Дмитрий Тедеев - Сила меча
Но и после этого “отношения” Лидки с Бурым вовсе не прекратилась. И сейчас эта гадина из‑за своего сволочного характера “подставила” Максима.
Что же теперь будет?! Ведь про этого Тайсона чего только не говорят! В основном – врут, наверное. Но что‑то ведь и правда, не зря же его так все боятся! Что же делать?! Ведь он может искалечить Максима!
Весь день я тогда сидела как на иголках и думала, думала, что же теперь делать. Максиму, я это видела, тоже было очень тяжело. Он держался, не подавал вида, но явно понимал, что ничего хорошего его впереди не ждёт. Вокруг даже спорили, на сколько недель уложит его в больницу Тайсон, успеет ли Максим выйти из больницы до экзаменов. Мне просто плохо становилось от таких разговоров. И самое страшное, что я ничего не могла придумать, как избавить Максима от этой беды. Рассказать Светлане Васильевне? Директрисе? Это Максима не спасёт, только хуже ещё будет, драку этим можно только отсрочить, самое большее – на пару дней, а потом они всё равно подерутся, и ненависть Тайсона только больше будет.
В конце концов я решила, что скажу тренеру Максима, Олегу Ивановичу, я его знала чуть–чуть, водила к нему в клуб своего братишку. Димка через две недели бросил занятия, лентяем оказался… А Олега Ивановича я хорошо запомнила. И сейчас решила, что он обязательно поможет, или хотя бы посоветует что‑нибудь. Ведь Максим – его ученик! И Максим очень привязан к нему, я это по его разговорам с Сашкой, обрывки которых иногда слышу, давно поняла. А чуткий и добрый Максим к плохому человеку не мог привязаться.
После уроков я, даже не заходя домой, отправилась в спортзал. Двери были ещё закрыты, Олег Иванович почему‑то задерживался. Шумные малыши гонялись друг за другом, на них не очень строго, больше для вида покрикивали заботливые бабушки. Засмотревшись на малышовую возню, я задумалась о чём‑то.
И невольно вздрогнула, когда сзади на плечо легла чья‑то рука.
— Ночной Дозор. Выйти из Сумрака!
Это был Сашка. Как это он умудрился подкрасться так незаметно?
— Дурак! Напугал ведь! Что ты припёрся сюда? Сегодня ведь “малышовый день“1
Сашка занимался здесь вместе с Максимом, но сегодня в самом деле Олег Иванович тренировал только самую младшую группу.
И вдруг я поняла, что Сашка “припёрся” сюда для того же, для чего и я.
А Сашка продолжал дурачиться, пытаясь за шутливым тоном скрыть тревогу. Которая терзала его ничуть не меньше, чем меня.
— Напугал, значит? Опасаетесь, значит, госпожа Озерцова, Ночного Дозора… Так, так… Странно это и наводит на некоторые размышления. О вашей второй, неафишируемой натуре…
— Балабол! Сашка, ты скажи лучше, ты тоже из‑за Максима пришёл? Ну серьёзно?
Спрашивать было не обязательно. И так было всё ясно. Не мог Сашка не попытаться выручить из беды друга. А иного способа выручить, чем поговорить с их с Максимом тренером, пожалуй что и не было.
— А если серьёзно, топай домой Любка. Тебя здесь только не хватало. Топай, не бойся. Я сам всё объясню Олегу.
— Он поможет, как ты думаешь?
— Обязательно. Не бойся. Я потом позвоню тебе. Давай, топай!
— Сашенька, ты только обязательно позвони, ладно? Не забудь!
И я “потопала”…
Но не сразу домой, немного отошла и незаметно вернулась. И увидела, как подошёл Олег Иванович, открыл двери зала, запустил малышню с бабушками и мамами внутрь, а сам задержался у входа и внимательно слушал Сашку, который что‑то говорил ему, размахивая руками. Потом он коротко что‑то ответил, улыбнулся, хлопнул Сашку по плечу и зашёл внутрь. У меня немного отлегло от сердца. Наверняка он пообещал Сашке, что поможет, значит так оно и должно быть.
А потом и Сашка позвонил, как обещал, подтвердил, что будет всё в порядке.
Но всё равно тревога у меня не прошла, завтрашнего дня я ожидала со страхом. Предстояла сложная контрольная по химии, но я так и не смогла подготовиться, ничего не лезло в голову. Какая там химия, когда Максиму грозит беда!
На следующий день я сразу заметила, что с Максимом что‑то произошло со вчерашнего дня, он внутренне как‑то неузнаваемо изменился, стал увереннее, сильнее, какая‑то отчаянность в нём появилась, азартная злость, чего раньше и в помине не было. Он уже не был тем ребёнком, каким был ещё вчера, даже после удачной для него драки с Бурым. Сегодня в нём чувствовалась настоящая мужская сила, грозная и суровая.
