Утро под Катовице. Книга 1 - Николай Александрович Ермаков
Дрема накатывала волнами, она то набрасывалась на мой разум и тело наливая свинцом веки и подбрасывая короткие сновидения-галлюцинации, которые мне удавалось отогнать лишь напряжением силы воли, то отступала, и тогда я встряхивался, осознавая опасную реальность окружающей действительности. Попытка привлечь Болеславу к помощи в деле борьбы со сном не увенчалась успехом — девушка лишь что-то сонно промычала в «говорилку», дав понять, что в этом вопросе она мне уже не союзник. И вот, в половине двенадцатого ночи, когда я уже стал обдумывать, как бы мне свернуть в какой-нибудь лес или рощу для отдыха, впереди идущие автомобили неожиданно для меня остановились. Я тоже нажал на тормоз и, взяв свою флягу, отпил из неё и с удовольствием протер лицо влагой, а то во время движения необходимость держать рычаги обеими руками лишала меня меня этой простейшей возможности взбодриться. Сонливость отступила, и мне оставалось только ждать дальнейшего развития событий.
Происходящее на дороге впереди меня, было скрыто кузовом грузовика, поэтому я решил совместить необходимое с полезным: выбравшись из люка отошёл на левую обочину и, с наслаждением опустошая переполненный мочевой пузырь, осмотрелся. Благодаря своему отличному ночному зрению, я смог сразу определить причину остановки — пехотный полк располагался на привал в чистом поле. Потом я глянул на технику, которая следовала позади меня, а то Болеслава ранее мне могла сообщить только том, что видит фары, теперь же мне было видно три броневика, вставших непосредственно за панцером и десяток грузовиков за ними, оттуда тоже вылезали фрицы и справляли свои надобности. Несколько немцев направились в мою сторону, но я не стал их дожидаться и вернулся в танк, к которому они не проявили никакого интереса, пройдя дальше. Заняв кресло мехвода, я ещё раз умылся водой из фляжки, нашел в припасах чёрствый хлеб, копчёную колбасу и с аппетитом перекусил. А вскоре тронулись с места и стоявшие передо мной грузовики. Теперь стало очевидно, что они не входили в состав пехотного полка, как я предполагал ранее. Я двинулся вслед за ними, стараясь не отставать, чтобы создать видимость единой колонны.
Теперь, когда впереди не было сдерживающего фактора в виде пехоты, скорость существенно возросла и уже через час, проехав по мощеной булыжником улице крупного села и миновав два дорожных поста, не обративших на мой танк никакого внимания, я проехал по мосту через Сан. На восточном берегу также было село, но уже меньшего размера, в котором я проделал следующий маневр — съехал с дороги и встал у обочины, пропустив следовавшие за мной подразделение, а затем пристроился сзади этой колонны и, проехав мимо очередного немецкого поста, покинул село. Сделано это было по следующим соображениям: мне была нужна возможность не привлекая внимания покинуть колонну, а тут, в населенном пункте с немецким гарнизоном, выход из колонны должен вызвать куда меньше подозрений. Далее, проехав так ещё около двадцати минут, я свернул с дороги в первом же лесу и вскоре остановился под кронами вековых дубов. Решив, что тут неплохое место для отдыха и временной дислокации, я пробежал по следам панцера до дороги и тщательно их замаскировал, после чего сделал несколько кругов по ночному лесу вокруг стоянки, а затем вернувшись в танк, уснул на водительском кресле. Проснулся я от того, что Болеслава спросила меня:
— Анджей, ты спишь?
Идиотский вопрос, на который спросонья так и хочется ответить матом, не взирая на личности. Еле сдержался.
— Нет, милая, уже проснулся.
— Прости, что разбудила, но у меня проблемы, а на улице дождь…
«Проблемы это плохо, дождь это хорошо…» — начал я мысленно анализировать её болтовню.
— Мне нужно кое-что сделать, но я не могу это сделать снаружи, ведь там дождь, поэтому мне нужно, чтобы вышел…
«Она что, тут облегчиться задумала? Ну дела…»
— А куда ты это делать собралась, у нас ведь нет ночного горшка?
— Горшка?.. Зачем?.. Я не… Как ты… — несвязно попыталась она мне что-то ответить, однако, наконец, до меня дошло:
— Извини, если месячные, то так сразу бы и сказала! — «А то тык-мык — в голове затык!»
— Анджей, но так же не принято!
— Глупости все эти ваши экивоки… Ладно выхожу, у тебя полчаса, — поставив таким образом точку в разговоре, я покинул танк.
Затем, добежав до ближайшего дерева, я попытался укрыться под его кроной, однако толку от этого было мало. «Надо было хоть шинель прихватить!» — запоздало думал я, чувствуя как быстро намокает одежда под струями воды, стекающей сквозь листья. Промокнув до нитки, я, наконец, дождался истечения отведённого девушке времени и запрыгнул в люк механика-водителя.
Возмущения со стороны спутницы не последовало, стало быть, она уложилась в заданные тридцать минут. А значит, теперь моя очередь заняться собой — забравшись на более просторное место наводчика, я стал стаскивать с себя мокрую одежду. Сзади послышался удивленный голос:
— Анджей, а ты зачем раздеваешься?
— Не зачем, а почему! — банальная шутка как раз пришлась к месту, и я продолжил, — Промок насквозь, вот и раздеваюсь!
— Ой, извини, что из-за меня, но надо было хотя бы шинель взять!
«Ну вот ведь какая умница, не то что я — дурак дураком!» — саркастически подумал я и, скинув с себя трусы, закутался в сухую шинель.
— Ну что уж теперь… Милая, будь добра, найди… у нас ведь осталась самогонка? Для сугреву, ну и закусить…
Девушка не стала спорить (не зря ведь медицине училась, понимает основы!), а перебралась на место заряжающего, оттуда дотянулась до сложенных внизу вещей и, вскоре, поставив на казенник эмалированную кружку, до половины наполнила её мутноватой жидкостью. «Молодец, в самый раз!» — с благодарностью подумал я, опустошив кружку. Далее, закусив куском колбасы, я постарался устроиться поудобнее и расслабился. Спать уже не хотелось, думать тоже. Повернув голову в сторону Болеславы, так и оставшейся на месте заряжающего, я встретился с её фирменным лучистым взглядом. Эх, как хорошо было бы сейчас обнять эту чудесную девушку и так и сидеть, прижав её к себе и вместе слушать шум дождя. Но танк совершенно не предназначен для романтических обнимашек. Между креслами мехвода и
