Владимир Молотов - Урал атакует
Однако Колян заверил, что карабин отличался безотказностью и даже лучшей, чем у «калаша», прицельной дальностью стрельбы. Ганя спрятал винтовку под пассажирское сиденье.
— Ну что, будем прощаться? — вздохнул Костя.
Колян Питерский поднялся со стула, развел руками. Механик Ган демонстративно отстраненно потер капот тряпочкой.
Рукопожатие атамана анархистов оказалось неожиданно теплым.
— Да пребудет с вами сила! — Он улыбался, поправляя на голове черную шапочку. — Раздавите натовцев, аки тараканов вонючих.
* * *Выезд на трассу нашли по краткому инструктажу Гана. Солнце выкатилось на дежурную точку и совсем распалилось. Дорога выглядела сухой и светлой. Извилистый серпантин то медленно поднимался в гору, то полого спускался вниз. За рулем ехал Ганя.
Для начала Костя набрал на смартфоне генерала Калинова. С легкой руки Кости, шеф неожиданно вышел на связь.
— Где вы пропадали, мать вашу?! Что произошло, черт возьми? Спутник потерял машину, я уж хотел выслать вертолет, — Калинов выбрал нападение как лучшую защиту.
— Мы-то ехали и заночевали тут кое-где, а вот почему вы недоступны были? — отстрелялся Костя. — И при чем тут вертолет? Где хотя бы обещанные БТР?
— Значит, связь опять, будь она неладна! — уже виновато посетовал генерал. — А боевых машин не будет. Придется вам, ребята, теперь самим добираться, не обессудьте.
— То есть как это — не будет? — возмущенно встрял Ганя.
— А вот так. Командир пограничной части в запой ушел и горючее распродал.
— Ни фига себе дела! Мы же без прикрытия пропадем! — Костя тоже разозлился. — Может, возвращаемся обратно? На кой хрен этот муляж до конечной точки везти? Ведь миротворцы получили знак, что мы выехали? Или еще нет?
— Нет еще. Вы должны доставить в срок и передать ополченцам, любой ценой. Это приказ, а приказы не обсуждаются. Все, до связи в Уфе.
И Сергей Михайлович отключился. Приятели приуныли. Громко обругали всех и вся, на чем свет стоит, и замолчали.
Потом минут десять ехали без разговоров. Каждый думал о том, наверно, что эта поездка может стать последней в их жизни, но путь уже выбран, и не отступить.
Мотор где-то за панелью приборов бесконечно тянул одну высокую ноту из средней октавы. На подъемах Ганя переключался на четвертую или даже третью скорость, и нота сменялась на более низкую. На спусках водитель пытался разогнаться больше ста километров, и появлялась прежняя нота, но, чувствуя опасность своего положения, Ганя опять намеренно понижал скорость. Машин на пути встречалось мало. Попутно обогнала одна иномарка с башкирскими номерами, да навстречу попалось несколько легковушек. Благо хоть дорога была нормальной — почти без выбоин. Единственное достижение российских властей до ядерного кризиса, думал Костя, это то, что они успели отремонтировать федеральные трассы. В России, как известно, существовало две беды: дураки и дороги. Теперь осталась лишь одна — дураки. Правда, самой России нынче почти не осталось.
Муконин любовался проплывающими пейзажами. В голове, в который раз, всплывали слова старинной песни:
Широка страна моя родная,Много в ней лесов, полей и рек.Я другой такой страны не знаю,Где так вольно дышит человек!
Вскоре горы начали редеть. Местность плавно переходила на холмы.
Где-то к обеду замаячила первая полосатая палочка. Ганя сбросил скорость и начал торможение.
— Ну что, испробуем коляновскую записку? — улыбнулся Костя.
— А чего, сразу и проверим на вшивость, — согласился Ганя.
Полицейских стояло двое. Форма у них была синяя, как у гражданских летчиков в прошлые времена. На погонах — какие-то непонятные знаки. На головах — пилотки с кокардами, изображающими, очевидно, герб республики, что-то вроде нефтяной качалки в колосьях. Позади стражей порядка, в кармане обочины, разместилась «вазовская» «пятнашка», выкрашенная в красно-зеленый цвет. Машины у них не обновлялись, похоже, со времен Путина-Медведева, подумал Костя.
— Ваши документы, — откозырнул первый полицейский, более высокий и щуплый, с непроницаемыми карими глазами.
Второй стоял у него за спиной. Этот второй внимательно вглядывался в трассу — не пропустить бы еще какую-нибудь интересную тачку.