И мне неожиданно подумалось, что ещё неизвестно, кому именно грозит больница на несколько недель – Максиму или самому Тайсону.
Нельзя сказать, что меня очень уж обрадовали эти перемены в Максиме. Вместе с появлением особой внутренней силы у него как будто исчезло что‑то такое, что мне было очень в нём дорого. Раньше он был совершенно неспособен причинить кому‑нибудь боль, не мог ударить человека. А теперь – мог. Не любого, конечно, а только какого‑нибудь гада, только в драке, которой всё равно не избежать. Но мне было очень почему‑то обидно, что добрый и мягкий мальчишка не смог остаться таким и дальше, что ему пришлось научиться быть жестоким.
Я ругала себя за глупость, говорила себе, а что, лучше было бы, если бы он остался таким же безобидным и добрым, но инвалидом в больнице? Нет, конечно нет, это очень хорошо, что он почувствовал в себе силу.
Но мне всё равно было почему‑то обидно…
На большой перемене Максим неожиданно опять подрался. Не с Тайсоном, а с другим членом их шайки, с Питоном. Да так подрался, что пришлось вызывать для Питона скорую.
Это было совсем плохо. Я чувствовала, что к Максиму приближается беда. И ничем не могла ему помочь! Как назло, даже мобильник сегодня дома забыла!
Всё же нужно было что‑то делать. Я отпросилась на уроке алгебры “выйти” и побежала вниз, где дежурил пожилой охранник Виктор Семёнович, попросила у него разрешения позвонить с его мобильника. Я заранее была готова расплакаться, услышав отказ, но Виктор Семёнович, взглянув на меня, не сказав ни слова, протянул свой телефон.
Я позвонила сама себе, на собственный забытый дома телефон. Дома сегодня оставался братишка, он немного приболел (а может, и симульнул, с него станется) и отпросился у мамы не ходить в школу. Я слушала бесконечные длинные гудки, холодея от страха. А вдруг Димка не возьмёт мой телефон? А своего у него ещё не было.
Наконец в трубке раздался настороженный голос брата.
— Алё?
— Димка, Димочка, это я! Димулька, у меня просьба огромная к тебе, сделай, пожалуйста, это срочно!
— А что надо‑то?
Удивлённый Димка не спешил соглашаться, лентяюга и вредина он был тот ещё, чтобы вот так, с ходу, согласиться выполнить мою просьбу. Хорошо хоть, что вообще трубку не бросил. Но это могло случиться в любой момент.
— Димулечка, братик любимый! – отчаянно взмолилась я. – Ну пожалуйста! Я же тебя никогда почти ни о чём не прошу.
Брат, видимо, почувствовал, что я готова вот–вот разреветься, и ему стало меня жалко.
— Ну… Я постараюсь. Говори, что надо‑то. Да не верещи, всё сделаю, спокойно объясни только.
Я собралась с духом и как можно спокойнее попросила Димку найти старое объявление о наборе в секцию Айкидо, продиктовать номер телефона. Димка, молодчина, мгновенно нашёл и продиктовал. Даже ничего спрашивать на стал, хотя я до замирания сердца боялась, что он, решив, что его опять хотят запихнуть в секцию к Олегу Ивановичу, всё‑таки бросит трубку.
Теперь – самое главное. Слабея от страха, я набрала продиктованный братом номер.
Олег Иванович ответил сразу. И я шёпотом, чтобы Виктор Семёнович не слышал, рассказала про происшествие с Питоном.
Олег Иванович выслушал, поблагодарил, пообещал, что всё разузнает и примет меры, чтобы помочь Максиму и в этой проблеме. Потом он сказал, искренне так, тепло: “Спасибо тебе, Люба, хороший ты человек. Не переживай, всё будет в порядке”.
Только вернув телефон охраннику, я ахнула про себя. А откуда Олег Иванович узнал моё имя? Ведь я не представлялась. Узнал по голосу? Значит, запомнил голос ещё с того раза, когда в сентябре приводила к нему своего малого? Ну и память! Но ведь я и тогда, кажется, имя своё не называла…
В конце концов, продолжая уже на уроке размышлять над этим, я поняла, что он просто меня “вычислил”. И что про меня, про то, как относится ко мне Максим, а может, и как я отношусь к Максиму, он узнал от Сашки, этот‑то наверняка обо всём давно догадался и рассказал Олегу Ивановичу.
Но злости на болтуна Сашку я не чувствовала, на него вообще трудно было злиться, он, несмотря на все свои выходки, был такой же доброй душой, как и Максим. Не случайно они так крепко дружили. Я даже благодарность какую‑то к Сашке почувствовала. Теперь вот и Олег Иванович знает про меня, знает про моё отношение к Максиму. Только сам Максим пока ни о чём ещё не догадывается…
