Виталий Романов - Лабиринт смерти
Максиму не было страшно, хотя он понимал, что играет со смертью. Этот отрезок в пять или десять километров – один из самых сложных на въезде в Питер. Парень несся по ночной трассе, будто огромная скорость могла рассеять его призрачные видения…
Дэн Хлопов на полу, и Пак, ломающий позвоночник раненому. Седоволосый игрок – то ли с удивленными, то ли с безумными глазами. Ушаков стреляет в живот. В живот другому человеку – такому же, как сам Максим.
Маша… Машенька, черноволосая красавица, которую он не забудет до конца своих дней. От чего вновь и вновь станет с криком вскакивать по ночам. Там, в видениях, все будет хорошо. Он, Максим Ушаков, окажется героем, раз за разом спасающим симпатичную брюнетку от роботов с дисковыми пилами. Будет стрелять во врагов и не подпустит их к девушке. Уничтожит всех, а потом освободит красавицу из плена. Но затем, проснувшись, будет вновь и вновь сознавать, что герой он – только во сне. В жизни все получилось по-другому.
– Бред! Бред! Бред! – повторял Ушаков, выскакивая с Пушкинской трассы на Пулковское шоссе. Широкое и ровное. Прямое и понятное.
Только внутри него теперь не было ни порядка, ни какого-то вектора. Лишь стыд и смятение. Он никогда, никому не сможет рассказать, что произошло в лабиринте «Crazy Battle».
– Да нет же! – в сердцах выпалил водитель, ударив ладонями по рулю. – Нет! Это невозможно! Такого клуба просто не может существовать! Это сон! Ночной кошмар… Ничего не было!
«Было!»
– Нет!
Так сон или нет?
«А что, если проверить финансовую составляющую?» Ушаков – по привычке – погрузился в мир расчетов, начал анализировать коммерческую сторону проекта.
«На вводном инструктаже Борис обмолвился, что в среднем в „Crazy Battle“ бывает десять игроков за ночь. Возьмем эту цифру за исходную. Итак, десять игроков, по пятьсот баков с каждого. Пять зеленых тонн за ночь. Множим на тридцать дней. Получаем месячный доход клуба в размере ста пятидесяти тысяч долларов».
– Сто пятьдесят тысяч долларов… – вслух пробормотал Максим, притормаживая возле КПП на въезде в город. Дэпээсники не обратили на него никакого внимания.
«На каждого из игроков приходится по три сотрудника клуба. Диспетчер, оператор и врач. Итого, тридцать человек обслуживающего персонала. К этому надо прибавить девушек на входных телефонах, на reception, затем – стюардов и еще топ-менеджеров, управляющих клубом. Бухгалтеров. IT-администраторов, поддерживающих систему в заданном режиме.
Сколько же их? Пятьдесят? Шестьдесят? Вряд ли больше. Теперь считаем фонд зарплаты сотрудников… Конечно, кто-то из управленцев получает по две-три тонны, простые администраторы – баков четыреста-семьсот, а уборщицы, ремонтники – и того ниже. Ладно, возьмем среднюю цифру – тысяча долларов на человека. Множим на шестьдесят. Итого, расходы на зарплату – шестьдесят тысяч в месяц. Или семьдесят. Это в пределе, по максимуму.
Теперь надо прибавить аренду, налоги, плату за электроэнергию. Плюс фонд накопления на амортизацию игровой системы. Сколько же получится? Тысяч сто или чуть больше? В любом случае, при доходах в сто пятьдесят тонн баков, хозяевам клуба остается неплохая прибыль от игрового заведения. У казино, конечно, солиднее. Но там и проверки с выкручиванием рук почаще, и близость к криминалу ощутимее…»
Ушаков пролетел площадь Победы, выскочил на Московский проспект. Машин было мало – суббота, шестой час утра. Те, кто веселились по кабакам всю ночь, уже потихоньку расползались по домам. Прочие еще не вылезли из постели. Город был пуст и тих.
– Да, получается, клуб способен приносить владельцам доход, – грустно пробормотал Максим. – Может. Ведь есть и дневное время. В этот период, пока «высокотехнологичный» персонал отдыхает, «Crazy Battle» сдает игровое поле в аренду любителям пейнтбола. Зарабатывает дополнительную прибыль… А можно и другие варианты поискать, вряд ли такая простая мысль прошла мимо сознания владельцев клуба.
Ушаков несся по Московскому проспекту в сторону центра города. Мимо мелькали спящие дома, скверы, парки. Максим вдруг почувствовал, что ему тесно в родном Питере. Он задыхался, несмотря на открытые окна. И уж точно, невзирая на усталость и навалившуюся апатию, не смог бы уснуть. Слишком все живое…
– Получается, не сон, – горько пробормотал водитель. – Такой клуб очень даже возможен. Он способен приносить доход владельцу. Не сон! Не сон! Не сон!
