Грэм Макнилл - Я, Менгск
Она немного стиснула его, и Арктур улыбнулся, понимая, что раунд выигран.
— Я скучала по тебе, — сказала Дороти, — я плакала неделю, когда ты ушел.
— Прости, — сказал он еще раз, — но я вернулся ненадолго, и я обещаю, что не уеду отсюда, не попрощавшись с тобой.
— Мама очень скучала по тебе. Я слышала, как она тоже плакала. Папочка по тебе тоже скучал. Он никогда не говорил этого, но я знаю, что скучал.
Арктур поднял ее голову со своего плеча.
— Я люблю тебя, Дороти. И всегда буду.
— И я тебя, — шмыгнула она носом. — Все нормально, ты можешь звать меня Малышкой Дот, если хочешь.
— Спасибо.
— Пожалуйста, — сказала Дороти, — ну и где мой подарок?
* * *
Длинный, из красного дерева стол ломился от различных блюд и сортов вина. За железной решеткой камина полыхал огонь. Ангус Менгск всегда садился во главе стола, Кэтрин напротив, а Арктур занимал место посередине, по правую руку от отца.
Дороти устроилась напротив брата и потягивала из чашки свежий яблочный сок. Как обычно Понтий сидел рядом с ней, на своем законном месте. Хотя это противоречило всем принятым нормам этикета, перед приемом пищи Арктур с отцом осушили по бокалу портвейна. Ангусу никогда не нравилось ограничивать себя, лишь потому, что так положено по книжке и, похоже, эта черта характера передалась и сыну.
Не долго думая, Ангус выпил свой бокал до дна. Арктур же распробовал темно-рубиновый напиток как следует, и нашел, что вкус порто[43] просто чудесен. Отец и сын сели у шахматной доски пока Кэтрин ходила умывать Дороти. Резные фигуры были расставлены на исходных позициях, но мужчины не горели желанием сыграть.
Арктур обыграл отца, когда ему было одиннадцать, и после этого они больше никогда не играли.
Разговор не клеился. Арктур нисколько не удивился, что его отец все также красноречив, в своих нападках на Конфедерацию. Но особым поводом для гнева Ангуса в эти дни был тот факт, что возведение нового здания для заседаний ассамблеи Корхала свернули, а стройплощадку разровняли бульдозерами под строительство сверхдорого жилья. Само собой разумеется, что договор на демонтаж был заключен с компанией, принадлежащей Старой Семье — Тайгорам, а новый тендер на застройку выиграла фирма, принадлежащая внучатому племяннику Андреа Тайгора.
Времена изменились, но коррупция, кажется, осталась прежней.
Арктур допил портвейн, когда мать и Дороти вошли в столовую. Отец улыбнулся при виде дочери, и Арктур отметил, что при всей его политике, и распрях с Конфедерацией, и участием в террористической деятельности, Ангус Менгск все еще оставался любящим отцом.
Вся семья села за стол и ужин начался. Вскоре напряженная атмосфера развеялась, когда Дороти стала рассказывать о том, как она придумывала сказки в дошкольном классе и о том, с кем она играла там.
Арктур увидел, как лица матери и отца оживились, и понял, что Дороти давно не проявляла себя во всей красе. Они душевно беседовали за столом, хотя от Арктура не ускользнуло то, как мать очень ловко уводит разговор от любых спорных тем.
Подали первое блюдо: трюфельный крем с гарниром из маленьких кусочков паштета. Арктур одобрительно промычал, когда получил свою порцию. Как многие жены богачей, Кэтрин Менгск проявляла неподдельный интерес к ведению домашнего хозяйства, и большинство блюд были приготовлено ею лично, с использованием своих особых ингредиентов в сочетании со знанием вкусов своей семьи. К первому блюду прилагались небольшие стаканы со светлым игристым вином, за которым незамедлительно последовало ризотто[44] с грибами, молодой рукколой[45], с сыром Манчего и лимонным соусом с петрушкой.
Привычный к диете из продовольственных пайков и отвратного столового рациона, Арктур попытался выбрать что-то одно из огромного количества продуктов, но все же не смог устоять перед бледно-лиловым фруктовым мороженым с соком лайма, жаркого из филе свинины с розмарином на шампурах с томатным, портвеным соусом, посыпанное сыром Грюйер.
В завершении ужина подали широкое блюдо со сладким пирогом с начинкой из толченого картофеля в кроваво-оранжевой глазури с бурбоном и мускатными взбитыми сливками. После порции которого, Арктур понял, что объелся до такой степени, что больше не сможет съесть ни кусочка.
Затем подали кофе и поставили маленькие тарелки со сладостями в центре стола.
— Мама, все было просто восхитительно, — сказал Арктур, осиливая последний кусочек еды с тарелки.
