Максим Хорсун - Зона Посещения. Бродяга Дик
– Не-а, – мотнула головой Ким.
– Твои проблемы. Вообще, исповедует у нас Гуталин, а не ты… как тебя там. «Дейли Телеграф», – Лопес поджал губы и отвернулся.
– Повежливей с дамой, ты! – донесся из арьергарда голос Кучерявого.
– А ты не забывай смотреть по сторонам, а то сдохнешь первым! – не оборачиваясь, бросил латинос. – Кстати, впереди – «комариная плешь». Обходим вдоль стен, но самих стен не касаемся! В них тоже что-то есть.
Брошенную гайку словно прихлопнул невидимый молот. Она, расплющенная, тяжело брякнулась на цемент. Ким почувствовала, что ее влечет, словно магнитом, в центр аномалии. Сквозняк, казалось, обдувал «комариную плешь» со всех сторон, по цементному полу скользили ручейки пыли, чтобы, проникнув за проведенную краской черту, растечься тончайшим слоем.
– Папаша, я пошел, – сказал Картоха и бросил гайку к самой стене.
– Давай, – Папаша Линкольн вытер рукавом пот со лба. – Сохраняем порядок движения. Лопес – следующий.
Ким было и смешно, и страшно наблюдать за Картохой. Этот сталкер напомнил ей мима, которого она временами видела в Центральном парке – тот частенько изображал пьяного, идущего вдоль невидимой стены и натыкающегося на невидимые препятствия. Глядя на ухищрения Картохи, Ким подумалось, что она никогда не сможет повторить что-то подобное, и что ее обязательно размажет по цементу, точно арахисовое масло.
На цемент брякнулась еще одна гайка.
– Чисто, Папаша, – отчитался Картоха. – Я прошел.
– Молодец, мужик, – одобрил старый сталкер. – Давай теперь ты, Лопес, двигай поршнями. А потом – моя очередь.
Просочился и Лопес. И Папаша Линкольн играючи проскользнул между двумя аномалиями, не подпалив бороды. Строгов крякнул, с хрустом потянулся, а затем и он бочком-бочком обошел «комариную плешь». Оказавшись на другой стороне, он протянул к Ким широченную лапу.
– Давай, Дейли! Не бойся – места навалом! Целый тротуар!
– Давай, кобылка, не дрейфь! – проговорил за ее спиной Злой. – Заодно потренируешься. Тут для тебя – настоящий полигон. Как по заказу!
Ким шагнула вперед.
– Руки! Руки! – тут же загалдели все. – Зачем руки расставила! Прижми к себе!
Она и в самом деле пошла, как канатоходец, пытающийся удержать равновесие. После окрика сталкеров, Ким вытянула руки по швам и двинула, высоко поднимая ноги, как солдат почетного караула или, скорее, как цапля.
– Вот умора! – хохотал Злой. – Я не могу! Никогда не думал, что в Зоне буду вот так надрывать бока! Папаша, зачем мы взяли с собой этого клоуна?
У Ким пылали щеки. С одной стороны, ей было стыдно, а с другой… она видела, как «комариная плешь» затягивает в себя пылевые струи, и еще – как влажно отблескивает стена, и внутри стеклянистой влаги пульсирует что-то похожее на кровеносную систему. И когда Ким смотрела на эту мокрую ерунду, то в ушах как будто противно пищал ультразвук, а по коже шел мороз.
– Молодец! – Строгов подхватил ее за предплечье, подтянул к себе. – Добро, Дейли. Так держать, – он поглядел на Злого. – Давай, пивная бочка. А мы посмеемся.
– Только не очень громко, – посоветовал вдруг Лопес, встревоженно озираясь. – Все-таки вы не в «Боржче» бейсбол смотрите.
– Что там дальше? – поинтересовался Папаша Линкольн.
– Близнецы дальше, – ответил латинос.
– Какие еще Близнецы? – переспросил Строгов.
– Двойной «веселый призрак», – отозвался Лопес, вглядываясь в завешенную тьмой глубину тоннеля. – Если Близнецы спят, то нам повезло. И наоборот: если не спят, то очень-очень не повезло.
– Логично, – согласился Строгов.
– Ушей у них, конечно, нет, – Лопес побрел за Картохой, который успел метнуть следующую гайку. – Но лучше не шуметь: кто его знает, по каким законам живет этот кусок Зоны.
– Слышали? – переспросил Папаша Линкольн. – Чтоб все держали пасти на замке!
– Слишком большой отряд, – тихонько прокомментировал Строгов для Ким. – Не армия, не полиция. У каждого свои представления о дисциплине.
– Сброд, – ляпнула первое, что пришло на ум, Ким. И сейчас же поежилась под потяжелевшим взглядом Строгова.
Дальше шли молча. Ким отчетливо слышала, как бьется гранями по цементу каждая брошенная Картохой гайка, как напряженно сопит Злой, как урчит в животе у Навуходоносора. Под ногами стало попадаться больше мусора: поломанные доски, сколотые пласты штукатурки, осколки кирпича, обрывки кабелей, комья спекшейся земли.
