Виталий Романов - Смерть особого назначения
– О как! – удивился Соболевский и потер лоб ладонью. – Надо же!
Дрогл встал на ноги – прямо в кресле второго пилота – иначе маленькому чужаку не удалось бы посмотреть на картинку, которая озадачила командира «Москита». Гномик оперся крохотными ладонями на край пульта, замер, только уши приподнялись и слегка подрагивали.
Кирилл, поглядев на спутника, вдруг подумал, что Уарн очень напоминает собаку, почуявшую врага. Или дичь? Вот вопрос...
От ненужных размышлений оторвал Кочеванов.
– Линия очень ломаная, – согласился штурман, – я уже думал над этим. Похоже, Борис искал наилучшую точку для входа в зону, контролируемую чужим флотом.
– М-да? – скептически отозвался Соболевский. – Туманность огромная, а поисковый кораблик маленький. Нет, думается мне, Зуля делал что-то другое. Вот только понять бы его логику...
Все помолчали, глядя на маршрут погибшего корабля. Ничего умного в головы не приходило.
– Но они проникли в Угольный Мешок через зону Гакрукса, – после паузы сказал Кочеванов, который хронически не мог молчать. Ему требовалось слышать и себя, и товарищей. – Кира, они голову ломать не стали, вошли в туманность со стороны ближайшей к Центавру звезды.
– Мы пойдем тем же маршрутом, – чуть подумав, принял решение Соболевский. – Если «Фантом» нарвался на заслон, значит, в той области находилось что-то такое, что стоило охранять.
– Да-а-а-а, – тут же отозвался Кочеванов. – Туманность огромная, мы маленькие. Может, и повезет, нас не заметят...
Дрогл сполз обратно в кресло второго пилота. Съежился на сиденье маленьким комочком, нервно теребя широкие ремни, рассчитанные на людей. Теперь его лицо двигалось, уши вздрагивали, поднимались, а затем бессильно опадали, но ненадолго. Казалось, в душе гнома происходит сложная борьба. Уарн не произнес ни слова, но Соболевский видел – что-то взволновало представителя иной расы. Только чужак оставил мысли при себе.
– Зорин! – позвал Кирилл техника-инженера, скорее для того, чтобы чувствовать экипаж, чем от реальной необходимости. – Как двигатели, Никита?
– Все в порядке, командир! – тут же отозвался старший лейтенант. – Системы работают в штатном режиме.
– Спасибо, – ответил майор, хотя Зорин не сказал ничего нового: данные о работе силовых агрегатов выводились на центральный пост, и командир мог легко проконтролировать технические показатели.
– Зорька! – встрял Кочеванов. – До обеда свободен, можешь пастись на лугу...
Громко хмыкнул Берецкий, находившийся в кормовом боевом посту. Лейтенант контролировал заднюю полусферу, он занимал место дальше всех от рубки навигатора.
– О! – сразу оживился штурман. – Судя по бодрым всхлипам в наушниках, Камил не спит! Это вселяет оптимизм в наши ранимые души! Ни одна инопланетная сволочь не подкрадется сзади, не вцепится в хвост трижды орденоносного корабобеля...
– Ох, Женька! – не выдержал Соболевский. – Вот дождешься, устроит тебе народ темную за длинный язык!
Кочеванов не успел ответить, просто вышло так, что в эту секунду вскрикнули от неожиданности сразу двое или трое членов экипажа, да и сам командир «Москита» чудом удержался от возгласа.
С дисплеев пропало радиоизображение созвездия Южного Креста, ближайших звезд и объектов. Визуальная картинка по-прежнему присутствовала, но локаторы оглохли и ослепли – прекратили транслировать на центральный пост техническую информацию. Сразу же тревожно запищал бортовой навигационный комплекс: в отличие от людей, которые могли использовать видеоизображение, компьютерные системы стали беспомощны.
– Поздравляю, други! – сказал майор Соболевский, убедившись, что переход с одного диапазона сканирования на другой не дает никаких результатов. – Мы вошли в зону действия системы РЭБ противника! Как говорится, прошу любить и жаловать, вот оно!
Никто не ответил, все завороженно созерцали бело-зеленую пургу на экранах локаторов: модифицированная система оказалась беспомощна перед помехами, которые ставили фрины. Не помогли ни адаптивные фильтры, умевшие подстраиваться под любые загрязнения эфира, ни компьютерные модули обработки и усиления входного сигнала.
– Плохо, – подавленно проронил Цветков. – При таких помехах наши боевые корабли действительно не смогут ничего поделать с фринами. Бортовые комплексы слепнут и глохнут, это факт. Кстати, связь со штабом тоже пропала, так что мы полностью изолированы от своих.
