Василий Звягинцев - Билет на ладью Харона

Всем лицом — об пол.

Вадим погрозил рвущейся с привязи Саше направленным в лоб стволом. И даже показал, как начинает приподниматься от движения пальца курок. Срыв с шептала — мозги на переборке.

Подействовало. Другая, может, и не поняла бы, а эта в курсе.

Не вникая, жива Галина или нет, втащил в кабинку к подруге, кулем свалил в угол.

Сам не зная зачем, сообщил Саше:

— Теперь пойду за вашим мужиком.

Ухмыльнулся погнуснее, вышел в коридор.

К туалетному тамбуру приближалось сразу несколько человек, мужчин и женщин.

Едва успел сунуть пистолет за пояс.

Первый импульс — бежать! И он бы успел, но тогда буквально через минуту все будет раскрыто, начнется визг, крики, паника, засуетится экипаж парохода и охрана.

В этом беспорядке и Майю могут ликвидировать, если есть еще сообщники, и сами скроются, не дожидаясь появления «печенегов».

Уже впоследствии, излагая людям Тарханова картину происшедшего и осмысливая свое поведение, Вадим не переставал удивляться, как у него все четко и связно получалось.

Наверное, прав был доктор Максим, когда обнаружил у него врожденные качества спецназовца высокого класса. Так сказать, латентные способности.

Галстука на нем не было, а светло-синие костюмные брюки и пиджак при слабом освещении вполне могли сойти за флотские.

Он повернулся к двери туалета и начал заново прилеплять свое объявление.

За его спиной сгрудились двое мужчин и сразу три дамы.

— Извините, господа, — обернувшись не сразу, изъявив голосом и тоном некоторое раздражение специалиста по поводу претензий клиентов, — засор фановой трубы. Написано ведь, чтобы всякую дрянь в слив не бросали. Корзины для того есть. А теперь простите. Или вон там, на баке, то есть в носу, другой гальюн имеется, на первой палубе, опять же. Или в этот, по очереди…

Он ткнул пальцем в дверь напротив и, посвистывая, отправился по своим делам.

Теперь там — без него разберутся. И в запретную дверь не полезут.

А хрип и горловые спазмы Саши, которой раскисший кляп уже до глотки достал, свободно примут за клокотание той самой таинственной фановой трубы.

Обратно к своему столику он вернулся — и в принципе расчет времени это позволял — обычным путем.

Куда пошел, оттуда и вернулся.

Как нормальный перебравший мужик, которому хватило остатков ума навестить туалет, использовать два пальца, сполоснуть после процедуры рот, умыться, покурить, опершись на борт над прохладной рекой, пришел он практически в порядке.

За те самые десять минут, в которые нормально джентльменский туалет и укладывался.

Слегка бледный, конечно, зато повеселевший, взбодрившийся, почти забыв о недавней ссоре с подругой. Или готовый, несмотря ни на что, понять и простить.

Налил полный стакан газированной сельтерской воды, которая в сифоне непременно подавалась на любой стол за счет заведения.

— Майя, иди сюда! Наверное, ребятам уже охота и одним побыть…

Избито, но на эффект разорвавшейся бомбы это все же походило.

Две поднаторевшие в своем деле, трезвые, патентованные заплечных дел мастерицы отправились на дело, до ужаса простое дело, и не вернулись. А клиент вот он, вернулся, почти протрезвев, словно они вообще ходили по разным дорожкам.

Выражаясь банальным слогом романов эпохи романтизма, сказать, что Герасимов был ошарашен, — значило не сказать ничего!

Он был испуган, ввержен в недоумение, разозлен, а более всего — желал немедленно исчезнуть с этого места и с этого парохода, куда занес его черт, спрятавшийся под личиной одного хорошего знакомого. Богатого и влиятельного человека.

«Как же так? — смятенно думал сейчас Герасимов, — там же и вопросов никаких не возникало! Девки такие, что и самого прокурора из кабинета вынесли бы, не споткнувшись. А этого пьяницу и трогать не требовалось. Толкни пальцем в спину — и он уже за бортом».

Но вот взял и вернулся. Особенно потому невероятно, что он все-таки вернулся. Их нет, а он вернулся.

Если бы там случилась серьезная разборка и он в ней победил, справился с жуткими бабами (без единой царапины, кстати!), чего ж ему возвращаться? Ни один профессионал в подобной ситуации так бы не поступил.

А вдруг это просто идиотская случайность — ну, просто они разминулись.

Или, хуже того, навязанные ему в напарницы сучки, передумав или испугавшись, просто убежали. Или — их перекупили… Что бы там ни было, все плохо, плохо, плохо…

Бежать, бежать! А куда? И как?

Майя, передумавшая за эти минуты всякое, поскольку тоже ощущала взгляды и флюиды, исходящие от своих внезапных собутыльников, даже не выходя из роли, с облегчением встала, чтобы возвратиться на свое место.

Вадим тем временем продолжал игру, чтобы дотянуть без дальнейших эксцессов до прихода «печенегов».

Десять минут еще?

Сильно пьяный человек может освежиться и взбодриться, но отнюдь не протрезветь. Алкогольдегидрогеназа[13] работает в заданном биохимией режиме.

Вот он и наплескал себе бокал уже настоящего шампанского, качнулся вперед через проход, потянулся, желая чокнуться с Герасимовым.

— Правда, извините, ребята, это по моей вине вам напрягаться пришлось…

Вроде как бы у него в глазах двоилось.

А по времени «печенеги» уже совсем на подходе. Да не их ли это движок гудит слева и спереди в ночном небе, подсвеченном вдали московским заревом?

— И — сидеть! — Отбросив бокал, он выбросил вперед руку с пистолетом, который в ракурсе снизу вверх должен был показаться Герасимову еще больше и страшнее, чем на самом деле.

— Что, почему? — растерянность клиента была полной. Поскольку — эффект внезапности.

— Одно движение — стреляю без предупреждения.

За остальными столиками народ продолжал добросовестно веселиться, не обращая внимания, что там рядом делается. Если кто и оглянулся, подумал, наверное, подносит человек товарищу зажигалку стилизованную. Прикурить, в смысле.

Для полной убедительности Ляхов снова, как и перед Сашей, медленно потянул пальцем спуск.

Простой прием, но страшно эффективный. Когда клиент видит перед носом оружие с открытым курком, Смерть из некоей мистической абстракции переходит в технологическую реальность, измеряемую только несколькими миллиметрами до срыва шептала.

— Если что, вся обойма вылетит тебе в лоб, остановить не успею…

Далекий, мало кем услышанный свист мгновенно превратился в обвальный грохот.

Палуба «Утехи» осветилась жутким галогеновым светом мощного прожектора вертолета, который завис над ней в двух десятках метров, и с неба прогремел искаженный мегафоном голос: