Ив Престон - #Потерянные поколения
– Ты странная, – наконец тихо произносит он. – Когда тебе помогают – нужно говорить спасибо, а не выпытывать причины.
# Глава 6
На входе в Большой зал я сталкиваюсь с Гектором, и он осторожно придерживает дверь, позволяя мне пройти.
– Спасибо, Гектор, – киваю я, вижу, как он постукивает по эмблеме у себя на груди, и тут же поправляюсь: – Спасибо, командор Гектор.
– Так-то лучше, – улыбается он.
В Зале оживление. Людей сегодня здесь почему-то намного больше, чем обычно. Прикинув примерное число собравшихся, я понимаю, что в Зале находятся все шесть отрядов младшего состава.
А в кубе Дирижера – все три близнеца.
Многие курсанты смотрят на них с любопытством, но никто не удивлен так, как я недавно в зале у Кондора. Кажется, во всем Корпусе только я не знала о Троих.
– Как вы уже поняли, сегодня у нас общая тренировка.
Я вздрагиваю, услышав справа от себя голос одного из близнецов, несмотря на то, что стою в нескольких метрах от куба. Потом вспоминаю, что уже вставила в уши наушники. И как я вечно умудряюсь забывать о них?
– Каждому отряду предстоит преодолеть километровую полосу препятствий, – вновь слышу голос в правом наушнике и, посмотрев на куб, вижу, что это говорит Виктор. Наш разговор на полигоне оборвали, Виктора срочно куда-то вызвали – за ним пришел курсант, – и я осталась без ответов. А вопросов слишком много. Откуда он столько знает обо мне? Кажется, я ему обязана еще и тем, что меня не наказали за пробежки в Просвете в неположенное время. Виктору как-то удалось скрыть это, но почему он это сделал? Что еще он может знать обо мне?
Я хорошо обращаюсь с твоими секретами, сказал он.
«Я спрятал твой секрет», – тут же прошелестел бесплотный голос в моей голове.
Это же просто совпадение? Не может же… Не может же быть так, что Виктор, командор Корпуса, был как-то связан с тем малодушным? Я невольно поеживаюсь и усилием воли заставляю себя не думать об этом. Не самое лучшее время и место для подобных размышлений.
– Мои братья здесь для того, чтобы вы могли преодолеть полосу одновременно. Победит тот отряд, который в полном составе быстрее всех справится с заданием, – заканчивает Виктор.
Так вот почему в расписании было сказано, что сегодня следует явиться в Большой зал в боевой форме… Услышав громкие шаги за спиной, я внутренне напрягаюсь.
– Что это изображено на твоей спине? – слышу я голос Закара. – Какое-то животное… Плачет оно, что ли?
Выдохнув, я поворачиваюсь.
– Это гепард, – медленно говорю я, глядя в насмешливые глаза Закара. Рядом с ним стоит Макс и еще один, незнакомый курсант. Но им меня не запугать. – И он рычит.
– Не знаю, – пожимает плечами Макс. – Мне тоже кажется, что оно плачет.
– У вас много общего, – Закар делает шаг, приближаясь ко мне, – кажется, в нашу прошлую встречу ты тоже была готова заплакать. Может, у тебя сегодня это получится?
Ну, уж нет. Я на это не куплюсь.
Растянув губы в вежливой улыбке, я разворачиваюсь. У меня есть занятия и поинтереснее – например, наблюдение за близнецами, занятыми подготовкой к тренировке. Курсанты моего отряда как раз стоят почти у самого куба, поэтому я подхожу к ним, не спуская глаз с близнецов.
Гектор уже надел перчатки, и, нахмурившись, он пытается что-то построить. Это совсем не похоже на то, как дирижирует Виктор: у Гектора быстрые, прерывистые прямолинейные движения, при этом он двигает всей рукой от локтя, почти не задействуя запястья. В дирижировании Виктора, напротив, вовсе нет прямых линий, его пальцы находятся в постоянном движении, он будто бы рисует бесконечные спирали, окружности… И все это выглядит таким знакомым – я уже несколько занятий подряд осторожно наблюдаю за ним, пытаясь понять, кого он мне напоминает…
Я застываю. Пришедшее воспоминание кажется таким далеким, словно еще немного – и оно ускользнет навсегда. Это воспоминание из моего детства, но в то же время словно из прошлой, нет, из позапрошлой жизни. Кажется, это было совсем незадолго до начала эпидемии, до того дня, когда всех здоровых детей собрали в Научном центре… Мы с мамой и папой были у кого-то в гостях и смотрели фильм, снятый еще в Старом Мире. И там был… как же его… волшебник, да, добрый волшебник в длинном плаще, его руки двигались точно так же, его пальцы светились… И там был кто-то еще…
Я вздрагиваю от неожиданности, выныривая из воспоминания в ту секунду, когда Гектор взмахивает рукой, и перед нами появляется небольшая преграда; сначала она медленно растет вверх, затем ее поверхность идет волной, и преграда осыпается.