– Приехали! Станция Березайка, кому снарядом в лоб – вылезай-ка! – это, конечно, высказал мнение Кочеванов.
– Как же сами фрины ориентируются в пространстве при таких помехах? – растерянно спросил Никита Зорин.
Майор Соболевский пожал плечами, вспомнил, что говорил Кравец на инструктаже, хотел ответить, но в диалог вмешался Уарн. Дрогл взял шлем в ладошки, наклонился к встроенному микрофону.
– Фрины для ориентации в пространстве используют другой принцип, – сказал союзник. – Волны тяжести.
– Волны тяжести? – этот вопрос Соболевский и Кочеванов задали одновременно.
Уарн слышал все реплики людей с боевых постов, правда, для этого ему приходилось забавно складывать уши «лодочками» и подносить их близко к динамикам.
И тут в голове у Кирилла будто что-то щелкнуло.
– А! – Майор хлопнул ладонью по металлической панели. – Волны тяжести! Уарн, гравитационные волны?!
– Гравитационные, – согласно повторил трудное слово дрогл. – Волны тяжести. Правда, они не такие тяжелые, как обычно. Легкие, почти неразличимые. Но они есть.
– Они не тяжелые, легкие... почти неразличимые... – Соболевский сильно потер ладонью лоб, пытаясь угадать, что имеет в виду малыш.
Когда Уарн говорил о технических вещах, его речь становилась малопонятной людям.
– Командир, это нетрудно, – пояснил Зорин, который раньше других уловил смысл. – Они используют гравитационные волны, но не такие мощные, какие, скажем, присутствуют на планетах, ну, естественная сила тяжести. Словосочетание «легкие волны тяжести» – это просто попытка объяснить: фрины умеют отправлять и принимать незначительные гравитационные возмущения пространства.
– Да, – подтвердил союзник.
– Слава богу, они пока не создали гравитационных орудий... – пробормотал Кочеванов. – Неприятно чувствовать себя мухой, которую изготовились прикончить тапкой.
Но командир «Москита» не позволил развить эту тему, просто Соболевский вдруг понял другое.
– Уарн! – воскликнул майор. – Ты сказал «волны легкие, почти неразличимые»! Ты видишь эти волны, посылаемые фринами?!
– Нет. Да. Не вижу. Чувствую, – дрогл пытался отвечать максимально четко, в результате получалась каша из отрицаний и утверждений, но все поняли главный смысл.
Уарн чувствовал волны, испускаемые поисковыми системами врагов.
– Они знают, что мы приближаемся? – уточнил Соболевский.
Этот вопрос логично вытекал из того, о чем только что сказал дрогл.
– Да, – ответил Уарн.
Майор откинулся в кресле пилота, вытер пот со лба. Диспозиция перед началом смертельного поединка получалась неприятная. Люди оказались слепы и глухи, вернее, не сами люди, а их компьютерные и радиолокационные системы. Фрины же прекрасно видели приближающийся корабль-разведчик.
– Однако Боря зашел в Угольный Мешок именно здесь... – Соболевский разговаривал сам с собой.
– Сильный радиосвет, – отозвался дрогл.
«Радиосвет...» – мысленно повторил майор, и вдруг будто вспышка возникла в голове! Командир «Москита» понял, почему Зуля двигался вдоль границы туманности зигзагами, отчего полез в Угольный Мешок именно в этой точке.
Уарн! Соболевскому помог Уарн! Дрогл натолкнул его на правильную мысль!
– Так, я все понял!!! – с волнением в голосе произнес Кирилл и облизнул вмиг пересохшие губы. – Спасибо, Уарн!
– Не томи, командир, – попросил Кочеванов. – Восхищенные слушатели готовы разразиться аплодисментами. И даже подбрасывать вверх чепчики-шлемофоны.
– Все просто, ребята! – Соболевский засмеялся. – Что делает доктор, если пациент говорит: «У меня болит»? Врач начинает исследовать, прощупывать поврежденный участок тела, пытаясь установить очаг воспаления! Ну, догадались?!
Сильный радиосвет!!! Вот мы подошли поближе, и наши радиосистемы оглохли! Почему? Да потому, что мы оказались в зоне действия «глушилок» фринов! Вспомните, как поступал Зуля?! Он подходил ближе и отходил – в разных точках! Да он же проверял, на каком расстоянии от Угольного Мешка срабатывает полная блокировка! Он составлял радиокарту! Радиокарту уровней помехосигнала!
«Фантом» подходил к туманности с разных векторов, и Зуля наносил точки – где вражеская система срабатывает на большем удалении, где на меньшем. Понимаете?! Это позволяет установить, где интенсивность шумового поля выше, и вычислить примерную зону расположения центрального узла РЭБ, ведь вблизи нее паразитный сигнал мощнее!
