Дмитрий Силлов - МКАД

Маленький шам рефлекторно погладил свои глазные щупальца. Дома, на Острове, среди соплеменников они не казались чем-то неестественным. А вот среди людей Фыф порой чувствовал себя неуютно — особенно когда те напоминали об отличии шама от человека.

— Не напрягайся, — хмыкнул Данила. — Мы, дружинники, тоже генетическое оружие. Мне отец Филарет рассказал все подробно. В то же время, когда вас создавали, ученые головы решили заодно повысить возможности обычных солдат. Чтоб бегали подольше, прыгали подальше, таскали побольше и могли голыми руками любого обычного солдата заломать. Вывели какую-то штуку, правда, я не очень понял, что именно, но назвали эту штуку «ген D». Отец Филарет сказал, что она у всех воинов Кремля есть. И у нас, и у стрельцов, только дружинников готовят серьезнее. Типа, процентов на двадцать мы сильнее и выносливее любого самого здорового гражданского.

Оряса обиженно засопел, но смолчал. Правда, его сопения никто и не заметил.

— Ген D… — задумчиво протянул Фыф. — Может, доминантный?

— Не знаю, — дернул плечом Данила. — Может, и так. Только за ту доминантность расплачиваться приходится.

— Чем же? — приподняла бровь Настя.

— У каждой медали две стороны, — проговорил Никита. Неверный свет костра порождал глубокие тени в углах помещения и играл на лицах присутствующих, порой превращая их в причудливые маски. И из-за этой игры казалось, будто на изуродованном лице дружинника застыла неестественная улыбка. Жуткая — и одновременно гротескно-печальная, словно воин горько сожалел о том, что произошло несколько столетий назад по вине его далеких предков…

— В семье дружинника и обычной женщины всегда рождается только мальчик, — продолжил Никита. — Только воин. Совершенная машина, созданная для убийства. Из дружинника никогда не получится мастерового или пахаря. Однообразный тяжелый труд будет его угнетать и в конечном счете быстро сведет в могилу. Мы как муравьи-солдаты. Охраняем, убиваем — и больше ни на что не годимся.

— Похоже, тебя это гнетет, ёшкина кошка, — подал голос Тимоха, до этого молчавший и упорно глядящий в костер, лишь бы ненароком не поднять глаз на сидящую напротив Настю. — А по мне так это и есть самое мужское дело — охранять да воевать.

— Дело нужное, — кивнул Никита. — Да только совсем недавно, до того как люди вышли на поверхность, в подземном городе число дружинников было строго ограниченно. Воевать-то было особо не с кем, вот нас и выводили поштучно для походов наверх в тяжеленных защитных костюмах. Все равно что туров или фенакодусов. Есть определенное количество воинов для выхода на поверхность в защитных костюмах — и достаточно.

— А сейчас как? — спросила Настя. Было видно — тема размножения суперсолдат внутри старинной крепости ее живо заинтересовала.

— Сейчас все поменялось. С выходом наверх нужда в большом количестве дружинников резко возросла. Тогда князь издал указ «О потомках», и ограничения рождаемости сняли. Теперь вследствие этого указа община может в приказном порядке потребовать от дружинника взять временную жену исключительно для рождения ребенка. А после того, как женщина родит, она вполне может оставить своего дружинника и выйти замуж за другого. Это не считается предосудительным.

— Ты смотри, прям как по писаному чешет, — восхитился Тимоха. — Вот что значит с семинаристами дружбу водить. Они чего только не порасскажут, только успевай лапшу с ушей стряхивать.

Никита пожал плечами.

— Ты, Тимоха, не помнишь и помнить не можешь. Ты ж, считай, только месяц как с подземного тренировочного комплекса вылез. А мы…

— Да-да, — обиженно кивнул Тимоха. — Я знаю. Ты со Степаном и остальными на поверхность еще в противорадиационных костюмах ходили, когда мы все под землей сидели, как хоммуты.

Фыф усмехнулся.

— Чем собачиться, лучше б рассказали, как это вы так ловко очутились в нужное время и в нужном месте.

— Да уж, придется рассказать, — произнес Данила, подбрасывая в костер несколько сухих веток, заранее собранных по дороге.

И действительно, рассказал всё. И о тайнике в Грановитой палате, и об отце Филарете, и о таинственной МКАД, замкнутой петлей опоясывающей Москву, и о высотках-излучателях.

Все слушали внимательно. Оряса даже рот открыл, того и гляди какой-нибудь светляк-пересмешник влетит и гнездо совьет.

— Фантастика, — хмыкнула Настя, когда Данила закончил. — Слишком сложно и невероятно для того, чтобы быть правдой.

— Постапокалипсис тоже был фантастикой до Последней войны, — резонно возразил ей Фыф. — А сейчас мы в нем живем.

— Да уж, — вздохнул Никита. — А судя по старым книгам, красиво люди жили до Последней войны. Никто на Руси ни с кем не воевал, мужики на войне не гибли. Жратвы было от пуза. Если голова на плечах имелась да работы человек не гнушался, можно было любых высот достичь…

— Ага, — перебила его Настя. — Только, согласно историческим документам, почему-то в то время все равно недовольные были.

— Люди всегда недовольны, когда нет войны или перспективы быть расстрелянным, скажем, за неосторожно сказанное слово, — хмыкнул Фыф. — Скучно. Адреналина не хватает. Вот некоторых и тянет на подвиги.

— Ну да, ну да, — кивнула Настя. — Молчу-молчу. Самец-доминант всегда прав, куда уж мне, слабой девушке.

Данила усмехнулся про себя. Бывает же. Красавица-кио и одноглазый шам, которого во сне увидишь — и с непривычки можно заикой стать. А вот поди ж ты…

— Поможете найти этот самый центр управления торсионными полями? — напрямую спросил Данила. — Боюсь, без тебя, Фыф, мы его будем искать, пока не состаримся. И такой боец, как ты, Настя, нам в отряде ой как бы пригодился.

— Ну ты нам помог, долг платежом красен, — пожал плечами Фыф. — Думаю, это не обсуждается.

— Согласна, — кивнула Настя. И добавила негромко: — Хотя чего это я влезла со своим «согласна». Кандоронгаро… тьфу, я все-таки когда-нибудь это выучу, в общем, альфа-самец уже высказался за двоих, омега-самка могла и промолчать.

— Да ладно тебе, — неожиданно для себя смутился Фыф. — Я ж это… я ж за себя говорил…

— Эх, — хлопнул себя по коленке Тимоха. — Кому расскажу в Кремле, что в дальний рейд ходил вместе с шамом и кио, никто ж не поверит. Скажут, брешет служивый, ёшкина кошка…

— Тихо!

Данила поднял руку.

Все мгновенно застыли, словно живые статуи. Даже дыхания соседа не было слышно, лишь тихонько потрескивали головешки в костре да снаружи, со стороны входа доносилась какая-то глухая возня.

Данила одним плавным движением сорвал с плеч маскировочный плащ и накрыл им костер. Огонь зашипел недовольно под плотной материей, словно рассерженный лысый ёж, но прожечь ткань не успел — и умер под ней, выпустив наружу клуб вонючего дыма.