Николай Степанов - Магистр
– Что везешь, Парс? – приветливо спросил рослый охранник на въезде в город.
– Привет, Андрис. Да вот, набрал камней, хочу свою лачугу подлатать, а то сквозняки совсем замучили.
– Как там, снаружи? Все тихо?
– Знаешь, по дороге к Колючим копям проезжал мимо десятка трупов, но все не из наших. С клеймом Пиргона. Похоже, чего-то между собой не поделили.
– Ты же вроде за рудой собирался? – подошел к телеге второй воин.
Манерой держаться и начальственным тоном он отличался от рядового стражника. Отполированные пластины его доспехов не шли ни в какое сравнение с подернутой ржавчиной кольчугой первого. Не иначе старший. Он заглянул внутрь повозки, однако марать руки о камни не захотел.
– Опасно нынче на дорогах стало, господин, – начал объяснять Парс. – Встретил вот двух нищих, говорят, лихие люди возле самых Колючих копей шастают. Чего зря рисковать? Буду использовать старые запасы, может, дотяну до лучших времен.
– А этих зачем с собой притащил? – брезгливо указал на нас с Грифом разодетый воин. – Что, у нас в городе голодных ртов мало?
– Так один из них каменщиком раньше был, обещал за похлебку домик подлатать, сам-то я не мастер. Как закончат, сразу отправлю обратно в деревню, они в наш город и не собирались, еле уговорил, – нашелся ремесленник.
Начальник стражи все еще не решался пропустить телеги в город, приглядываясь к грузу. И тогда Парс, взяв один камень из повозки, подошел к нему вплотную. «Приехали, сейчас начнется», – подумал я, нащупывая под робой рукоять меча.
– Господина интересует строительный материал? – спросил кузнец. – Могу продать. Недорого. А себе привезу еще.
– Зачем мне твои булыжники? – как от прокаженного, отшатнулся от кузнеца начальник стражи. – Давай проезжай, и чтобы про трупы никому ни слова. Обстановка, сам знаешь какая.
– Кто же накануне праздника про такое говорит? Я только вам, по долгу службы, – с важностью в голосе сказал Парс, возвращая камень на место.
Мы с кузнецом сопровождали первую телегу, а берт с Иркусом шли рядом со второй.
– Что у вас за праздник? – спросил я, когда мы отошли подальше от ворот.
– День великого Элроу, – без особого воодушевления пояснил Парс. – Раз в году главный жрец собирает всех мужчин стана на главной площади, чтобы совершить ритуал жертвоприношения.
– Тоже мне, нашли веселье. Мудраг прирежет на глазах у всех ни в чем не повинное животное, и… слава великому Мудрагу!
– Если бы животное! Для этой цели выбирают юношу, чем-то похожего на нашего бога. А право освободить его душу поручается трем самым знатным мужам города. В прошлом году так убили жениха моей Сантры. Дочка с тех пор сильно изменилась, стала колючей, никакого сладу с ней нет.
– Выходит, чтобы раз в году стать палачом, нужно еще доказать свое превосходство над другими? – Меня даже передернуло.
– По преданию, это не совсем безопасное занятие. Если в парня не вселяется дух великого, а это обычно и происходит, избранные без труда четвертуют жертву на глазах у толпы, – со злостью в голосе произнес мужчина.
– А если дух все-таки вселится, как об этом станет известно? Парня-то все равно убьют.
– Нет. В этом случае жертва и палач поменяются местами. Юноша одним движением меча отправит к праотцам всех троих, невзирая на их оружие и доспехи. Ведь его рукой будет править сам Элроу, – вздохнул кузнец. – Как я мечтал об этом в прошлом году!
– А затем?
– Что «затем»?
– Ну, явится великий, уничтожит троих. Что дальше?
– Я же не жрец, откуда мне знать? На моей памяти такого еще не случалось. Отец и дед тоже ничего подобного не рассказывали. – Парс задумался. – Наверное, накажет нерадивых, осыплет благодатями праведных. Тогда действительно начнется настоящий праздник.
– Когда, говоришь, у вас ритуал с тремя жертвами состоится? – поинтересовался я.
– Завтра в полдень, – недоуменно посмотрел на меня Парс.
Конечно, кузнеца удивили мои слова, но он-то не знал того, что известно мне. Ведь именно троих воинов Тангора, правда не в этом мире, уничтожил своим коронным ударом Эльруин. Прав был Аргизол, когда сказал, что за похождениями своих бойцов в чужих мирах тангорцы следят очень внимательно. Теперь я мог сказать точно, кто следил и с какой целью.
Самое парадоксальное, что Эл не умел держать оружие в руках, но его способ извлечения меча из ножен являлся смертельно опасным для находящихся в пределах досягаемости. И это умение завтра попытаются использовать.
