Вадим Проскурин - Добрая Фея

– Утром я разговаривал с председателем, – начал он. – Серов скоро отправится на пенсию, ориентировочно около Нового года.

– Ну, ты даешь! – воскликнул Серега. – Взял, пошел и настучал? Я бы не решился.

Саша улыбнулся.

– Я тоже долго не решался, – сказал он. – А потом подумал: «Какого черта?» Ты все правильно сказал, пошел и настучал, именно так. Если мы будем в рыцарей играть, дело совсем развалится.

– Это точно, – сказал Серега. – А кто на его место планируется, не знаешь?

– Знаю, – снова улыбнулся Саша. – Я. Схема назначения будет как у Лаврентия Палыча, вначале под меня сделают новую должность зама, потом… ну ты понял.

– Понял, – кивнул Серега. – На твое место кто придет?

– Ты, – сказал Саша. – Но пока не хвастайся, приказа еще не было. И еще, нам с тобой надо дембельское задание выполнить.

– Это оно с пришельцами связано?

– Да, оно. Дело на личном контроле председателя. Подстава в том, что сам Мерцалов до пятницы недоступен, работает по другому делу, скорее всего.

– Нет, он президента сопровождает на Лавразийский форум, – уточнил Серега. – Об этом по телевизору говорили.

– Один хрен, – сказал Саша. – По-любому его нельзя сейчас дергать, раз он сказал работать автономно до пятницы, значит, надо работать автономно. Короче. Полностью в курс дела я тебя ввести пока не могу, санкции нет, да и времени тоже нет, скажу только главное. Сегодня днем бойцы семнадцатой управы во главе с неким майором Чарским взяли анчутку. Что такое анчутка, знаешь?

– Чужое существо, легализуется под видом женщины, неагрессивное, умеренно опасное, – ответил Серега. – Витя так говорил.

– Витя – это тот твой однокурсник? – спросил Саша. – А он не говорил случайно, что у них делают с пойманными анчутками?

Серега пожал плечами.

– Вроде опыты какие-то на них проводят, – сказал он.

– Это плохо, – сказал Саша. – Надо, чтобы ту анчутку, которую доставили к ним сегодня, в опытах не задействовали, оставили в покое и берегли как зеницу ока. Давай так поступим, ты позвонишь, представишь меня, а дальше я буду сам разговаривать.

Серега позвонил, из динамика громкой связи донеслись длинные гудки. Не дай бог, этого Вити нет на месте… Но нет, гудок прервался, из телефона разда лось:

– Полковник Демьянов слушает.

– Здорово, Витя! – поприветствовал его Серега. – Это Сергей Рудаков.

– Здорово, Серега! – отозвался Витя. – Ты откуда звонишь, а то номер незнакомый?

– От шефа. Он с тобой поговорить хочет по делу.

– Кто хочет поговорить? – спросил Витя. – Гриднев или Серов?

Саша решил, что ему пора включаться в разговор.

– Гриднев, – сказал он. – Здравствуй, Витя.

– Здравствуйте, – отозвался Витя.

– На фиг церемонии, – заявил Саша. – Обращайся ко мне просто «Саша» и на «ты», о amp;apos;кей?

– О amp;apos;кей, – согласился Витя. – Рассказывай, Саша, что стряслось.

– Сегодня к вам привезли анчутку, – начал Саша. – Блондинка среднего роста, отзывается на имя Инна, привез ее майор Чарский Игорь Алексеевич.

– Допустим, – сказал Витя. – И что?

– Я прошу пока не ставить над ней опыты. С ней надо обращаться бережно и осторожно, как с тухлым яйцом. Пока это только моя просьба, но не позже следующего понедельника насчет нее будет распоряжение председателя. Если бы он на форум не укатил, я бы прямо сегодня распоряжение организовал. Потом, возможно, придется отпустить ее под наблюдение.

– Не получится, – заявил Витя. – Для начала нужно хотя бы свойство установить. Ну, у каждой ан-чутки есть свойство…

– Я знаю, – перебил его Саша. – Не надо ничего устанавливать, я уже знаю, какое у нее свойство, но без санкции председателя не скажу. И, это… лучше поменьше общаться с ней.

– Она настолько опасна? – удивился Витя.

– Ну, не совсем, – замялся Саша. – Скажем так, могут быть сюрпризы. Пока не могу говорить подробнее, извини.

– Хорошо, – сказал Витя. – Спасибо за информацию.

Они обменялись несколькими вежливыми фразами, и Саша отключил связь.

– А что у нее за свойство? – спросил Серега. – Или мне тоже не скажешь без санкции?

Тоже не скажу, – ответил Саша. – Меньше знаешь – лучше спишь. Извини.

– Как запись прошла? – спросил Олег Дмитриевич.

Костя пожал плечами.

– Вроде нормально, – сказал он. – Только глупо как-то. Этот доктор липовый вообще ничего в теме не понимает, такую ерунду спрашивал… Все время пытался на нанотехнологии разговор перевести, он, по-моему, так и не понял, что они тут вообще ни при чем.

– Как это ни при чем? – удивился Олег Дмитриевич. – Они очень даже при чем. Нанотехнологии – это не только всякие молекулярные комплексы с хитрыми функциями, этот вопрос надо шире понимать. Нанотехнологии – категория философская. Любая перспективная технология, финансируемая государством, является нанотехнологией по определению.

– Ага, – усмехнулся Костя. – Нанолингвистика, например.