— Абсолютно, — согласился Ангус, и Кэтрин улыбнулась, видя, как ее сын и муж хоть в чем-то согласились.
— Я рада, что вам понравилось, — сказала Кэтрин, — я планировала меню специально под сегодняшний вечер. Я хотела, чтобы мы просто поужинали в семейном кругу. Прошло много времени с тех пор, когда мы все сидели вокруг стола и наслаждались компанией друг друга. Не так ли?
Арктур спрятал улыбку, что возникла в ответ на простой, и с первого взгляда казалось бы невинный вопрос, когда увидел укоряющий взгляд матери.
— Конечно, — подтвердил Ангус, также уловив подтекст. Арктур с одобрением посмотрел на отца. Беззаботность взора и обычное выражение его лица удивили Арктура настолько, насколько удивился и Ангус.
— Я скучал по всему этому, — сказал Арктур, — как хорошо вернуться домой.
— Я рада, что ты вернулся, — сказала Дороти и, тем самым, разрядив обстановку.
Когда с обедом было покончено, Кэтрин поторопилась отправить Дороти в кровать, но сначала дождалась, чтобы отец с братом обняли и поцеловали и её, и Понтия. Когда женщины семейства удалились, напряжение, улетучившееся с их появлением, злой тенью снова прокралось в комнату.
— Еще портвейна? — спросил Ангус.
Арктур кивнул.
— Мне Руби[46], — сказал он.
Ангус налил два стакана и передал один Арктуру. Молчание затягивалось. Арктур видел, что отец из всех сил пытается подобрать нужные слова. В присутствии Кэтрин беседа была легкой и непринужденной, но без ее умиротворяющего влияния напряженность между двумя вожаками снова начала расти.
— Я рад, что ты приехал, сын, — наконец произнес Ангус. — Твоя мать здорово переживала сегодня. И Дороти… ну, в общем, ты видел, как она обрадовалась тебе.
— А ты? — спросил Арктур. — Ты тоже рад видеть меня?
— Конечно. Ты же знаешь, что да. Ты мой сын.
— Я знаю. Но наш последний разговор закончился не очень дружелюбно…
— Ты просто ушел и вступил в десант, — сказал Ангус. — Мой сын солдат Конфедерации… какой реакции ты ожидал?
— Я ожидал от тебя уважения к моему проклятому решению, — отрезал Арктур.
Ангус вздохнул и глотнул портвейна.
— Ты ищешь повод для ссоры, Арктур?
— Нет, — ответил Арктур. — На самом деле нет. Просто… ну, мы практически ничего и никогда не обсуждали с глазу на глаз, не так ли?
— Насколько я помню, нет.
— Именно. И раньше, когда я жил на Корхале, каждый раз, когда ты смотрел на меня, ты сравнивал с собой, пытаясь найти недостатки во всем, чтобы я не делал. Я никогда не был достаточно хорош для тебя.
— Это просто смешно, — сказал Ангус. — Я просто хотел, как лучше для тебя. Неужели ты не понимаешь?
— Как лучше для меня? Ты уверен? Или ты хотел, как лучше для тебя? Все, к чему я стремился, тебе не казалось важным. Все, о чем ты заботился, выйдет ли из меня достойный преемник!
Ангус налил себе еще стакан портвейна, используя паузу, чтобы обуздать гнев.
Арктур знал, что нападки на отца могут привести лишь к одному результату, но уже не мог остановиться. Накопившиеся за два года эмоции рвались наружу, и он не мог сдержать их.
— Арктур, ты мой сын, и я всегда стремился дать тебе все самое лучшее. Ты умен, и можешь стать лучшим в том деле, о каком мечтаешь. Но потерять свою жизнь, сражаясь за тиранию и коррупцию, за режим, который стремится взять под контроль всю галактику, просто глупо.
— Выходит, что я глуп?
— Я этого не говорил. Ты даже не слушаешь меня. Ты слышишь лишь то, что хочешь слышать, таким образом, лишь раздувая спор.
Арктур знал, что отец говорит правду, но воспоминания о рядовом Шоу, всплыли в памяти, заполонив сознание. Образ разорванного в клочья парня, лежащего в луже крови на полу бара Тирадора-9 затуманил рассудок.
— Нет, все совсем не так, — сказал он.
— Тогда как это понимать? — потребовал объяснений Ангус. — Потому что мне действительно хочется это знать.
— Это то, что ты делаешь на Корхале, — сказал Арктур. — Подрывы и бунты. Ты, Фелд, и ваша банда революционеров раздуваете здесь пламя ненависти. Не так ли?
— Попридержи свой проклятый язык! — прошипел Ангус.
— Почему? Боишься, что десантник Конфедерации может донести на тебя властям?
