Вячеслав Кумин - Наемник
– Он… он… его…
Пока она восстанавливала дыхание, пытаясь что-то сказать, все погрузились, в том числе и капитан.
– Оставьте этого подонка здесь… он за все заплатит…
– Извините, мадам, нам пора. И вам в вашем возрасте нужно меньше курить.
С этими словами Шенкс захлопнул крышку люка. Через полминуты «Раббит» дернулся и отстыковался от «Розы ветров».
– Что ты там натворил, что мы чуть все не полегли под пулями «Скорпиусов»?
– Это… это не я, это… это он, – Макс качнул головой в сторону Блэйда.
– А он что натворил?
– Поимел какую-то белую собаку…
– Ничего себе какую-то! Эта старая крашеная стерва – хозяйка этого чертова борделя! И собака эта ее. Тоже та еще сука…
Хозяйка борделя имела обыкновение иногда входить в комнату без разрешения в самый пикантный момент, поскольку имела универсальный ключ. За это ее все ненавидели, но отказаться от услуг борделя тоже не могли, чем та и пользовалась.
– Еще никому там не удавалось потрахаться нахаляву. Только твоему псу, вот истинный солдат, берет что хочет…
– И не платит.
– Так ей и надо, старой карге!
49
Макс Брюстер вышел из «Раббита» в том же месте, где садился. Вокруг надувной палатки все так же толпился народ. Но он пошел прямо в свой блиндаж, где никого не застал. «Наверное, еще пыхтят, – подумал Макс. – Если, конечно, пробились через толпу». Так до самого вечера никто не появился. Его друзья пришли только после одиннадцати часов. Веселые и поддатые.
– Макс, ну ты где пропадал? – спросил Кастор, предлагая Брюстеру бутылку солдатского рома, наполовину опустошенную. – Мы тебя ждали, ждали, а тебя нет.
– Так вы сходили или нет? – Макс отказался от спиртного.
– Сходили, конечно. Сначала там такая толкотня была, но потом пришли сержанты, всех растолкали поротно. Сами, естественно, пошли первыми, зато порядок был и организация. Все чинно и с достоинством, и при этом никакого мордобоя. Правда, когда отстоишь в очереди, уже мало на что годишься, но потом все же входишь в ритм.
– Вот что значит армия, – глубокомысленно заметил Риверс. – Везде порядок и субординация. А ты как?
– Да нормально. Я когда пошел, меня капитан засек с собакой и забрал с собой в офицерский бордель из-за Блэйда с его стойкой, чтобы полковнику показать…
– Так ты с офицерскими девочками развлекался?! – сразу просек Кастор.
– Ну да, с двумя, – ответил Макс, решив не рассказывать, что Блэйд убежал и он пропустил довольно много оплаченного времени. Отчего сейчас чувствовал себя немного обделенным.
– Ну и как?
– Я же говорю – нормально. Лучше расскажите, как вы.
– Тоже ничего. Досталось по одной девочке, завтра еще пойдем. Они здесь три дня стоять будут, пока всех не удовлетворят.
– Кстати, кто его научил лапу давать?
– Я, – признался Бертрольд. – Что-то не так?
– Да нет, как раз наоборот, все хорошо. Полковнику Дитриху очень понравилось.
– Какому еще Дитриху? – спросил Эстевес, который считал, что знает поголовно весь офицерский состав на базе.
– Того, которого наш капитан обещал пристрелить.
– Аа… понятно.
Все замолчали и стали готовиться ко сну. Но после сегодняшних первых приятных впечатлений за долгое время сон никак не приходил, отказывалась действовать даже уже выработанная солдатская привычка – засыпать мгновенно, как только закрыл глаза.
– Сегодня снова подкрепление прибыло, – сказал в темноту Стюарт. – Среди них две роты из нашего Форт-Слейва.
– Ну и как они? – поинтересовался Кастор, для которого это тоже оказалось новостью.
– Как и мы, всего два месяца обучения, вместо трех. Куда только наши правительства смотрят?
– Ты еще скажи профсоюзы… им всем наплевать на нас…
– Я вот тоже тенденцию заметил, – заявил Макс. – Сюда отправляют только новобранцев.
– Что ты хочешь сказать?
– Только то, что сказал. Вы сами видите, прибывают одни сопляки, вроде нас. Никаких тебе хваленых спецназовцев, десантников, на худой конец, и прочих крутых ребят. Даже среди танкистов и артиллеристов одни новички. Единственные, кто здесь по настоящему крут, так это сержанты, ну и, конечно, офицерский состав.
– Прям теория заговора какая-то… и все же, что ты этим хотел сказать? Может, у них ресурсов не хватает, и так везде, а не только у нас. Просто нам особенно не повезло с присутствием обстрелянных частей.
