Юрий Козловский - Особый район
— Ага! — усмехнулся Кудрин и, пародируя грузинский акцент, сказал: — Если товарищ Сталин был не прав, почему вы не поправили товарища Сталина?
— Ничего себе! — Незванов даже поперхнулся. — Ты с кем меня сравниваешь? Тоже тирана нашел! Что я, такой же диктатор, по-твоему?
— Ну, может быть, и не такой, — уклончиво ответил экономист, — но к чужому мнению не слишком любите прислушиваться.
И этот туда же, с тягостным чувством подумал Иван Петрович. Неужели настолько пошатнулось его положение, что даже послушный Кудрин, ни разу за все время работы на прииске не сказавший ни слова поперек, вдруг решился поучать его? А и в самом деле, чего ему бояться? Он знает, что работы по специальности больше не будет, завтра он пойдет подсобником на строительство коровника, а еще через месяц-полтора отправится на заготовку сена. И как бы он ни разгневал директора, тот не сможет лишить его положенного рациона. Собственными руками лишив себя и кнута, и пряника, Незванов попал в тупик. Власть зашаталась.
Но не власть сама по себе волновала сейчас Ивана Петровича. На него давил груз ответственности за население поселка, больше чем полтысячи живых душ. Он прекрасно понимал, что начнется, если отпустить вожжи и пустить все на самотек. Моментально найдется не один десяток желающих порулить горлопанов, и все его начинания утонут в пустой говорильне. К чему это приведет в таких условиях, страшно было и подумать. Да, перемены назрели, настало время исправлять допущенные ошибки, но делать это нужно осторожно, тщательно все продумав.
А вот это Незванов умел. Это была его стихия. Не склонный преувеличивать свои возможности, он в то же время никогда и не преуменьшал их. Он прекрасно понимал, что директором в двадцать семь лет его назначили не за то, что он был представителем вошедшей в историю района династии, и не за то, что окончил Московский горный институт, чем могли похвастать немногие из коллег-директоров. Времена, когда на должности назначали по подобным причинам, давно прошли. Главными его талантами было умение принимать правильные решения и непреклонная настойчивость при достижении поставленной цели, подкрепленная умением находить для этого нужные средства. Сейчас пришло время мобилизовать все свои способности, и, как обычно это происходило в сложных ситуациях, решение пришло почти мгновенно.
— Хорошо, — ответил Незванов Кудрину после долгой и тягостной паузы. — Будем исходить из того, что ты имеешь право на высказанный мне упрек. Согласимся и с тем, что он не так уж и необоснован. Но не станем искать виноватых и переходить на личности, а подумаем, как нам выйти из кризиса. Я жду ваших предложений.
— Меня прошу уволить от этого, — подала голос Голикова. — Я не генератор идей. Вот обсчитать ваши предложения — это всегда пожалуйста. Так что, прошу меня извинить, но у меня через два часа дойка…
— На ферме обойдутся без вас, — перебил ее Незванов. — Вас заменят, а вы нам понадобитесь здесь.
— А мудрствовать особенно и не нужно, — вмешался Кудрин, крайне удивленный неожиданной сговорчивостью директора. — На Тоболяхе уже все придумали, надо просто перенять их опыт.
— Э-э, нет! — покачал пальцем Иван Петрович. — Не так все просто, как ты думаешь. Это у Атласова все просто оказалось. Захотел одним прыжком запрыгнуть в капитализм, а оказался в феодализме. У него — все, у остальных — ничего. Сколько хочет, столько денег и печатает, кого надо — подкармливает, неугодных может и голодом уморить. А выживание — личное дело каждого! Ты этого хочешь?
— Нет, конечно, но ведь можно и подработать… — попытался оправдаться Кудрин.
— А я уже все подработал, — не стал слушать его Незванов. — Сейчас я изложу свои предложения, а потом прошу высказывать замечания. Ольга Николаевна, попрошу вас записывать.
Голикова взяла стопку бумаги, ручку и замерла в ожидании.
— Пункт первый, — начал диктовать директор. — Работать должны все, за исключением нетрудоспособных по состоянию здоровья, беременных женщин и матерей с маленькими детьми. Работающие за свой труд получают заработную плату, размер которой для каждого рода деятельности будет разработан специальной комиссией и утвержден на общем собрании. Нетрудоспособные после прохождения медицинской комиссии и предоставления подтверждающих документов получают пособие, достаточное для нормальной жизни. Размер оплаты за труд определяется для каждого работающего индивидуально, в зависимости от персонального вклада.
— Годится? — спросил Незванов у Кудрина.