Ушакову не хватало воздуха. Слева к машине прислонился умирающий Дэн Хлопов с вопросительно-приподнятыми бровями, выпученными глазами, вываливающимся изо рта языком. Справа в истерике билась Наталья Рогова – вся перепачканная кровью, своей и чужой.
Позади страшно кричала Машенька, умоляя парня вернуться, спасти ее от неминуемой смерти. Ушаков не мог закрыть глаза. Не потому, что был за рулем на улицах города и боялся врезаться в кого-нибудь. Нет. Едва он опускал веки, как живые синие лучи начинали резать Пака на дымящиеся куски. Черные обугленные руки азиата выскальзывали из-под капота, ползли к кабине. Пальцы скребли по стеклу…
Ушаков не выдержал, рванул ворот рубахи, чувствуя, что не может дышать. Воздуха все равно не хватало. Парень свернул в сторону Невы.
Наталья Рогова никак не могла избавиться от крови Саши Метелкина на руках. Она нервно терла ладони о серую тряпку, о джинсы, но как только бралась за руль, все начиналось сначала.
Цланг! Цланг! Цланг! Из длинного темного прохода доносились шаги роботов. Те шли убивать. Ее. Резать на куски. И не было выхода, чтоб спастись. Только один…
Наташа вновь держала в руках дисковую пилу со сломанным кругом, вместо которого остались чудовищные зубья. И вновь кричал Саша Метелкин, умоляя девушку не делать этого…
Она чувствовала вибрацию смертоносной «машинки», а потом прижимала инструмент к телу человека. Вибрация уходила, кровавые куски летели во все стороны. Так ли важно, что это был муляж? Что Метелкин жив? Что с ним все в порядке?
Она убивала! Убивала по-настоящему. Это не было игрой, что бы там ни говорил Борис. Спасая собственную жизнь, она резала на куски живого человека. И это уже никогда не отменить. Не исправить.
«Командир корабля должен быть готов пожертвовать частью экипажа, чтоб спасти пассажиров, – вдруг всплыли в памяти слова Александра Владимировича Кузякина, директора петербургского филиала „Генри Федерер“. – В этот момент кэп не имеет права думать о женах и детях тех, кого отправляет на верную смерть. Это жестоко, но выхода нет. Командир обязан принимать трудные решения».
Наташа вдруг почувствовала: руки у нее затряслись. Она так и не смогла выехать на трассу, свернула на боковую улочку на окраине Пушкина, остановилась там возле домов. Призрачный Кузякин вышел ей навстречу:
«На твоей должности надо уметь резать по живому…»
Рогова потянулась к пачке, но пальцы дрожали так, что девушка не смогла вытащить сигарету. И вдруг Кузякин исчез. К красной «Audi» приближался Юрик. Ее Юрка. Нет, уже не ее. Наташа вглядывалась в знакомые – до боли знакомые – черты лица.
Юрик посмотрел на нее с отчаянием. Встал на колени. Совсем как тогда.
– Ната… Наточка… Девочка моя… Что же ты делаешь?
Рогова схватилась за голову, пытаясь отогнать, забыть тот день.
– Ната, Наточка?! Любимая моя… Единственная… Да к черту эту карьеру! Золотая моя. Хорошая. На руках буду носить. Сам буду кормить нас всех, понимаешь? Нам хватит, клянусь! Я смогу. Ната… Наталочка! Хочешь, на колени встану? Пожалуйста, не убивай ребенка. Нашего ребенка, он ведь и мой тоже…
Юрик действительно встал на колени в тот день. Стоял, ничуть не стесняясь, что его – таким – видят посторонние люди. И в глазах жили мольба и вера в чудо.
Дурачок ты, Юрка. Какая магия чисел? Что ты вбил себе в голову? Почему решил, что этот мальчик – единственный и неповторимый, самый лучший?
– Я подумаю, – ответила тогда она.
Соврала. Потому что решение уже было принято. Просто она не захотела говорить об этом вслух. Да, она и тогда умела резать по живому. Умела… Ради карьеры. Ради того, чтоб получить новую интересную должность. Да, умела.
Малыш не родился. Наталья получила место, о котором мечтала. А Юрка ушел. Молча, не поднимая головы. Как только догадался – молча собрал вещи и ушел. Не простил.
«Ты должна научиться резать по живому».
Этому должен научиться топ-менеджер?! Отказаться от себя, разрушить семью, поставить крест на личном – ради вот такого?
– Нет, это чужой мир… – прошептала девушка, чудом сдерживая слезы. Теперь она видела отчетливо. – Нет, не мой. Не мой! Разве это и есть настоящий бизнес? Куда мне теперь? Ну куда? Куда?!
Наташа зарыдала – громко, безнадежно. После «Crazy Battle» мир вокруг перевернулся. Она поняла: уничтожила самое дорогое, важное, что у нее было в жизни. Но не сегодня ночью, нет. В тот день. Невозможно ни вернуть, ни исправить.
