Алексей Евтушенко - Отряд-3. Контрольное измерение

— Глупости, — фыркнул Дитц. — Мы тоже хороши. Раз-зведчики… И ведь понимал же я, что где-то мы расслабились, ох, понимал.

— Вернее, чувствовал, — подсказал Велга.

— Ну, чувствовал. Какая разница?

Некоторое время молча курили.

— А ты, Карл, прямо Шерлок Холмс! — уважительно подмигнул ефрейтору Валерка Стихарь. — Ишь как по полочкам все разложил. Прямо завидно.

— Аналитик. — поднял вверх палец Шнайдер. — И этот… как его… дедуктор!

— Голова! — серьезно добавил Малышев.

— Да ну вас, — покраснел Хейниц. — Шутники хреновы. Извини, Аня.

— Кстати, насчет головы, — сказал Дитц. — И насчет того, что делать дальше. Помните восстание андроидов?

— Еще бы не помнить. — воскликнул Валерка. — Меня же тогда чуть не убили!

— Погоди, — сказал Велга. — Кажется, я… Ты хочешь сказать, что если бы мы не уничтожили центр, все могло закончится иначе?

— Вот именно, — сказал Дитц.

— Черт, ну, конечно! — хлопнул себя по лбу Александр. — Так всегда, — лежит на поверхности, а не видно. Нам же с самого начала талдычили: Центральный Разум, Центральный Разум! Раз центральный, значит, должен быть центр. По другому никак. Верно?

— Верно, — кивнул Дитц. — То есть, я тоже так думаю.

— Верно, да не совсем, — сказала Аня. — Здесь, в Москве, может быть только периферийный центр. Ну, тот, который держит под контролем, скажем, Россию. А настоящий, главный, мировой, наверняка где-то в другом месте.

— Почему ты так считаешь? — спросил Велга.

— Потому что эта Россия не многим отличается от той, в которой жила я. Я хочу сказать, что перед Великим Исходом это была не самая развитая в техническом отношении страна. По идее главный центр должен быть где-нибудь в США или Японии. Или в Европе.

— Может быть, ты и права, — сказал Дитц. — Даже наверняка права. Но я не вижу, почему бы сначала не попытаться уничтожить тот центр, возле которого мы уже находимся. Пусть даже он, как ты говоришь, этот… периферийный.

— Точно! — воодушевился Стихарь. — Главное — посеять панику в рядах врага и устроить заваруху. Сначала грохнем этот центр, а потом и остальным черед придет. Вернемся к «Маше» с «Гансом», доберемся до Америки с Японией и освободим на фиг человечество в очередной раз! Даешь восстание!

— Тихо ты, освободитель, — осадил ростовчанина Малышев. — Этот местный центр сначала еще найти надо. Москва большая, а языков мы потеряли. Спросить не у кого.

— Подумаешь, — пожал плечами Валерка. — Этих потеряли — других возьмем. Сейчас уйдем подальше, выберемся на поверхность…

— Тихо, — прервала Стихаря Аня. — Кажется, я что-то слышу.

Все замерли.

— Люк открыли, — прошептала Аня. — Рядом. И еще один… Кажется, нас нашли и собираются выкурить отсюда. Я чувствую опасность. И очень близко.

— Уходим. — вскочил на ноги Велга. — Быстро.

Глава девятнадцатая

Как очень скоро выяснилось, их собрались не просто выкурить, а уничтожить. Потому что сзади и спереди плеснуло нестерпимым жаром, и две стены огня пошли навстречу друг другу, жадно съедая то пространство, в котором еще можно было дышать и жить.

Их спасло, вовремя подвернувшееся боковое ответвление коллектора. Здесь снова пришлось чуть ли не встать на четвереньки, но, как верно скаламбурил Валерка: «Лучше три раза согнуться в три погибели, чем один раз погибнуть».

Вероятно, у противника были особые сканеры, позволяющие отслеживать движение живого под землей, потому что оторваться от погони им не удавалось.

Еще дважды они чудом избежали огненной смерти и совсем уж, было, выбились из сил, когда Велга прохрипел:

— Нужно уходить глубже. Они наверняка как-то нас видят и, рано или поздно, достанут. Ищите колодцы. Любые. И — вниз. Только вниз.

И такой колодец вскоре нашелся.

Правда, крышка была давно и надежно заварена, но против плазменной винтовки не устояла, и они, не оглядываясь и не раздумывая, один за другим, цепляясь за ставшие уже такими привычными поржавевшие металлические скобы, со всей возможной скоростью начали спуск.

Колодец вывел их на следующий горизонт. Это тоже оказался коллектор, и здесь можно было передвигаться в полный рост. Но пришлось использовать фонари, потому что темень тут царила полная.

