Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон
— Ага, конечно! Огромная разница! — произнес Эдди, и его локоть снова ткнулся Грегу под ребра. Грег ухмылялся, демонстрируя большие белые зубы. Джуниор задумался: «Интересно, а кости Грега Каутена такие же белые, как и его зубы?» — Получается, он угодил в больничку для психов!
— Мой отец не псих.
Джуниор оглянулся на оставшиеся позади два квартала. Вон его дом. Вон тот, с большим вязом на переднем дворе. Все дома в округе походили друг на друга: деревянные постройки с узкими крылечками и небольшими квадратными лужайками. Многие из домов нуждались в покраске, газоны засохли и выгорели, деревья отбрасывали синие тени, которые двигались вместе с солнцем. Одежда болталась на веревках, натянутых на задних дворах; мусорные баки стояли избитые и помятые; тут и там покоились остовы старых авто, ожидавших, когда их отволокут на свалку. Джуниор снова воззрился на Эдди Коннорса, а его пальцы в это время играли в карманах брюк с птичьими косточками — с косточками голубой сойки, если быть точным.
— У него был нервный срыв, — сказал Джуниор. — И только.
— И только? — хрюкнул Эдди. — Блин, разве этого мало? — Он вышел на проезжую часть, продолжая похлопывать ключом по ладони, и остановился примерно в десяти футах от Джуниора. — Скажи своему старику, что это свободная страна. Скажи, что я могу ездить на своей тачке, когда захочу. Хоть днем, хоть ночью. И если ему нужны неприятности, пускай вызовет легавых еще разок. Скажи, что если ему нужны неприятности, я их ему обеспечу.
— Нервный срыв, — сказал Деннис и снова захохотал. — Это просто другой способ сказать «псих», докажи?
— Вали отсюда! — велел Эдди мальчику. — Ну же, Балбес! Шевели поршнями!
— Дааа! — присоединился Грег. И не удержался от очередного резкого выпада: — Бьюсь об заклад, мамаша у тебя тоже с приветом!
— ШЕВЕЛИСЬ! — рявкнул Эдди, король квартала.
Джуниор продолжил путь, шагая в том же направлении, что и раньше — прочь от дома с вязом в пересохшем дворе и с крыльцом, с которого полосками отслаивалась краска. Ему послышался голос отца, и он вспомнил, как тот сидел перед теликом, строчил в желтом блокноте и говорил следующее: Знаешь, что такое «нервный срыв», Джуниор? Это то, что случается, когда одну половину времени твоя голова сосредоточена на работе, а вторую половину — работа сосредоточена у тебя в голове.
Шучу. Дошло?
Улыбнись, Джуниор.
Джуниор послушался.
— Тощий педик! — гаркнул Деннис Хафнер в спину Джуниору. А Эдди Коннорс прокричал: — Это свободная страна! Передай ему это, слышь?
Знаешь, кого называют «нормальным человеком», Джуниор? Любого, кто еще не угодил в лапы мозгоправов.
Улыбнись, Джуниор.
Он двигался вдоль улицы, испятнанной солнечным светом и тенями; пальцы мальчика сжимали косточки в карманах брюк, и сердце его было темнее, чем кусок угля.
Однако в этот чудесный летний день он улыбался.
В следующем квартале Джуниор свернул направо. Впереди, мерцая в раскаленном воздухе, возвышался последний сохранившийся в этом предместье лесистый склон холма. Зеленый, густой, хранящий секреты. Это было прекрасное местечко. Туда-то он и направлялся.
Прежде чем Джуниор достиг конца улицы, откуда неровная тропа взбиралась вверх по косогору, за спиной послышался топот кроссовок по тротуару. Кто-то бежал. Первой мыслью было, что это Эдди Коннорс решил-таки погнаться за ним. Поэтому Джуниор обернулся лицом к нападавшему и попытался избежать расквашенного носа. Однако это оказался вовсе не Эдди Коннорс или не один из его дружков. Это был нескладный, хрупкий на вид мальчик с вьющимися каштановыми волосами и в очках; на лице у него сияла глупая ухмылка. На нем были надеты футболка, короткие штанишки, выставлявшие на показ худенькие ноги, черные носки и кроссовки. Он затормозил, едва не врезавшись в Джуниора, и выпалил:
— Привет, Джуниор! Я тебя вон оттуда заметил! — Он показал на дом дальше по кварталу, стоявший рядом с тем перекрестком, где Джуниор свернул. Мальчик снова обратил к Джуниору свою дурацкую улыбку. — Куда идешь?
— Куда надо, — ответил Джуниор и продолжил шагать в сторону склона.
— А можно с тобой? — Уолли Манфред вприпрыжку побежал рядом. Ему было десять лет, очки увеличивали его большие голубые глаза, и он до зарезу нуждался в брекетах. Уолли Манфред представлялся Джуниору маленькой собачонкой, которая любит гоняться за машинами и преследовать незнакомых прохожих, напрашиваясь на ласки. — Можно, а?
— Нет.
— Ну почему? Куда ты идешь?
— Иду и все. Катись домой, Уолли.
Уолли молчал. Топот кроссовок о тротуар говорил, что он все еще тащится по пятам. Джуниор не желал показывать ему тайное место. Тайное место принадлежало только ему.
— Иди домой, Уолли, — повторил Джуниор. До начало лесной тропы оставалось совсем немного.
— Ай, да ладно тебе! — упорствовал Уолли, заступая Джуниору дорогу. — Разреши мне пойти с тобой!
— Отвали.
— Вот захочу — и пойду! — сказал Уолли с ноткой раздражения в голосе.
Джуниор остановился. Этого нельзя было допустить. Совсем нельзя.
— Уолли, дуй домой! — приказал он. — Я серьезно!
Уолли тоже остановился; казалось, он вот-вот разрыдается. Джуниор знал, что Уолли живет с матерью в доме даже меньшем, чем у него. Год назад отец Уолли вышел купить пачку сигарет, да так и не вернулся. Ну, во всяком случае, так рассказывали. Джуниор слышал, как родители обсуждали это, думая, что он спит. У родителей имелись собственные секреты. Так же как и у детей.
— Я не шучу, — сказал Джуниор. — Я не хочу, чтобы ты шел со мной.
Уолли просто смотрел на него, пока летнее солнце поджаривало их обоих.
— Иди донимай кого-нибудь другого, — сказал Джуниор.
Уолли сделал шаг назад. Глаза мальчика влажно блестели за стеклами очков.
— Почему я тебе не нравлюсь? — спросил Уолли, и в голосе его слышалось что-то пугающее.
— Почему я всем не нравлюсь?
Джуниор прошел мимо, и продолжил
