Дмитрий Минаев - Пацифист
– И кого ты там обслуживаешь, – с гаденькой ухмылочкой поддел меня рыжий, – У ВАС ТАМ, говорят, свобода нравов.
Вот сволочь!
– Могу тебя, – не полез я за словом в карман, – только тогда тебе ни один проктолог не поможет. Знаешь, кто это?
Похоже, мой оппонент слов-то таких не слышал, не то непременно полез бы на меня с кулаками. Хреново у него с эрудицией. А вот другие были в курсе или догадались. Кто-то выругался, другой тихо хмыкнул, со стороны малышни хихикнули. Но делиться своими познаниями никто не спешил.
– Ещё, узнаешь, какие твои годы, – резюмировал я.
– Тебе-то самому, сколько лет? – очнулся от спячки Провалов.
– Сколько есть, все мои!
– Ему четырнадцать, я слышал, – сдал меня с потрохами какой-то стукачок-малолетка.
Хотя, кто его знает, может, по годам он старше меня.
– Сколько-сколько? – поднёс ладонь к уху рыжий прохиндей, – Да ты сам салага… Сынок ещё!
– Ты что ль взрослый? Только подумал о своей "принцессе", а трусы уже мокрые… Папаша!.. Вот что, орлы, – обратился я ко всему честному народу, пока рыжик в панике разглядывал своё бельё (хотя чего он там собирался найти?), – все, кому надо в сортир, быстренько вскочили с коек и отправились по своим делам. Будет кто-то лазить мимо меня ночью, встану, уши надеру и худой крантик на узел завяжу, чтоб до утра не будили. Бить мне вас нельзя, а про всё остальное уговора не было.
Никто не успел ничего возразить, как добрая половина "малышни" соскочила с кроватей и вылетела за дверь. Вслед за ними по одному потянули и старшие.
– Не много ль ты на себя берёшь? – поинтересовался здоровяк, когда я уже улёгся.
– Слышь, старшОй, – как можно громче зевнул я для пущего эффекта, – тебя всё сказанное тоже касается.
Опять послышались смешки и хмыканье, рыжий, едва слышно, не найдя никаких "вещдоков", отчаянно ругался…
Весёлая она, кадетская жизнь!
Похоже, моя проникновенная речь подействовала, так что ночью все спали, как убитые, и никто по казарме не шастал. Даже старшие. Хм-м.
Но всё равно, утром, встав за пару минут до побудки, я внимательно осмотрел форму и ботинки, принюхался. Так на всякий случай. Впрочем, никто к ним близко не подходил… Лишь пару раз кто-то из малолеток прошмыгнул мимо, тихо, как мышка.
Сперва, была у меня мысль сунуть одежду под подушку, а берцы под кровать, чтоб до них никто не добрался. Но, поприкинув так и этак, я передумал. Уж больно эта предусмотрительность смахивала на трусость, будто я кого-то боюсь. Ха! Пусть только попробуют…
Что удивительно, моё пробуждение будто послужило сигналом… Четвертая часть… да нет, больше… треть воспитанников вскочила с кроватей, рванув к двери. Куда это они? Выглянул в коридор. У двери туалета образовалась очередь. М-да, видимо, вчера я малость погорячился. Нагнал жути на пацанов, большинство из которых моложе меня и ничего плохого мне сделать не успело. Даже в мыслях. Да и не намеревалось, похоже, за исключением некоторых…
Н-да, зря я так с ними…
Впрочем, проснувшаяся было совесть меня не гложила. Так, маленько поворчала для порядку, поворочалась с боку на бок, как медведь в берлоге, и тут же, свернувшись калачиком, вновь впала в спячку. Ну не могу я долго себя терзать, занимаясь самокопанием. Тоже одна из особенностей моего организма, не знаю, хорошая или плохая.
Глава 2
– Рота подъём! – крикнул появившийся в дверях невысокий коренастый поручик, – Время пошло! А ты что одет?!
– А я уже встал, что мне теперь, раздеваться?
– Поговори у меня! Медленно, медленно одеваемся! И вы, выпускники, тоже! Равняйсь! Смирно!.. А тебе, что, особое приглашение требуется?! Встать в строй! – напустился на меня хмырь.
Я присоединился к общей шеренге, оказавшись самым первым от двери.
– Не сюда, по ранжиру!
По росту что ли? Пришлось притулиться в конце взвода.
– К выпускникам!
А-а, к здоровяку… этому, Провалову… Пристроился последним в его отделение за каким-то чернявым малым, которого раньше не видел. Кадет от моего соседства был не в восторге, скривив рожу, я от него тем более.
– Рота, слушай мою команду! Форма номер два, выходи строиться на плац! – прозвучала следующая команда.
А что это за форма такая? Первый раз слышу. Знаю только "раз" – трусы, кепка, противогаз. И то, это, скорее, военный фольклор.
Тем временем кадеты скинули куртки с беретами и в таком полураздетом виде рванули из казармы. Я тоже не стал задерживаться.