– Не выходит. – Гектор раздраженно расстегивает одну из перчаток. – Почему ничего не получается?
– Чаще нужно из лабораторий выбираться. Ты просто уже забыл, как это делается, – проговаривает Нестор, склонившись над столом и что-то высчитывая на своем планшете.
– Вообще-то, это я их изобрел, если ты не помнишь, – машет Гектор снятой перчаткой, зажав ее в руке.
– Каждый сделал свой вклад. Виктор написал программу рендер-контроля, а я связал все это с Залом, и что с того? – не прерывая расчетов, отзывается Нестор. – Без постоянной практики навык теряется, и в этом нет ничего удивительного…
– Верни Нестору его перчатки, болван. Ты перепутал наборы.
Виктор занимает место между братьями, включая голограммный интерфейс над столом. Рукой в перчатке Гектор вычерчивает в воздухе восьмерку – и я чувствую, как пол под моими ногами, задрожав, начинает подниматься вверх.
– И правда.
Пожав плечами, Гектор снимает вторую перчатку и отдает обе перчатки Нестору. Тот, надевая их, бормочет: «Наверняка заново придется настраивать». Застегнув перчатки, он делает несколько пробных движений, выстраивая вокруг нас стены различной высоты, и я понимаю, что манера дирижировать – это, пожалуй, самое заметное различие между близнецами. Нестор управляет рендером спокойно, его немногочисленные движения очень осторожные, плавные, будто бы он двигается под водой. В том, что касается дирижирования, близнецов точно не спутать.
Пол под ногами вновь начинает движение.
– Вместе? – спрашивает Гектор, и его братья кивают.
И происходит то, что опровергает мой вывод: они начинают двигаться совершенно одинаково, настолько синхронно, что кажется, будто один разум управляет тремя телами. Подвластный их движениям, Зал начинает меняться, и я вижу, как формируются шесть одинаковых коридоров, но затем все начинает мутнеть.
Поправив визор, я закрываю глаза, чтобы спокойнее пережить погружение в рендер.
Забор, изгородь, еще забор, прыжок через ров… Светящимся пунктиром проложен маршрут, от которого нельзя отклоняться. Полоса препятствий сразу же пришлась мне по душе, и даже не потому, что здесь мы все оказывались в одинаковых условиях – тренировки в Большом зале не входят в программу рекрутской подготовки, для остальных курсантов они тоже были в новинку. Наверное, в первую очередь эти занятия мне понравились тем, что нужно было бегать. Полоса препятствий помогла отряду окончательно поверить в меня, принять меня – другие курсанты увидели, что я ничуть не уступаю им в выносливости. Спасибо тебе, Просвет, за это.
Перед нами возникает полуразрушенное здание. У него есть дверь, но пунктир идет вверх, вертикально по стене, сложенной из крупных камней, к зияющему провалу вместо окна на втором этаже. Нужно карабкаться.
Второй этаж встречает нас наполовину обрушившимся перекрытием, и, чтобы пересечь комнату, местами идти приходится по балкам. Пунктир ведет к окну, а затем, поднимаясь ровной линией под углом градусов в тридцать, пересекает неширокую улицу, теряясь в оконном проеме на третьем этаже соседнего здания. Присмотревшись, я замечаю, что пунктир идет вдоль натянутого троса.
– Да ла-адно, – расстроенно выдыхает Паула. – И это тренировка на скорость? Да мы там провисим целую вечность!
– Не думал, что ты так быстро сдашься, – улыбается Клод. – Иди первой, я помогу остальным с креплениями.
Перебираясь по тросу на другую сторону улицы, я невольно улыбаюсь, чувствуя, как легкий ветерок обдувает мое лицо. Можно не бояться сорваться – карабин, скользящий по тросу, надежно соединяется с поясом тросиком, тонким, но при этом способным выдержать вес в несколько раз больший, чем мой. Вдобавок вполне может оказаться, что на самом деле сейчас мы движемся всего в полуметре над уровнем пола… А может, и нет. Чудеса рендера.
Альма помогает мне забраться в окно. Это здание разрушено еще сильнее, чем предыдущее, – и, следуя по пунктиру, нам нужно спуститься по лестнице с недостающими ступенями.
Внутри рендера все кажется ярче, чем на самом деле, все ощущается острее. Рендер захватывает, затягивает и не желает отпускать. Ты прекрасно осознаешь, что все это нереально, но порой бывает так, что ты хочешь об этом забыть, потерять способность осознания этого. Такие мысли недолговечны, но все-таки… Хорошо, что наше нахождение в рендере ограничено по времени.