Пару месяцев назад кто-то ему рассказывал, что видел свежезащищенную докторскую диссертацию с этим словом в названии.

– Да хотя бы, – сказал Олег Дмитриевич. – Да хоть наноживотноводство. Я вообще не понимаю, чем ты возмущаешься. В кои-то веки государство начало выделять деньги на науку, надо радоваться, а не придираться к формулировкам. Радуйся, что лженаукой пока еще ничего не объявили.

– Ага, радуюсь, – проворчал Костя.

– Что на заводе? – спросил Олег Дмитриевич. – Устранили протечку?

– Устранили, – кивнул Костя. – С Романом Васильевичем надо договор разрывать, он не справляется. Это чудо, что закваска не испортилась.

– Коней на переправе не меняют, – заявил Олег Дмитриевич. – Да и вообще сейчас торопиться не надо, тут ребята бизнес-план набросали, посмотри.

Минут пять Костя смотрел бизнес-план, а затем спросил:

– А зачем так долго раскачиваться? На тысячу доз в день можно выйти уже к Новому году, даже на одном биореакторе. И еще, Михаил Григорьевич говорил, можно дозу уменьшить раза в два, я же ее приблизительно рассчитывал, с запасом, чтобы точно хватило.

– Ничего уменьшать мы не будем, – сказал Олег Дмитриевич. – Эксперты не дураки, вот, прочитай внимательно экономическое обоснование.

– Прочитал уже, – сказал Костя. – Они хотят поднять цены как можно выше и удерживать их в таком положении как можно дольше. На больных им наплевать, они только о прибыли думают.

– Привыкай, Костя, – сказал Олег Дмитриевич. – Это капитализм.

– Это гадко, – заявил Костя.

– Гадко и подло, – согласился Олег Дмитриевич. – Но ничего не поделаешь, такова жизнь. У бизнеса свои законы, если не будешь их соблюдать, значит, не будешь заниматься бизнесом, конкуренты вы прут в момент. Думаешь, ты один хочешь осчастливить весь мир? Я бы тоже хотел сразу вылечить миллион больных, а не тысячу, но надо реалистично смотреть на вещи. Инвесторам на больных наплевать, им важен только один показатель – объем продаж, умноженный на цену дозы. А этот показатель легко рассчитывается, вон, начиная с тринадцатой страницы, сплошные таблицы и графики. Или ты ошибку в расчетах углядел?

Костя помотал головой и ничего не ответил. В самом деле, что тут можно сказать?

Ему было гадко и противно. Это было связано не только с тем, о чем они сейчас говорили, это чувство стало постоянным, оно никуда не уходило с того самого момента, когда ему позвонил Саша и Костя понял, что Инна вовсе не ушла, завершив свою миссию. Ее похитили, кровавая кобня ставит над ней жестокие эксперименты, а Костя ничем не может ей помочь. Саша делает вид, что пытается помочь ей, но это только видимость, кровавая кобня всегда заодно, это всем известно. Правда, он позвонил перед тем, как Инну похитили, велел прятаться… Наверное, это была провокация, типа, пусть глупый обыватель думает, что среди кобнюков есть приличные люди. Знаем, проходили, это в любом детективе описано – плохой следователь, хороший следователь… И не сделаешь с этим ничего, формально они правы, нет в стране закона о правах инопланетян, а значит, руки кобнюков развязаны, можно делать с Инной все, что захочется, посадить в тюрьму без суда и следствия, проводить над ней всякие людоедские опыты… Страшно даже подумать, какие желания они заставят ее исполнять… Зачем он только рассказал этому Саше про свойство Инны? Поверил, дурак, что он хочет помочь, а он хотел только информацию выведать, и выведал, гад. Непонятно только, зачем он стал потом расспрашивать про машины на стоянке, если бы он не спросил, Костя бы и не понял, что Инну похитили… Впрочем, какая разница, зачем он стал спрашивать? Нормальному человеку логику кобнюков не понять, она у них нечеловеческая. А самое страшное здесь то, что эти твари считают себя людьми, а Инну нелюдью.

Очень тяжело переносить разлуку с любимой девушкой. Когда вчера Костя вернулся в свою квартиру, его встретила звенящая тишина полного, беспросветного, безнадежного одиночества. Раньше Костя не ценил близких людей, наоборот, он любил сидеть за ноутбуком, чтобы никто не трогал и не приставал, как-то раз он рассказал Ольге про фантастический роман, в котором к каждой женщине приделывалась кнопочка для временного выключения. Ольга тогда обиделась и стала говорить, что она не мебель и не кибернетическая игрушка, которую можно выключить кнопкой, что она никогда не позволит так с собой обращаться… Бла-бла-бла… А теперь Костя один, никто не мешает ему запустить на ноутбуке «Цивилизацию» или бездумно лазить в Интернете до посинения, но он сам не хочет этого. Он привязался к Инне так, как никогда не привязывался ни к одной женщине, и дело тут не в сексе (хотя и в этом тоже), а в том, что Инна его понимала, как не понимал никто. Его мысли и чувства не были тайной для нее, она видела всю грязь на дне его души (а там ее немало скопилось), но она не брезговала его сущностью, она принимала Костю таким, какой он есть, и это было прекрасно. Костя не раз слышал и читал, что любовь пьянит, но раньше он думал, что это просто поэтическое иносказание. А теперь он узнал, что любовь не только пьянит, но и дает похмелье, а вернее, не просто похмелье, а самую настоящую наркоманскую ломку. Как же тяжело…