Экзотеррика. Прорыв - Василий Головачёв
Так как наниты не обратили внимания на спуск беспилотника, он остался висеть над водой и метнул два подводных аппарата, в кабинах которых расположились боты, предназначенные для работы в агрессивных средах. Кроме того, в одном сидел аватар Кадушкина – четырёхлапый «кенгуру», управляемый дистанционно.
Володя уже нацепил на себя сбрую автоводителя, не покидая своего ложемента, и подключил менар. Аппаратура ложемента выдала ему изображение кабины катера, которую аватар видел своими четырьмя видеокамерами. Подключилась и система управления роботом, позволявшая пилоту чувствовать, видеть и двигаться так же, как это делал «кенгуру».
Беспилотники, похожие на дельфинов, нырнули в воду. Разведбот над водой подсказал им направление поисков, и оба аппарата достигли дна через полчаса после спуска. Их видеокамеры настроились на инфракрасный и радиодиапазон локации, и Звездолёт стал виден отчётливо, несмотря на барханы и слои ила, накрывшие его за миллионы лет пребывания под водой.
– Странно, – пробормотал навигатор корвета Олег Скуднев, обладавший аналитическим умом и внешностью гимнаста. В местах, где ему приходилось отдыхать, будь то на Земле или на других планетах, на него засматривались девушки, и Володя Кадушкин, субтильный интеллигент с бледной кожей геймера, не видавшего солнечного света, завидовал ему.
– Что странно, Олег?
– Вода чистая… на Земле и на больших глубинах полно грязи.
– Не забывайте, молодой человек, – снисходительным тоном проговорил Мир-Мирыч, – прошли десятки миллионов лет, и за это время биосфера планеты успела очиститься от мусора и загрязнений.
– А потом пришли наниты, – добавил Кадушкин, – не нуждающиеся ни в живых организмах, ни в самих создателях.
– Вы правы, Володя, – согласился начальник экспедиции.
Аппараты зависли над горбатой платформой, в которой угадывались очертания гигантского панциря черепахи.
– Это не звездолёт, – сказал Кадушкин, поймав мысль.
– Что ты увидел, чего не видим мы? – донёсся голос навигатора.
– Я вижу то, что и вы, но эта штуковина не летала.
– Как вы это определили? – поинтересовался Мир-Мирыч.
– Интуитивно, – смутился Кадушкин.
– Что ж, если честно, мне тоже объект больше напоминает завод-автомат. Сможете проникнуть внутрь?
– Не уверен, нужен рентген с хорошей проникающей способностью, чтобы найти люк или… – оператор рассмеялся, – заводскую проходную.
– Сейчас опустим вам рентгеновский сканер.
– Поищу люк визуально.
Беспилотники двинулись над «панцирем черепахи», усеянным барханами ила. Там, где ил был тоньше, сквозь его слои проступали рёбра сооружения, рисунок которых напоминал китайские иероглифы. Кадушкин вспомнил, что точно такой же иероглифический рисунок напоминала и крыша базы пушистиков, и это укрепило его уверенность в том, что Звездолёт на самом деле не имеет к космосу отношения.
В самом центре крыши он увидел трёхрогий выступ, издали напоминавший рубку подводной лодки.
– Вижу нашлёпку!
– Башенка для лифта! – отреагировал Скуднев.
– Скорее голова трицератопса, – послышался голос одного из биологов.
– Или рубка подводного ракетоносца прошлого века, – добавил Кадушкин.
Аппарат завис возле «рубки».
– Выхожу, – предупредил Кадушкин.
Аватар оператора забрался в переходный тамбур беспилотника, подождал, пока тот заполнится водой, и спрыгнул на бархан, утонув в нём почти по шею. Пришлось включать антиграв, чтобы не возиться в топкой коричневой субстанции и не поднимать хвосты слизи.
Башенка достигала в высоту пяти метров, диаметр же у основания, утонувшего в иле, по оценке оператора, был больше десяти, и если бы не рога наверху, всё это зализанное конструкторской мыслью изделие вблизи производило бы впечатление выдавленной из крыши опухоли.
– Может быть, это и в самом деле кабинка лифта, как на крышах наших зданий? – снова предложил идею бортинженер корвета.
– Дождёмся рентгена… – начал Кадушкин.
– Зачем его ждать? Сделаем дырку неймсом и пролезем внутрь.
– Отставить дырки! – рыкнул на него капитан Сидоров. – Мы никуда не торопимся, это предварительная разведка.