— Трудновато придется, — пожал плечами тот. — Непросто будет тот вклад определить…
— Ничего, справимся. Поехали дальше…
Незванов диктовал свои предложения добрых полчаса. Вроде бы не забыл ничего — и достоинство «денег», и размер их эмиссии, и множество других вопросов.
— Ну, все, теперь ваша очередь! — сказал он, закончив. — Какие будут замечания?
— А что тут добавишь? — осторожно сказал Кудрин. — Вроде все правильно… А если что не так, то все равно все шероховатости только на практике вылезут.
— Значит, так и запишем, — Иван Петрович повернулся к главбуху. — В предложенную программу могут быть внесены поправки и изменения по мере ее внедрения в жизнь. А теперь, уважаемые, возвращайтесь к исполнению прежних обязанностей, занимайте свои кабинеты. Сколько вам понадобится времени, чтобы привести программу в божеский вид и все обсчитать?
— Недели три, не меньше, — подумав, ответил Кудрин. — Работа большая…
— Каких три недели? — возмутилась Голикова. — Это ведь по каждой профессии нужно рассчитать, да коэффициенты, да мало ли чего еще выплывет. А нормативных документов никаких… Нет, раньше чем за месяц, не управиться!
— В общем, так, — заключил Незванов. — У вас на все про все есть двенадцать дней. Через двенадцать дней, в воскресенье, я назначаю общее собрание…
Глава 4
Орлята учатся летать
Альберт Генрихович вышел из конторы не в самом лучшем расположении духа. Даже звон весенней капели и бегущие по улицам ручейки не улучшили его настроения. Решение директора о приостановке поисков «выхода в будущее», в существовании которого Мюллер не сомневался, означало, что встреча с неизведанным откладывается на неопределенное время. Возможность проникнуть в будущее значила для Альберта Генриховича так много, что если бы они отыскали проход, ведущий в родной, привычный мир, он был бы не так уж и рад. Даже если из вожделенного будущего нет возврата, он готов был броситься туда очертя голову. Одним словом — «увидеть грядущее и умереть».
На конторском крыльце, щурясь от яркого солнечного света, стояли двое мужчин. Один из них был Стас Сикорский, со вторым, высоким и чем-то похожим на Незванова, Мюллер не был знаком, но видел как-то раз и знал, что это тот самый военный, который одержал победу над бандитами с Хатагай-Хаи.
— Привет! — Мюллер пожал им руки и без всяких предисловий начал выкладывать Сикорскому свои переживания.
— Погоди, — перебил его Стас. — Ты знаком с Артемом?
Мюллер отрицательно помотал головой, раздосадованный, что его перебили, но Стас, не обращая внимания на его обиду, сказал:
— Так познакомьтесь. Артем Бестужев — Альберт Мюллер.
Бестужев вежливо кивнул, и Альберт Генрихович тут же снова принялся жаловаться Сикорскому на решение директора. Сейчас он совсем не походил на того Мюллера Гестапо, при виде которого разбегались кто куда нерадивые работники.
— Опять все откладывается на неопределенный срок, — удрученно сказал он. — Много ли прочешешь одной группой? А так, смотришь, за лето и отыскали бы…
— Вряд ли, — усомнился Стас. — Где мы побывали? В самых легкодоступных местах. А сколько еще осматривать! Есть ведь такие места, куда без альпинистского снаряжения и не доберешься.
— Эх, если бы у нас был вертолет, — вздохнул Мюллер. — За один день весь периметр бы осмотрели.
— Если бы… — усмехнулся Сикорский. — Если бы бабушке… так она была бы дедушкой! Ножками придется, ножками.
— Вертолет, говорите? — неожиданно вмешался Бестужев. — А самолет не подойдет?
— Какая разница — самолет, вертолет, — отмахнулся Мюллер. — Все равно нет ни того, ни другого.
— Погоди, — остановил Альберта Генриховича Стас, давно убедившийся, что Артем не имеет привычки бросать слова на ветер. — Давай-ка подробнее, что ты имеешь в виду?
— Да так, появилась одна мыслишка, — уклончиво ответил Артем.
— Давай, не тяни!
— Ну, не самолет, конечно, это я хватил. Дельтаплан. Можно даже мотодельтаплан, это еще лучше.
— Ну-у! — разочарованно протянул Мюллер. — А я-то уж подумал…
— А где ты его возьмешь? — спросил Стас, не обращая внимания на скептика.
— Можно построить, — ответил Бестужев. — В принципе, ничего сложного, были бы материалы. А устройство и размеры я помню.