— На сколько мы опустились? — вслух поинтересовался Велга.

— Метров на пять-шесть, не больше, — предположил Малышев.

— Думаешь, недостаточно? — спросил Дитц.

— Не знаю. Но думаю, что чем глубже, тем лучше. Надо запутать погоню и потеряться, а мы не знаем возможностей их приборов.

— Значит, спускаемся ниже?

— Да. При первой возможности.

Такая возможность представилась им очень скоро. В обширной боковой нише Курт Шнайдер обнаружил еще один колодец, несколько больше первого по диаметру и с откинутой крышкой.

На этот раз спускались гораздо дольше и, когда достигли дна, Велга подумал, что они забрались под землю еще метров на пятьдесят вглубь.

Колодец привел их в небольшое, кубической формы помещение с железной дверью, открыв которую, они очутились в коридоре, заканчивающемся еще одной дверью, и эту дверь уже открыть просто так не удалось. Пришлось опять прибегнуть к оружию, после чего отряд оказался в широком тоннеле. Лучи фонарей скользнули по сводчатому потолку, осветили ряды кабелей на стенах и, наконец, выхватили внизу две узкие металлические полосы. Рельсы.

— Ага, — сказал Велга. — Кажется, мы добрались до метро.

— Очень похоже, — согласилась с ним Аня.

— Так, — сказал Дитц. — Налево или направо?

— Туда, где центр.

— А ты знаешь, где центр?

— Имеется в виду центр Москвы.

— Почему именно туда? Москва, как было справедливо замечено, большая.

— Считай, интуиция.

— Что ж, — согласился с доводами Александра Хельмут. — Интуицию я уважаю. Особенно нашу с тобой. Однако не удержусь вновь от вопроса: к центру Москвы — это налево или направо?

Велга только вздохнул.

— Ты же москвич, — с долей упрека заметил Дитц.

— Москвич. А лет сколько прошло, соображаешь? Даже если мы дойдем до ближайшей станции, я не уверен, что сориентируюсь. Метро-то наверняка разрослось.

— Вы даже не представляете насколько, — сказала Аня. — Но паниковать не надо. К центру — туда, направо.

— Интуиция? — прищурился Хельмут.

— Нет, точное знание, — усмехнулась Аня.

— Если наша Анечка что-то чувствует, то можно смело утверждать, что она это точно знает, — подвел итог Валерка.

— Значит, направо, — сказал Велга и первым шагнул в тоннель.

Они не успели пройти и сотни метров, как Аня замедлила шаг и остановилась.

— Что? — спросил Велга.

— Сзади. Кто-то нас догоняет. При этом он не идет, а едет. Но опасности я не чувствую.

Малышев немедленно лег и приложил ухо к рельсу.

— Точно, — сообщил он через короткое время. — Что-то едет. Пока еще далеко, но…

— Дежа вю, — пробормотал Дитц.

— Что? — не понял Велга.

— По-французски это значит «уже виденное». Помнишь, когда мы вернулись на землю от сварогов? Тогда тоже были рельсы.

— Тогда не было метро. Была просто железная дорога. Да и вообще, не время философствовать. Предлагаю устроить элементарную засаду. Ноги не железные и транспортное средство нам пригодится.

— Не говоря уже об «языке», который данным транспортным средством управляет, — оптимистично добавил Стихарь.

Засаду устроили без затей. Было решено просто залечь по обе стороны от рельсового пути, а в нужный момент включить фонари и приказать остановиться.

Ждать пришлось недолго. Очень скоро во тьме замерцал красноватый огонек явно не электрического происхождения, а затем они услышали постукивание, покряхтывание и потрескивание неспешно приближающегося загадочного транспортного средства. Что оно приближается именно неспешно, было понятно по тому, как медленно увеличивался в размерах красноватый огонёк, который в конечном итоге оказался старинным керосиновым фонарем…

— Стой! — крикнул во весь голос Велга, когда до этого самого керосинового фонаря, укрепленного, как ему показалось, на какой-то железной бочке с трубой, осталась не более двадцати метров. — Стой, или мы будем стрелять!!

И тут же девять слепящих лучей электрического света, включившись одновременно, уперлись в странный экипаж.

Эффект неожиданности сработал безотказно. Железная бочка на колесах, с трубой и керосиновым фонарем вместо прожектора заскрипела, зашипела, лязгнула, выпустила откуда-то из-под себя две струи белого то ли пара, то ли дыма, изрядно замедлила и без того небыстрый ход и, наконец, вздохнув, словно живое существо, покорно остановилось в пяти метрах от засады.