– Я пошутил, – смутился Скуднев.
«Кенгуру» Кадушкина поднялся к верхушке псевдорубки, и люди разглядели наросты на ней, напоминающие закрученные и изогнутые рога из стеклистого материала. Скрученные дважды, вблизи они казались засохшими сучьями какого-то дерева.
– Перископы, – сказал бортинженер.
– Ох вряд ли, – усомнился Кадушкин.
– Антенны?
– И на антенны эти рожки не похожи.
– Подёргай за них, – посоветовал со смехом Скуднев.
Засмеялись в четыре голоса.
– Лучше постучи по обшивке, – посоветовала ксенопсихолог экспедиции Клавдия Полнова. – Если там есть живые пушистики, они откликнутся.
– Почему вы так уверены? – удивился Скуднев.
– Потому что лично я отозвалась бы.
– Это хороший аргумент, – прокомментировал начальник экспедиции.
– Я пошутила, Мирон Миронович.
– Да откуда им взяться, живым? – сказал навигатор. – Прошло столько лет.
– Нашлись же они на базе, погребённой под двухкилометровой толщей воды? Вполне может быть, что мы обнаружили какой-то древний производственный комплекс предков разумной нанопыли, и в нём тоже могут обитать потомки владельцев комплекса.
– Логично, – согласился Миронов. – Володя, попробуйте все варианты.
Чувствуя себя участником спектакля, Кадушкин постучал сжатым в кулак манипулятором аватара по кольцевому вздутию, охватывающему основание рога. Из-за большого давления – оно достигало двухсот пятидесяти атмосфер – все движения аппарата замедлялись, и громкого стука не получилось. Дважды повторив операцию, Кадушкин на всякий случай подёргал рог, вызвав смех Олега, но добился лишь обрушения ила.
– Что вы возитесь? – воскликнул Скуднев. – Давайте вскроем эту консервную банку! Уверен, что внутри никого живого не осталось.
– Если внутрь прорвётся вода, – назидательно проговорила бортинженер Вероника Зирка, – она повредит всё оборудование комплекса.
– Подумаешь, повредит. За миллионы лет оборудование и так сдохло, ничего ценного мы не обнаружим. Вытащим всю начинку, высушим и узнаем, что за черепаха здесь утонула.
– Возвращайтесь, Володя, – сказал Миронов. – Приготовим всё, что необходимо для вскрытия, и попробуем проникнуть во внутренние помещения более подготовленными.
– Предлагаю оставить аватара на корпусе Звездолёта, – сказал Кадушкин. – Нет смысла поднимать и снова опускать. Верочка, сколько он может находиться в воде под большим давлением?
– Пока не потребуется замена аккумуляторов, – ответила Зирка. – Этот парнишка может работать даже в кратере вулкана.
– Вы правы, – согласился Миронов, – сэкономим время.
– Я бы всё-таки спустился туда на «големе», – сказал Скуднев разочарованно. – Ну, вскроем мы Звездолёт или что он там такое, дальше что? Всё равно для детального обследования нужен специалист, оператор-человек.
– Ещё успеем послать специалиста, – мягко отказался от идеи навигатора Миронов.
Приготовили катер, усадили в него трёх формов – роботов с запасами инструментов и нейтрализатором материи на треноге, напоминающим гранатомёт. Загрузили в багажный отсек тюк металлизированной плёнки, применяемой в обиходе для заклеивания пробоин в хранилищах агрессивных материалов и в обшивке космических кораблей. Положили в кабину рентгеновский сканер, благодаря нанотехнологим весивший не больше полусотни килограммов.
На все процедуры ушло около часа, после чего катер погрузился в воду и присоединился к ожидавшим его роботам.
Кадушкин снова нацепил корону мысленного управления аватаром, привычно пережив смену визуальной и чувственной обстановки.
Первыми из катера выбрались растопырчатые роботы, созданные для сложных операций в экстремальных условиях. Вероника не преувеличивала, утверждая, что эти аппараты могут работать и в жерлах вулканов, и в атмосферах таких планет, как Венера. Формами их называли не в последнюю очередь за способность трансформировать тела, хотя на самом деле конструкторы просто применили аббревиатуру слов «функционально ориентированный механизм».
Сначала они пробежались по корпусу «рубки» с рентгеновским излучателем, выискивая пустоты под обшивкой. Таковых оказалось две – под рогами и на склоне «опухоли». Пустота под рогами походила на трубу, уходящую в глубины сооружения, и космолётчики