– Мы почти дошли, – объявил громким шепотом Лопес. – Еще ярдов триста.
Картоха швырнул гайку, и словно в ответ из густой, смолянистой тьмы, которую не прореживали лучи фонарей, навстречу сталкерам вылетел, вращаясь, лист металлопрофиля. Если бы Картоха и Лопес были повыше ростом, то эта проржавевшая железка вскрыла бы им черепа, как консервные банки. Папаша Линкольн метнулся вбок, Строгов рухнул на пол, сбив заодно и Ким. Лист упал на спины Строгова и Ким, отскочил к ногам Навуходоносора и Кучерявого.
– Целы? – выпалил Папаша Линкольн.
Ким подняла голову. Быть может, в обычных обстоятельствах она бы ничего не увидела. Но обострившееся в Зоне зрение позволило ей разглядеть в пересечении брошенных ручных фонарей фантастическую картину. Две эфемерные сущности приближались к отряду сталкеров, двигаясь по кругу на одинаковом расстоянии друг от друга. Они походили на жаркое дрожащее марево, которое случается над асфальтом в жаркие дни. Только вытянутые, словно веретена, высотою от пола до потолка. Внутри каждого веретена угадывалась сложная структура: не то шестеренки, не то снежинки, но скорее всего – ни то, ни другое.
– Близнецы! – всхлипнул Лопес.
Взревел ветер, тоннель мгновенно заволокло клубами пыли. Ким завизжала, ей показалось, что поток воздуха подхватит ее, как пушинку, и понесет, ударяя об стены, на растерзание призрачным Близнецам. Ветер и в самом деле тащил что-то тяжелое; Ким, прежде чем закрыть голову руками и зажмуриться, успела заметить, как мимо проносится тот мусор, по которому они шли последние ярды пути. Близнецы втягивали в себя доски, куски штукатурки и осколки кирпичей, формируя в воздухе по бесформенному кому, ощетинившемуся проволокой, острыми углами и щепками.
Бум! – взорвался шар внутри первой аномалии. Засвистели обломки, разлетаясь по тоннелю. Загремели доски и камни тяжелым градом по полу и стенам.
И через несколько секунд грянул второй взрыв. И снова – смертоносная песнь шрапнели из обломков, и град ударов во все стороны сразу. Тяжелый деревянный щит прокатился колесом, Ким показалось – точно по телам скорчившихся на полу сталкеров.
Ветер снова изменил направление, и снова заклубилась пыль. Близнецы опять принялись разбухать от мусора, готовясь к очередному залпу.
Лопес поднялся на четвереньки, посмотрел диким взглядом на Ким. На его чумазом лице блестели вытаращенные глаза.
– Назад! – просипел он. – Отступаем за «плешь»! – и сейчас же пружиной сиганул в арьергард отряда.
Строгов схватил Ким за шиворот и легко, словно ребенка, поставил на ноги. Хлопнул ее пониже спины и прокричал:
– Бегом!
Но прежде, чем выполнить приказ, Ким оглянулась. Папаша Линкольн почему-то обнимал за плечи Картоху, и движения обоих показались ей чересчур медленными, словно она смотрела видеоролик на «тормозящем» компьютере. А воздух дрожал, словно над мартеновской печью, воздух кипел от переполняющей его энергии. Пыль, которую наматывали «веретена» Близнецов, ионизировалась и начала светиться.
– Скорее! Скорее! – подгонял Строгов, но сияние, окутавшее Близнецов, действовало на Ким гипнотически. Ей чудилось, что в этом жемчужном свете вырисовываются почти человеческие силуэты: высокие, худые, с вытянутыми яйцеобразными головами. Эти существа переступали тонкими паучьими ногами, не прекращая танца друг с другом и продолжая приближаться к отряду Папаши Линкольна.
Кучерявый и Навуходоносор уже проскочили мимо «комариной плеши» и покрытой зловещей слизью стены, за ними протиснулся Лопес. Ким на полном ходу, даже не приостановившись, обошла «комариную плешь». Строгов тоже на сей раз не стал осторожничать, пробежал следом за Ким, оставив обе аномалии в половине дюйма от своих плеч. Папаша Линкольн толкнул Картоху в зазор между стеной и «плешью». Картоха, спотыкаясь, понесся вперед. Край его рюкзака оказался в поле действия «плеши», и гравиконцентрат потянул сталкера к себе, как тащит рыбак попавшуюся на крючок форель. Картоха распахнул рот в немом крике, вскинул руки…
Строгов схватил напарника за предплечье и изо всех своих недетских сил дернул к себе. Картоху развернуло, с его спины сорвало рюкзак и втянуло в аномалию. Строгов и Картоха повалились к ногам Ким, которая глядела, хлопая глазами, как расплющенный рюкзак расползается по полу темной кляксой.
А следом и Папаша Линкольн перемахнул через лежащих сталкеров и оказался рядом с Ким.
