Алексей Гравицкий - Четвертый Рейх

Ксенофобия тонких различий не знает — в этом Александр был уверен более чем на сто процентов. Работа в Агентстве не просто учила этому. Ксенофобия была одним из основных методов манипулирования. Одним из китов, на которых держался мир.

Чтобы не грызться со своими, нужны чужие. Страшные, опасные или гадкие, второсортные, но чужие. Только тогда есть зачем объединяться с соседом. Если чужих нет, чужим становится ближний. Найти врага извне, чтобы объединиться. Иначе человека не отучить видеть врага в любом другом человеке. Что поделать, если человечеству для развития нужна борьба?

Потому инопланетяне — миф, придуманный Агентством, — были ложью во спасение. Вот только мифом они оставались до сегодняшнего дня.

Теперь чужие были вполне осязаемы. И как человек, не понаслышке знающий, что такое ксенофобия, Александр мог уверенно сказать, что для любого землянина два поставленных рядом головоногих существа выглядели бы одинаково мерзкими и опасными. Вызывали бы одинаковые эмоции.

Осьминог же каким-то образом гуманоидов различал. Можно ли было сделать из этого вывод, что аборигенам ксенофобия неведома? Возможно, но…

Плавный поток мыслей оборвался.

Осьминог прыгнул в очередной раз, но не вперед к следующему стволу, а свалился вниз по косой дуге. Поднялся. Перекатами, в развалку побрел к отставшему Александру.

Ухмылки теперь головоногий не вызывал. Видимо Погребняк устал настолько, что забавности окружающего мира его уже не трогали.

Существо приблизилось, щелкнуло пару раз, словно спрашивая разрешения на что-то.

— Чего хочешь? — пробормотал Александр. — Говори уже, не трещи.

Будто того и ждал, Осьминог выпростал вперед щупальце и мягко опустил его Погребняку на макушку.

Он снова ощутил присутствие. Не просто прикосновение, а контакт. Вернее, возможность контакта. Объяснить разницу Александр не рискнул бы. Но отличие имелось. Как если бы в комнате находилось, помимо него, два человека. Только один спал, а второй просто сидел молча. Отстраненный Осьминог походил на спящего. Когда касался головы, превращался в молча сидящего рядом.

Впрочем, молчало существо недолго.

«Надо остаться на месте».

— Пришли уже? — не понял Александр.

«Не ты, — шевельнулось в голове. — Тебе ждать. Я буду обратно».

— И долго ждать?

В голове заворочался импульс, но образ так и не возник. Видимо, местное определение времени сильно отличалось от привычного.

«Нет понимания», — грустно подвел итог неудачной попытке Осьминог.

— Ладно, — отмахнулся Александр. — Иди себе. Я подожду.

«Только тебе оставаться на месте», — предупредил тот.

Александр кивнул, и щупальце покинуло его макушку.

Осьминог покатился в сторону. На какое-то мгновение возник соблазн проследить за ним, но Погребняк отмел эту идею.

Головоногий тем временем скользнул по стволу. Выше, еще выше. Александру стало ясно, что на уровне глаз Осьминог скакал только ради него. На высоте примерно в два с половиной человеческих роста существо замерло и выпулило, отлетая от деревьев с такой скоростью, что уже через пару секунд Александр потерял его из виду.

Погребняк удивленно присвистнул. Оставшись в одиночестве, он мог себе это позволить. Да, даже если б он и захотел проследить за аборигеном, догнать его не получилось бы ни при каких обстоятельствах.

Полностью отданный во власть компьютера экзокостюм — и тот не смог бы развить такой скорости в условиях джунглей.

Александр подошел к дереву, вяло опустился на землю и откинулся головой к стволу. От усталости и непроходящих сумерек хотелось спать, но позволить себе такую роскошь он сейчас не мог.

Специалист по контактам с внеземными цивилизациями провел ладонью по влажному лицу, проморгался и выудил записную книжку. Крохотная электронная игрушка не только создавала пометки, но и хранила в себе терабайты самой разнообразной информации, закачанной хозяином. Не все знания человечества, но достаточно, чтобы восполнить некоторые пробелы в собственных познаниях.

Александр включил гаджет и приготовился долго, много и нудно читать. Других функций, помимо работы с текстом, у примитивной электроники не было.

Назвать это камерой было нельзя. Если бы не витражные окна, забранные решеткой, и узкие нары вдоль стен, это походило бы на комнату в эксцентричной гостинице.

Высокий сводчатый потолок с небольшими контрфорсами, маскирующими вентиляционные отверстия, мозаичный пол со странными угловатыми рисунками, не то буквами, не то геометрическими символами. Каменные стены.