Следует отдать должное изобретательности главного жреца: среди бела дня, на глазах у толпы совершить самое настоящее убийство чужими руками, да так, что никто ничего не заподозрит, одним махом убрать своих главных конкурентов (наверняка ведь среди избранных будут и Эгрус, и Ларкон).
Одного главный жрец не знает, и это меня беспокоило больше всего. Эльруин не станет плясать под чужую дудку, а значит, наш друг в смертельной опасности.
Получается, мы в еще большем цейтноте, чем думали: на все дела чуть более суток. Нужно найти Унга, попасть в храм, разобраться с главным жрецом и постараться ничего не перепутать. Любая оплошность сейчас может слишком дорого стоить, а тут даже не знаешь, с какого конца за все взяться. В мои тягостные раздумья неожиданно вплелась заунывная мелодия, поддержанная нестройным хором хриплых голосов.
– Парс, кто это у вас с утра пораньше такой «веселый»?
– Проезжаем мимо харчевни. Подобное веселье там круглосуточно. Сначала пьют, затем поют, а после квасят друг другу морды.
«Хоть что-то у них по-людски», – подумал я.
– И часто дело до рукоприкладства доходит?
– Да почти каждый день. Недаром полгода назад запретили вход в харчевни и кабаки с оружием. А до того – что ни день, кого-нибудь обязательно покалечат или вообще убьют.
Теперь я, кажется, знал, с чего начать.
– Скажи, а здесь поблизости еще харчевня есть?
– Мудрейший, обижаешь! Неужели я своего спасителя не отблагодарю самым лучшим обедом?
– Дело не в еде. Вчера ночью в город вошел мой друг – и пропал. Полагаю, заглянуть он мог только в одно из подобных заведений.
– В нашем районе есть еще два кабака: «Услада» и «Пристанище мигров». Но ночью открыта лишь «Кривая дорожка», – указал кузнец на харчевню.
– Ты меня сильно выручишь, если подскажешь, как попасть в эту забегаловку, не привлекая особого внимания. Ведь в таком костюмчике, – указал я на любезно предоставленную робу, – могут и не пустить.
– Дома чего-нибудь придумаем.
Иркус повел телеги в кузницу, а мы с его отцом направились к небольшому дому, выложенному из желтого камня. Подворье кузнеца имело несколько строений. За невысоким забором находился приусадебный участок с какими-то чахлыми насаждениями. В загородках недалеко от дома паслись крупные зарши, раза в полтора превосходящие лесных по размерам. Они тяжело переваливались среди объедков каких-то овощей, а из небольшого сарайчика доносилось повизгивание главана.
Несмотря на подготовительную беседу Парса с домочадцами, мы с Грифом порядочно напугали женскую половину семейства. Причем, как ни странно, больший ужас вызвал мой облик, а не лохматая внешность однорогого берта. Младшая дочка кузнеца долго стояла, в ужасе распахнув и без того огромные глаза.
– Баньку принять не желаете? – спросил нас Парс.
Гриф наотрез отказался:
– Моя шерсть сама себя очищает, так что мочить ее лишний раз нет надобности.
Мое мнение было совершенно противоположным. Ради долгожданных водных процедур я даже позволил себе пожертвовать целым часом дефицитного времени.
– А на голове тоже можешь? – спросил меня кузнец, когда увидел процесс бритья.
– Могу, – после непродолжительных размышлений ответил я.
Чего только не сделаешь ради друзей! Из бани вышел совершенно другой человек: лысый, как колобок, и даже без бровей.
– Гриф, закрой рот! И без тебя тошно, – с порога нагрубил я берту. Но он сам виноват: мог бы сделать вид, что ничего не заметил.
– Остальное доделает дочка, и ты почти ничем не будешь отличаться от жителей нашего города, – утешил кузнец, когда мы входили в дом.
– А без маски на голове дядя совсем не страшный, даже симпатичный, – не скрывая восхищения, произнесла младшая дочка Парса. Ребенок быстро нашел приемлемое объяснение своим страхам.
Но больше меня удивило ее поведение по отношению к Грифу. Курсия, так звали девочку, пыталась зайти к берту со спины и дернуть его за хвост. Видимо, по ее мнению, это тоже была лишняя деталь.
Белая кожа черепа и надбровных дуг отчетливо выделялась на фоне загорелого лица. Да уж – красавец хоть куда! Однако о вкусах не спорят, в особенности там, где даже женщины предпочитают обходиться без излишеств в виде пышной прически и длинных ресниц.
Позавтракали очень быстро, после чего меня передали в умелые руки Сантры, старшей дочери кузнеца, для нанесения последних штрихов по уничтожению следов «маски». Через несколько минут на меня из зеркала смотрел незнакомец без единого признака растительности на голове, а лицо приобрело бледно-зеленый оттенок. Завершали этот шедевр визажиста зеленые губы, глядя на которые дрожь пробегала по всему телу.
