскочил на ноги и потянулся до хруста в суставах.
– Да. Чую, не удастся нам сегодня в тепле на полатях выспаться. Дадим мужикам пообедать, и идем врага встречать.
– Надеюсь, ты ошибаешься, – буркнул Василий.
На деле ошибался он. Гонец сообщил, что кайсаки в десяти верстах от дальнего поля, это пятнадцать верст от села. Вахлак и Глузд висят у врага на хвосте, следят за ним. Других разведгрупп не видно и не слышно.
– Ты мне другое скажи, – Василий ухватил за руку собравшегося было бежать в деревню паренька. – Сколько кайсаков насчитали?
– Три полусотни видели. И еще один отряд позади топает.
– Понеслась транда по кочкам, – горько скривился Василий. – Пошли, брат Лушик, поднимаем людей.
– До леса, я так понимаю, можно на самоходах доехать, – предложил селянин.
– Поедем. Эй, парень, давай к волоху Жураву, пусть находит людей и гонит сюда все грузовые самоходы.
Борец против империализма
Подходящая гостиница нашлась всего в двух концах от вокзала. Владмир позвонил по телефунку, уточнил стоимость комнат, наличие свободных мест и предупредил приказчика, что скоро у него будут гости. На извозчика ребята не тратились, дошли пешком, заодно еще раз взглянули на город, тщетно пытаясь найти малейшие следы военных приготовлений, эвакуации населения и оборонных мероприятий.
Да, гостиница «Черная степь» была не из лучших. Владмир понял это, когда из-за поворота показался ее помпезный, в восточном стиле фасад. На площади перед входом стояли бойцы в полевом камуфляже с автоматами в руках. Они держали оцепление и следили за порядком, пока городовые и казаки извлекали из гостиницы постояльцев. «Черная степь» служила любимым пристанищем гостивших в Святославле кайсаков.
– Попали в Чуркестан, – хмыкнул Димон.
– Может, другое заведение поищем? – предложила Катя.
– Подождем, – загадочно прищурился Виктор Николаевич. – Пусть сначала черных свинтят, а потом зайдем, потолкуем с холуем. Только, чур, переговоры веду я.
Мероприятие закончилось быстро. Всех несчастных подданных ханства и прочий подозрительный сброд погрузили в самоходы с зарешеченными окнами и увезли в неизвестном направлении. Четверть часа, и солдаты попрыгали в бронеходы и тоже укатили. Выскочивший на крыльцо мужичок опасливо огляделся, погрозил кулаком вслед воинам и вернулся в гостиницу.
Вскоре в вестибюле нарисовались новые посетители. Приказчик, а это он выбегал на крыльцо, оторвал от стола голову и невидящим взглядом уставился на гостей.