Ганя учтиво вылез из машины, притворно суматошно порылся в карманах, и в его руке вдруг, будто бы случайно, появилась записка Коляна Питерского.
— Документы, документы… Блин, куда ж я их засунул?.. Ах да, у меня еще вот это есть, взгляните-ка.
Дорожный инспектор пренебрежительно взял бумажку; пробежался глазками, его рот растянулся в плотоядной улыбке. Он подозвал напарника.
— Таир, гляди, что у них есть.
Муконин подумал, что противоречивый атаман, скорее, пустозвон, и поставил два против одного на то, что сейчас это подтвердится. Таир, пониже ростом, с раскосыми глазами, смугловатый, коренастый, с проскальзывающим в чертах лица чем-то кабаньим, осторожно взял записку и прочитал. Ему тоже стало немного весело. Он вернул бумажку высокому, их многозначительные взгляды встретились.
— Круто, — только и сказал Таир.
— Пройдемте со мной, — бросил первый инспектор, покосившись на Ганю.
Костя, уже выиграв внутренний спор, тоже вылез из автомобиля.
— А вы, собственно, не представились, — заговорил он. — Разве правила дорожного движения в Башкирии другие?
Башкирский гаишник остановился и недобро поглядел на Костю.
— Ты будешь мне сейчас про правила рассказывать?
— И все-таки представьтесь, — не унимался Костя.
— Сержант Талывердиев. Пройдемте со мной оба.
Напарник сержанта молча наблюдал за происходящим с хитрой улыбочкой на лице. Он остался стоять на обочине. Он ждал своего звездного часа.
Костя и Ганя сели в машину инспектора, Ганя на переднее пассажирское сиденье, Костя — на заднее. Муконин с усмешкой вспомнил челябинских гаишников.
— Дак что, документики-то у вас есть на машину? Или угнали? — спросил сержант таким тоном, будто собирался лишить их права ездить навсегда.
Костя поймал в обзорном зеркале его непроницаемые, словно орешки, глаза. В душе поднималась злость.
Ганя достал документы и отдал. Сержант внимательно просмотрел ламинированные корочки — водительское удостоверение и техпаспорт Уральской Независимой Республики, затем положил их перед собой на панель. Ганя жадно посмотрел в их сторону.
— Дак вот, — сказал Талывердиев. — За связь с бандитскими элементами я должен вас арестовать и препроводить в участок. Но это долго и муторно. Проще вам отдать десять баксов плюс стандартные десять за проезд по башкирской территории, итого — двадцатник. Короче, двадцать «зеленых», и вы свободны как птицы.
У Кости внутри все упало. «Опять влетели на бабки!» — воскликнул он про себя. И даже сматерился в уме.
— Понятно, значит, с Коляном Питерским вы незнакомы? — глупо спросил наивный Ганя, поправив волосы на виске.
— Послушайте, — немного повысил голос сержант, — какая может быть связь у государственной полиции с всякими там жуликами Колянами? Вы в своем уме?
Костя обреченно достал портмоне и вытянул две бумажки достоинством в десять долларов.
— А почему именно десять за связь? — осведомился он, внимательно глянув на инспектора.
Вся эта ситуация стала теперь забавлять Муконина.
Полицейский пожал плечами.
— Для ровного счета. А что, хотите в участок?
— Нет-нет, мы согласны, — поспешил заверить Костя и протянул купюру.
Дорожный инспектор достал откуда-то правила дорожного движения старинного издания и раскрыл их на развороте. Костя положил туда две десятки. Книжка захлопнулась и так же быстро исчезла, как появилась. Костя устало улыбнулся.
— Вы свободны, — сообщил сержант Талывердиев.
И потом уже, когда шли к машине, Костя качал головой, вздыхал и бормотал под нос:
— Так мы скоро вообще без денег останемся.
Напарник сержанта, так никого и не выловивший (дорога была пуста), провожал их снисходительным взглядом надменно улыбающихся глаз.
Едва приятели уехали на достаточно приличное расстояние, как на комбинации приборов загорелась лампочка бензобака.
— Блин, надо бы где-то заправиться, — констатировал Ганя. — Водород на крайняк оставим.
— Сейчас посмотрим, — Костя достал смартфон и запустил спутниковую программу. — Во, нормально! Ближайшая заправка через десять километров отсюда.
Программа-карта не обманула. Через пять минут на горизонте показалось несколько деревянных домиков и вместе с ними — заправочная станция.
Ганя сбросил скорость. Еще через минуту они подкатили к ближайшей к обочине трассы колонке.