– Что, ни мыться, ни чистить зубы не будешь? – вновь прицепился ко мне рыжий, когда я, фыркая, как кот лапой, отёр водой лицо.
А нафига, я ж не грязный и не потею, тем более после такой слабенькой физподготовки. Так только пыль смахнуть. Это ж не Хирон с его кислотными дождями, под которыми ты всё время, как под душем. А парная там практически постоянно.
Ничего, на корабле отмоюсь! А в зубах у меня никакая пища не задерживается, всё до молекулы переваривается.
– Ты грязный, ты и мойся, – огрызнулся в ответ.
– Что, грязь больше трёх миллиметров сама отваливается? – блеснул остроумием Провалов.
– Тебе виднее.
Вот так, с шутками, с прибаутками мы и закончили водные процедуры.
– Рота-а, напра-во! В столовую, шаго-ом арш! Рота-а-а! – при этом рыке кадеты затопали, как оглашенные, высоко поднимая ноги.
Можно было тоже попробовать, но я экспериментировать не стал, потихоньку шлёпая, как и раньше в конце строя.
– Эй, Карандаш, тебя что, команда не касается?! – рявкнул поручик.
Интересно, кому это он? Вроде все молчат.
– Филиппок, ты что, не слышишь, я к тебе обращаюсь! Тебя что, в Содружестве плохо кормили или твои "ласты" совсем неподъёмные?!
Послышались смешки и до меня наконец дошло, к кому обращается этот клоун. Понял, не дурак. Оставалось лишь решить, откусить ему голову прямо сейчас или всё-таки подождать до конца экзаменов.
– Рота-а, тут некоторые не понимают приказов, поэтому идём на второй круг! Левое плечо вперёд!
А-а, ну, дело ваше. Строй привычно стал разворачиваться по дуге, а я направился прямиком туда, где заметил нужную мне вывеску над входом.
– Рот,.. – горластый поручик осёкся на полуслове, – Аллё, а ты куда?!
– В столовую, – откликнулся в ответ.
– Постой, я команду не давал? – оторопело протянул офицер, похоже его изумлению не было предела.
– Я проголодался!
– Стой! Кому говорю, остановись! – послышалось сзади, но я лишь прибавил шагу, пулей влетев в столовую.
Проскочив мимо каких-то кадетов, которые шарахнулись от меня, как черти от ладана, я рванул прямиком к кухне, откуда исходил манящий мясной дух. Попавшиеся по дороге женщины, застыли, открыв рты и вытаращив глаза, но мне было не до них. Поворот, ещё. Вот ОНО!!! Я выудил из большущей кастрюльки кусок мяса… судя по всему, чью-то ногу… и с наслаждением вгрызся в него зубами. Ум-м-м!
– Ты что творишь, окаянный?! Тр-р-р-р! – как из пулемёта застрочила появившаяся на пороге дородная женщина, здоровее и толще всех прежде виденных в этом заведении.
Вот же гадство! Поесть спокойно не дадут человеку!
– Слышь, тёть, ты не ори! Не люблю! Жалко мяса? – потряс я в воздухе своей недогрызанной добычей, – Ты смотри, а то следующая нога может стать твоей!
Когда через пару секунд до женщины дошёл смысл сказанного, она, пискнув, как мышка, несмотря на свои габариты, ланью унеслась прочь.
Я уж было подумал, что смогу спокойно закончить трапезу, но не тут-то было.
Следующим из двери показался троллеподобный мужик, потрясавший здоровенным топором, как Илья Муромец секирой. Не-е, если у них тут весь поварской состав такой, то меня не удивляет, почему половина воспитанников выглядит тонкими и звонкими. Иных, аж ветром качает.
– Ты кто такой и что здесь делаешь?! – прорычал громила.
– Что-что… Не видишь? Мясо ем.
– А-а… чего это ты его ешь?
– Проголодался. Вот ты, когда голодный, есть хочешь?
– Угу, – не стал отрицать очевидного мой собеседник.
– Вот и я тоже хочу, – от моей милой белозубой улыбки, мужика аж передёрнуло, – И ты это… с топориком поосторожнее, а то вдруг порежешься, – почти по-дружески посоветовал я.
Да что такое?! Не успел доесть свой завтрак, как в коридорчике у подсобки стало не протолкнуться. Повара с поварихами, несколько офицеров, двое из которых с бластерами. Они очень эмоционально потребовали, чтобы я "выполз" наружу, но я вежливо отказался:
– Вот доем и выйду, а пока "отвалите"!
– Выходи немедленно, а то гранату кину! – пригрозил один, самый бойкий.
– Кидай, но помни, не успеешь мяукнуть, как она будет у тебя за пазухой.
Надо было б сказать "в заднице", но я честно пытался соблюдать вежливость. Всё-таки, мне здесь экзамены сдавать. Если, конечно, меня теперь до них допустят. Потому что в дверном проёме мелькнуло лицо Дёмина, и всё в момент изменилось.