Около выхода был оборудован небольшой сантехнический узел, стеснительно огороженный невысокой перегородкой с красивой, но немного неуместной горгулией, сидящей на самом краю стенки. Над дверью красными, неизвестными Игорю камнями было выложено какое-то изречение, но Богданов не смог разобраться в закрученном готическом шрифте. Судя по всему, в тексте говорилось что-то про народ.

— Вот тебе и встреча двух цивилизаций… — вздохнул Игорь.

Кадзусе грустно посмотрел на капитана.

— Вы про эту медузу со щупальцами?

— Какую медузу?

— Ну, ту, что скакала в саду. Ее еще застрелили.

— А, клубень… — сообразил Богданов. — Нет, я про этих… А почему вы про нее вспомнили?

— Если говорить о двух цивилизациях, то, пожалуй, только применительно к этой медузе. В остальном — тут только одна цивилизация. Наша и еще одна наша.

— Вы все же думаете, что они с Земли?

— А вы думаете иначе? — Кадзусе удивленно посмотрел на Богданова.

Тот вздохнул.

— Просто не понимаю… Оттого, наверное, и ищу какое-то фантастическое допущение. В конце концов, может быть, это просто галлюцинация или предсмертный бред?

— Ну, капитан. — Кадзусе поморщился. — Зачем же опускаться до пошлостей.

— Согласен. — Игорь прошелся по комнате. Повернул рукоятку крана в санузле. Зажурчала вода. — Только холодная.

Он чувствовал себя слегка оглушенным. Будто рыба, которая из жадности ухватилась за приманку, но вместо вкусного червяка, получила крючок в губу. Игорь понимал, что инициатива начисто уплыла из его рук. И теперь от него, фактически, ничего не зависит. Потому в суждениях чувствовалась необычная, глупая легковесность. Думать и решать не хотелось. Да что тут решишь, когда тебя заперли в каменном мешке.

Кстати, о запорах.

Богданов подошел к двери, провел ладонью по гладкому отполированному дереву. Нет ручек, нет замочных скважин. Открывается снаружи. Есть только небольшое оконце на уровне глаз. К тому же, забранное толстой решеткой. Ее, конечно, можно выломать, но что толку?

— Странно другое, — Кадзусе сидел как прилежный ученик, положив ладони на колени и держа спину прямо. — Они не забрали мой чемодан.

Игорь покосился на чемоданчик с красным крестом.

— Действительно странно. А там что-нибудь есть?

— Вы имеете в виду оружие? Нет. Но некоторые препараты могут быть весьма опасны. Это расширенная аптечка. Знаете расположение препаратов?

— Да. — Богданов вспомнил как старательно в них, молодых курсантов, вдалбливали порядок расположения медикаментов в таких вот чемоданчиках. До автоматизма.

— Так вот бокс 4Д. В автоматическом инъекторе. Шесть капсул в магазине, три капсулы подряд — кома. — Кадзусе посмотрел на Игоря. — Это я на всякий случай.

Игорь промолчал.

— Знаете, я ни о чем не жалею, — вдруг сказал японец. — Мы вырвались в дальний космос. У нас получилось. Мы первые ступили на планету в другой звездной системе. Я ни о чем не жалею.

— Кадзусе?

— Что? — Доктор посмотрел на Богданова. В раскосых, черных глазах не читалось ничего.

— Мне как-то не нравится ваш настрой. Я по-прежнему верю, что контакт состоится.

Японец только хмыкнул в ответ.

— Все может быть. Но на всякий случай: я ни о чем не жалею.

И он снова положил ладони на колени.

— Как вы считаете, Кадзусе, откуда они тут?

— Вы про людей?

— Конечно.

— С Земли.

Игорь вздохнул. Доктор явно устал.

— Поспите, Кадзусе. Я подежурю.

Удивительно, но тот послушался. Улегся на нары, обхватив чемоданчик, как ребенок обхватывает любимую игрушку.

«А ведь ни у кого из нас нет детей… — вдруг подумал Богданов. — Кадзусе, Мацуме… Нет. Один слишком занят наукой, чтобы заводить семью, второй слишком погружен в себя. Может быть, у Баркера?»

Игорь вспомнил ту знойную блондинку, что обещала ждать Кларка на Земле. Нет, вряд ли у американца есть дети. Скорее всего, Баркер такой же, как и Богданов, только более удачливый. По крайней мере, его девушка — ждет.

«А моя? — Игорь присел на край койки. — А моя ищет лучшей жизни. Впрочем, она и не моя уже… Хотя, может быть, это и хорошо, что не ждет. Кто его знает, как тут сложится. Не будет ни страданий, ни слез… Больно не будет. А если вернусь, так тоже ничего страшного. Всегда можно будет сказать, вот, смотрите от какого я ушла… Как ни крути, а Катерина — в выигрыше».