Новый порядок (СИ) - Кирнос Степан Витальевич

— Хорошо, — ответил Яго, активировав рацию. — Всем полуротам — приоритетная цель к северу от меня в трёхстах метрах. Это большая площадка, там есть несколько танков и вышка радиосвязи в центре. Отбой.

Капитан осмотрелся. Там, поодали Яго увидел, как с вертолётов высаживается всё больше солдат в форме белого цвета, и единственное их различие — флаги на руках. Но бой зовёт.

Проверив свой боезапас и убедившись, что у него осталось только три обоймы, Яго повёл за собой отряд. На его пути возникли фигуры врагов, но все они были скошены залпами имперцев. Через прицел капитан смотрит на то, как между мешками с песком, разнесёнными постройками и ангарами, бегают солдаты врага. Грохот АК-899 громом разносится вокруг, и всё больше директориалов падают на землю.

Танки, охраняющие площадку ахнули. Справа и слева от капитана поднялся фонтан грязи с нега, заставивший наступающих слечь.

— Гранатомёты! — кричит капитан.

— Уже!

Пятеро воинов собрались рядом. Первый и второй снаряды угодили под башню плоского танка, ап остальные три пробили его борт. Первая машина полыхнула. Капитан поднялся, чувствуя усталость и тяжесть в ногах. Он до конца опустошил обойму, остановив продвижение вражеского отделения, что рассредоточилось среди стены от ангара. Яго аккуратно взял две гранаты, сорвал чеку и швырнул их в противника. Одна взорвалась у стены, а вторая поразила пару человек за ней.

Капитан подстегнул новую обойму, высвободив огонь и свинец. Ракетоносец встал рядом с ним, устремив трубу во второй танк. Двумя секундами позже вражеская техника разлетелась на объятые пламенем осколки. Следующие три залпа лазвинтовки пронеслись мимо капитана, расплавив подпорки башни связи. Она накренилась на один бок сначала, а затем и вовсе завалилась набок со скрежетом, обрушившись на низкую постройку, сотворив из неё кучу металла, пластика и дерева.

Яго прыгнул за мешки с песком, всё ближе подходя к площадке. Зарычали автоматические пушки и часть имперцев стала воспоминанием. Усталые бойцы гвардии встали по периметру, не способный пройти через заградительный огонь пулемётов и тяжёлых орудий.

Но на помощь подоспел союзник. Вертолёты засеяли ракетами автопушки, полыхнувшие. Яго из последних сил поднял себя и повёл вперёд часть солдат. Он перемахнул через разбитую стену, оказавшись посреди разбросанных тел и огня. Ещё пара очередей опрокинула солдат Директории.

Капитан осмотрелся. Вокруг, за пределами площадки, всё ещё звучат звуки битвы, агония и перестрелка. Дым взметается со всей базы противника. Усталый Яго, не веря, что сегодня он вернётся домой, поднёс рация к губам, чьи края в подняты в лёгкой улыбки.

— Сообщи нашим союзникам, что цель — выполнена.

Глава двенадцатая. «В когтях безумия»

Глава двенадцатая. «В когтях безумия»

Этим временем. Рим.

Данте пытается сосредоточится на каком-никаком труде, но всё совсем не получается. Работа совершенно не идёт из-за постоянного чувства присутствия кого-то, кто сейчас воплотится из глубин его подсознания.

Сконцентрировавшись над планшетом, он попытался что-то написать, но его сбивает с обычного настроя жуткий холодный голос воплощённой тьмы, который слышит только магистр:

«— Данте, мальчик мой, ты решил отринуть меня работой? Но я здесь, рядом с тобой и тебе не избавиться от меня».

— Уйди тварь, — трясущимися руками Данте отбросил планшет. — Хватит! Хватит меня преследовать!

«Не-е-ет!», — громогласно прошипело существо. — «Я ведь уже говорил, что я твой вечный обвинитель? Мало того, что ты не спас свою семью, так ты подвёл и паренька, что был вторым канцлером».

— Э-э-это не м-моя вина! — вскрикнул Данте, вскочив со стула и откинув его. — Я-я-я не виноват!

«— Давай не рассказывай мне сказок. Не говори об этом, ибо я знаю. Я — твоё чувство вины, переросшее тебя многократно и если ты не найдёшь покой в моих объятиях, то будешь мучим вечно».