– Еще не знаю, – признался Макс, – просто мысли странные бродят. Но, может быть, все именно так, как сказал ты.
– Хватит болтать, – остановил разговоры Эстевес. – Нужно выспаться, а то ведь неизвестно, что день грядущий нам готовит.
– Да уж ничего хорошего, – ляпнул напоследок Кастор. – Ну, разве что только девочки, так до них еще добраться надо.
– Доберемся, – сказал кто-то в темноте.
50
Сон не шел. Брюстер ворочался с боку на бок, а мысли сами продолжали свой бег на заданную тему. Сколько так продолжалось, Макс не знал, ночью вообще время течет по-особому: кажется, что прошел целый час, а на самом деле только десять минут. Но вот глаза окончательно слиплись, и когда Макс, как ему показалось, разгадал секрет, когда почти поймал разгадку тайны за хвост, он окончательно заснул, так и не сложив мозаику до конца и не уяснив, в чем ее суть.
Сон был каким-то рваным. Снился дом. Иногда в доме появлялись комнаты, которых никогда не было, или отсутствовали те, что должны были быть. И сам дом стоял совсем не там, вокруг была долина, а не горы, как на самом деле. Постоянно менялся его возраст, то ему пять лет, и родители уже старые, то наоборот, ему двадцать, а они молодые. Но он-то знал, что они давно скончались.
Снились братья и сестры, которых в его взрослой жизни уже не было рядом с ним. Они разъехались по всему свету, и у них не получалось поддерживать нормальные отношения. Нехороший сон, все было не так, и самое удивительное, Макс осознавал это во сне, но, видимо, не до конца, поскольку не мог ни на что повлиять. И только когда во сне появились его школьные недруги, Брюстер понял, что дела совсем плохи.
Макс проснулся от сухого щелчка. Таково было свойство солдатского сна – просыпаться от любого подозрительно звука или спать, когда рядом с тобой довольно громко разговаривают, не обращая на это внимания. Эта привычка была приобретена еще в Форт-Слейве, когда спать хотелось всегда. Бывало, солдаты засыпали даже на марше, они просто механически бежали еще какое-то время, пока мозг окончательно не терял контроль над телом, и только тогда солдат падал.
Или же засыпали во время короткого отдыха. Тогда в обычной жизни какой-то рубленый и грубый сержант-инструктор Удостон превращался в грациозного хищника. Он мягко подкрадывался к уснувшему, и, упаси Господи, кому-то было предупредить об этом несчастного, хлопот не оберешься. Предупредившему было еще хуже, чем самому несчастному, тот отправлялся на губу вместе с ним.
Если же солдат замечал приближение сержанта и просыпался, то Удостон не применял к нему никаких штрафных санкций. Но если нет, и он продолжал спать до тех пор, пока сержант не касался того рукой, то тогда его ждали большие неприятности, по сравнению с которыми чистка сортира была счастливым избавлением.
Теперь проснувшись и вспомнив об этом, Макс подумал, что это было частью обучения. А вот остальные не реагировали, расслабившись после первого хорошо проведенного дня, забыв обо всех превратностях судьбы.
Макс продолжал лежать, не двигаясь, даже не дыша. Голова оказалась неудобно повернута в противоположную сторону от звука. Потому Брюстер сильно скосил глаза, да так, что стало больно глазным яблокам. Над местом, где, по его мнению, спал рядовой Минк, Макс увидел непонятную темную горку. Она двигалось очень медленно, и иногда казалось, что там ничего нет и это плод болевших от перекоса глаз, как и непонятные круги.
Но Макс Брюстер так не думал, тем более что он был следующим от двери после Минка, и туша, нависшая над рядовым, двинулась к нему. Макс лихорадочно соображал, что предпринять. Просто заорать не годилось, солдат ползший к нему, был явным профессионалом и мог убить всех спящих при первом же его звуке.
Автоматы были в стойке у стены, до которой ему тоже было не добраться. «Где нож, где мой нож?! – с ноткой паники подумал Брюстер, вспоминая, где он может находиться, чтобы выхватить его одним движением. – Нет ножа, я его с бронежилетом положил, а бронежилет рядом с головой. Вот только пока будешь искать, где там что, меня на ремни изрежут и остальных убьют».
Айманских солдат называли «фигстерами», а то, что это был один из них, Макс уже не сомневался. О них ходило множество легенд, одна такая гласила, что один «фигстер», пробравшись за линию фронта, за ночь в одиночку вырезал целый батальон. Конечно, это была байка, но правдивая и потому очень страшная байка, особенно, когда один из них уже навис над тобой и вот-вот совершит свое черное дело.
