Зима - Юрий Выборнов
– Что-нибудь придумаем, – почесал затылок наставник. – Где наша не пропадала? Живы будем – не помрем. А пришел я, Николай Николаевич, вот по какому делу. Даше не на чем спать. Хочу кровать одну от вас забрать да на санях перевезти на станцию. Как ты на это смотришь?
– А разве девочке не будет безопасней в лагере? – влезла в разговор Катя. – Да и с нами ей будет комфортней. Я так поняла, на станцию постоянно приходят чужие люди. Бродяги разные. Среди них могут быть и убийцы.
– В её словах что-то есть, – поддержал дед. – Здесь безопасней, и это факт.
– Скорей всего, вы правы, но я не хочу её держать в тепличных условиях, – призадумавшись, ответил Борис. – Теперь я за Дашу в ответе. Хочу научить девочку выживать. Всему, чего знаю. Пусть сама убьет своего первого зомби под моим железным контролем. Маша сегодня будет учить ее стрелять из пистолета. А здесь она не будет иметь драгоценного опыта. Общение с незнакомыми людьми тоже пойдет ей на пользу. Девочка должна уметь постоять за себя, если со мной что-то случится. Буду брать ее в ходки, пусть сама найдет свою первую еду или добудет ценный ресурс.
Все замолчали и смотрели, как языки пламени облизывают старый железный, черный от копоти чайник.
– Ты говоришь о Даше, будто о своей дочери, – тихо сказал Николай Николаевич и, не дожидаясь ответа, добавил: – А знаешь, пока закипает вода, давай притащим со второго этажа одну из кроватей. Переселиться сюда никогда не поздно, верно?
Глава 19
Дверь на станции Бякино была открыта и подпёрта палочкой. Мария стояла возле печки-буржуйки. Держала одной рукой раскалённую сковороду, другой смазывала ее растительным маслом намотанным на зубья вилки куском марли. Масла было очень мало, и так выходило экономичней. Девушка пекла блины и учила этому Дашу, которая сидела рядом в кресле и внимательно смотрела.
– Как вкусно пахнет, – произнесла девочка, шмыгая маленьким носиком.
– Ага, жаль, на воде, но тоже вкусно, – Маша налила алюминиевым половником жидкое тесто на сковороду и поставила ее на печь. – Эх, сюда бы молочка да яичко.
– Я знаю, – Даша вдруг погрустнела. – Мама мне раньше такие пекла.
– Ну ничего, – утешила Маша. – У меня есть для тебя сюрприз. Кое-что припрятано к блинам.
Девушка подцепила блин деревянной лопаткой и перевернула на другую сторону. Хоть масла было и совсем мало, но оно почему-то сильно дымило. Собственно, дверь в убежище поэтому и открыли.
– Значит, блины печь ты и до меня умела? – прищурив один глаз, спросила Маша.
– Ну да, ничего же сложного в этом нет? – виновато ответила Даша. – Вода и мука, немного соли и сахара, соды на кончике ножа. Ты так заботливо рассказывала, я не хотела перебивать. А потом, повторение – мать учения. Так дядя Боря говорит.
В зале ожидания на лавках сидели выжившие бродяги. Громко разговаривали и хохотали. Одни достали остатки своих запасов и жевали всухомятку, стараясь не смотреть другим в глаза. Другие сняли влажную одежду и обувь в надежде ее посушить, и, не дождавшись, пока Маша освободит печь, повесили рядом на натянутую верёвку. Третьи играли за обеденным столом в домино. Серёжа запрещал играть на станции в азартные игры, но в домино позволял, и обязательным условием было отсутствие ставок. Если вдруг становилось известно, что кто-то из бродяг проиграл ресурсы другому, выгонялись наружу оба, и это не обсуждалось.
– Семёныч, а ты слышал историю про колодец в деревне рядом со станцией Стромино? – спросил один игрок сидящего напротив напарника и незаметно для других ему подмигнул.
– Да брешут всё, – ответил Семёныч и со всей силы ударил костяшкой по столу. – Я в чудеса не верю. Враки всё это. Выдумка.
– А чего с тем колодцем необычного? – Серёжа подошёл ближе и сел рядом.
– Да байки бродяги рассказывают. Только я всю правду знаю и того, кто их распустил, лично видел, – ответил мужик. – Станция Стромино так называется оттого, что рядом деревня с таким названием. А в ней, как и полагается, есть старый колодец по середине. Из местных осталось пара бабок, и те не помнят, сколько ему лет. Говорят, детьми бегали с голыми пятками, а колодец уже стоял. Бревенчатый сруб с навесом, добротный такой ворот, цепь и большое толстое ведро литров на двадцать.
Так вот, воды в нем давно уже нет. В последнее время у всех в огородах были скважины, и проблемы с водой отсутствовали.
– И что же? – не удержался Серёжа.
– Вот и я говорю, ничего необычного, – Семёныч снова хлопнул костяшкой домино по столешнице. – Не нужен никому он стал, оттого и пересох. Как только ведро не сняли местные мужики и не сдали в пункт приёма чёрного металла.
Объявился как-то раз на станции паренёк и начал с выжившими бродягами беседы задушевные вести. Черненький такой, с прыщами. На одну ногу слегка прихрамывал. Сегодня с одним поболтает, через неделю с другим, еще через полторы с третьим. И, как потом выяснилось, всем одну и ту же сказку рассказывал, якобы по секрету. Честное слово с них брал, что никому не расскажут.
Мол, пришел он с удачной ходки. Нашел в одном доме несколько банок тушенки. И так как смотрителю Стромино сильно задолжал за проживание, то не стал их брать с собой на станцию. Есть-то хочется, а долг отдашь – что толку? Зачем мёртвому крыша над головой? В общем, заморочил им голову. Дескать, вечерело уже, и в лес идти схрон делать, прямо скажем, страшно. Тогда выложил тушенку в колодезное ведро и спустил потихоньку на самое дно. В него все равно никто не смотрит. Все в округе знают, что колодец пустой. Да и ночью в эту деревню никто не ходит. Днём-то ладно, забредёт зомби, так его видно, а ночью дело совсем другое. Слишком опасно. Бывало, и к станции ночью зомби подходят.
Короче говоря, переночевав, на утро приходит к колодцу, крутит ворот, поднимает ведро, а там тушёнки в два раза больше, чем было. Даже испугался, не забыл ли случаем, сколько спускал. Даже попробовал одну… Самая настоящая говяжья тушёнка. На радостях и наелся вдоволь, и долги перед смотрителем закрыл.
Ну те уши поразвесили и, не долго думая, бежали к колодцу и спускали в него последние свои ресурсы. И как ты думаешь, что с ними происходило?
