Кодекс Крови. Книга ХV - М. Борзых
— Его, видимо, Комар предупредил, — тихо отозвался Медведев. — А вас Кречет не привлекал ещё? Это ведь такой ресурс.
«Боги упаси от такого привлечения, — подумал про себя Петр Алексеевич. — Тут после прошлого общения едва жив остался».
Мысли невольно перепрыгнули на ситуацию со своим здоровьем и здоровьем сына. Необычайно эффективная технология поддержки жизненных показателей, добровольная потеря памяти и беспамятство Андрея, сопряжённое с возвращением магических способностей. Пётр Алексеевич всё гадал, с какой стати тотем сменил гнев на милость, но нынешние мысли наталкивали на безрадостные выводы.
«Возможно ли, чтобы мне вернули силы именно ради участия в грядущей войне? Но как он себе это представляет? Император, уничтожающий собственного вассала? Чем я буду лучше деда? Или же всё было просчитано Кречетом задолго до этих событий? Не зря же покровитель дал добро на расторжение вассальной клятвы».
В голове вертелось множество вопросов, ответы на которые у бога было не получить. Зато другой источник информации сейчас засел у себя на болотах и занимался эвакуацией людей с места предстоящей бойни.
«Я бы тоже не сильно по докладам бегал в такой ситуации, — сам себе признался Пётр Алексеевич. — Видимо, придётся и в третий раз навестить бывшего вассала, чтобы случайно не наломать дров. С*ка, как же бесит, когда от меня ничего не зависит!»
С другой стороны, уж лучше быть в курсе ситуации и попытаться хоть как-то обезопасить свою семью, чтобы не повторилась ситуация нескольковековой давности. Когда боги сходятся в драке, то страдают зачастую исключительно люди. Эти последствия им с Комариным и необходимо было минимизировать.
Спустя час и шесть свитков переходов император стоял посреди деревни Хмарёво и наблюдал за слаженными сборами жителей скарба с последующей погрузкой на военные автомобили с брезентовыми кузовами. Эвакуация была в самом разгаре, и это практически в пять утра, когда на небе только забрезжили первые лучи рассвета.
«Да что б тебя!» — тихо выругался император, а после добавил и ещё несколько крепких словечек, когда прямо перед ним открылось зеркало портала, и граф Комарин поманил его к себе в кабинет со словами:
— Проходите, Пётр Алексеевич. Разговор будет долгим.
* * *
«А девочка созрела, — иронично прокомментировала вход императора в зеркало портала Ольга и тут же расшифровала свою ремарку, — он пришёл за информацией. Боится за семью и хочет снизить жертвы среди людей по максимуму. Говорила же, нормальный мужик!»
— Граф, чем дольше я с вами знаком, тем больше вопросов у меня возникает к вам. А уж в свете ваших последних известий и вовсе…
— Присаживайтесь, Пётр Алексеевич, — я указал на одно из двух кресел у рабочего стола, второе заняла Ольга, — и прежде, чем мы начнём нашу беседу, предлагаю вам я ознакомиться вот с этими документами.
Я передал комплект документов, подписанных и заверенных магической печатью императора и продублированных принцем Андреем, о создании территории особого значения. Чем дальше читал Пётр Алексеевич, тем выше поднимались его брови. Отложив последний документ, император задумался.
— Умеете удивлять, Михаил Юрьевич, или правильнее будет Трайордан Эсфес судя по двойной подписи на всех документах?
— Не суть важно, — отмахнулся я, — как вам будет удобно.
— Не скажите, — покачал головой Пётр Алексеевич, — общение с графом и императором всё же различается.
— Не в нашем случае. У нас с вами нынче проблемы куда глобальней, чем коллизия титулования, — криво улыбнулся я.
— Я так понимаю, мой добровольный провал в памяти о лечении сестрой и эти документы — это ваших рук дело?
— Наших с Андреем Петровичем, — не стал отрицать я очевидного. — Он провёл вас на мою коронацию, и вы там чуть не ушли в Реку Времени из-за крайней слабости от потери родового дара. Пришлось Софье браться за ваше излечение.
— Как вы её нашли? Почему она не вернулась?
Я смотрел на императора иными глазами. Прошло несколько веков, а раны от потери разом семьи и любимой сестры так для него и не зажили.
— Кречет расплатился ею с Орланом ради прекращения войны родов. Она была рабыней в Японии и жизненной батарейкой для нескольких родов. Думаете, после такого она хотела бы вернуться и вновь стать разменной монетой в играх богов и рода?
Император опустил голову в пол, скрывая застарелую боль во взгляде, а спустя минуту на меня смотрел уже совершенно собранный и отстранённый политик.
— Итак, что мы с вами можем в данной ситуации сделать?
— Пётр Алексеевич, вопрос задам чисто гипотетически, существует ли мирный вариант процедуры перехода трона на случай гибели правящей династии или её покровителя?
Император невольно потянулся к одному из перстней на пальцах, но остановил движение на полпути.
— У нас же с вами обмен клятвами и мирный договор, — нахмурился Пётр Алексеевич, — к чему такие вопросы?
— К тому, что я прекрасно представляю, что ждёт мой род и мои земли в случае победы Кречета в войне. У меня есть место для отступления и манёвра. А у вас? Кроме нашего договора о политическом убежище, есть ли некий протокол на случай уничтожения целой династии или её покровителя?
Император задумался.
— Если нас уничтожат, то должен будет пройти совет всех родов, где и изберут новую династию. Вот только желающих тьма, а трон один. Сперва начнётся подкуп, затем манипуляции и шантаж, а после наиболее непримиримые схлестнутся, что лавинообразно запустит процесс более мелких, но повсеместных стычек. Многим захочется поквитаться с врагами, пользуясь беззаконием, и, вероятней всего, начнётся гражданская война. Под шумок соседи подтянутся и превратят некогда огромную страну в лоскутное одеяло мелких территорий.
— Сами бы на кого поставили? — позволил я себе любопытство.
— Тигровы, — без раздумий ответил Пётр Алексеевич. — Эти железными когтями наведут порядок, предварительно дав остальным хлебнуть за пару лет горя и стать более сговорчивыми. Сибирь они держат крепко. Если бы не их нелюбовь к теплу, ни мы, ни Орлановы надолго на троне не задержались бы. Пока мы держим негласный нейтралитет, но, если им само в руки плыть будет, кто же откажется?
Вариант с Тигровыми был заманчивый, если бы не одно «но». Пара лет гражданской войны, во время которой прольётся столько крови, что