Валерон готов был бы продать всё своё имущество, отдать все деньги или должности, лишь бы избавиться от назойливого собеседника. Магистр хватается за чёрные волосы, сдавив голову и усилием воли пытаясь отторгнуть от себя альтернативную личность.

«— Нет, не всё так просто. Я — твоя вина. И я тебе говорю, что ты должен был удержать Рафаэля от сих действий. Если бы не твоя нерасторопность и заносчивость, то мальчик был бы жив. И его жена… ох бедная Калья! Она бы не испытывала сейчас столько боли и гнева».

— О-ох, — тяжело выдохнул Данте, рухнув на пол и упершись спиной в холодную стену; сверху из окна надувает слабый ветер, ласкающий макушку Данте, который магистр практически не ощущает.

Неожиданно парень вспомнил, что у него есть более сильные таблетки. Вобрав все силы он смог себя поднять и ринулся к столику за которым работал. Книжные полки, ковёр и техника вокруг стали серыми декорациями, чем-то не существующим на фоне проблемы.

«— Таблетки тебе не помогут, Данте!», — кричит существо. — «Ты не убежишь от твоей вины. Ещё далеко с юношества ты не бог уберечь друзей. Помнишь ту боль, что приходилось терпеть их родителям? Ещё с юности ты убивал и грабил невиновных. Ты же помнишь тех парней-малолеток, у которых вы отобрали деньги? А ведь они несли их на выкуп за своего друга, которого потом продали в рабство. И ты не мог не знать об этом, мой Данте».

— Уйди, — шепчет магистр, перебирая руками бумажки, целлофаны, ручки, карандаши и провода, ища белые треугольники, но не находит их, что заставляет его дрожащими губами искать себе оправдание. — Я в эт-этом н-не вин-виноват. Я н-не з-з-знал.

Данте нашёл таблетку и схватил её, подведя к губам. Он положил её на язык и сглотнул, ощутив её шероховатую поверхность. А в мыслях появилась воспоминание о том, что она подействует в пределах часа.

«— Этим тебя ты не спасёшь. Я снова и снова буду являться к тебе. Воззри на дела свои, человек и увидь, что все они пропитаны поражением. Помнишь клятву в детстве, что спасёшь родных, ибо мать твоя сгинула? Ты помнишь клятву в храме? Ты не сдержал их».

— Ну яви себя! — закричал в отчаянии Данте, уже не зная, что делать.

Перед Данте объявился тот, кто мучил его всё это время. Посредине комнаты сначала образовался пучок света, который стал темнеть, пока не стал цветом угля. Затем эти волокна стали клубиться и разрастаться до тех пор, пока не обрели форму чёрного человека, облачённого в пальто, брюки и сапоги. До тошноты смрадным запахом веет у ног этого существа дым, создающий вокруг альтер-эго странную жуткую вуаль. Магистр направил взгляд на лицо существа и нашёл в нём себя, только это перековерканная маска боли и страданий, а вместо глаз два пылающих огоньками смерти изумрудных пучка света. Губы не шевелились, но громкий обвинительный и мерзкий глас раздался словно отовсюду:

«— Данте, Данте… Данте. Ты хотел увидеть меня, и ты зришь. Найдя меня в себе и себя во мне, ибо мы едины».

— И что же ты хочешь? — спросил Данте, ползком добираясь до ближайшего дивана.

Существо медленно проплыло возле него, и встало рядом, будто мать над ребёнком. Костлявые пальцы коснулись головы, потрепав волосы, и Данте будто бы ощутил могильно-холодное прикосновение этого существа. Не раскрывая рта, тварь донесла до магистра своё желание, Данте только с опаской и отвращением смотрел на лицо, которое даже не изменилось:

«— Забвение. Вечное и сладкое. Оно ждёт тебя, магистр. Тебе стоит только сделать это. Один шаг и ты в его лапах. Поверь, там ты проведёшь до конца жизни».

— Не-е-е-ет! — взревел Данте.

«— Ох, мальчик мой оно взывает к тебе. Иди, купи алкоголь и начни свой путь в синюю бездну. Или может тебе хорошо станет от табака, или порошков необычных? Мой милый Данте, брось всё… ты ведь никого не смог сберечь, так смысл вообще что-либо делать? Брось всё, найди утешение своё в судорожном забвении удовольствий. Будь то в алкоголе, наркотиках, игрищах или объятиях блудниц. Неважно, Данте, главное — тебя ждёт забвение в этом… ибо оно ведёт к абсолютному омертвению души».