Ванька-взводный - Комбат Мв Найтов
– Я бы хотел в Рязань съездить ненадолго. Там что-то произошло, письма прекратили идти. Подруга моя рожать должна была в июле-августе прошлого года.
Судоплатов поморщился, достал и раскрыл папку, как Иван понял, это было его личное дело.
– Их нет, обоих. Преждевременные роды, вначале умер ребенок, потом она. Тебе мы не сообщали, так как официально ваш брак не был зарегистрирован. – Он положил на стол два свидетельства о смерти. – Бумаги направили тебе, так как у нее был указан твой номер полевой почты, а родители старшины Улановой находятся на оккупированных территориях. Ты никогда не говорил никому, что у тебя есть близкие.
Иван поднял со стола оба свидетельства, посмотрел на даты и положил их на стол.
– Пусть у вас полежат, товарищ комиссар. Где базируется пятый корпус?
– Теперь он седьмой дивизией называется. Во Внуково. Предписание я отправил в Кратово. Там возьмешь.
– Разрешите идти?
– Да, сроки мы оговорили. – Комиссар встал, протянул руку.
Иван пожал ее, козырнул и вышел из кабинета. Личное счастье в этой жизни, видимо, не предусмотрено.
Глава 16
В глубоком поиске и без поддержки
Утром он добрался до Внуково. Еще в кабинете у начальника Четвертого управления он понял, что зря отказался пройти обучение у Николая Грачева. В списке группы сплошь немецкие фамилии, и только шесть человек имели «стандартные» «ов» и «ин» в окончаниях. Две недели ему «ставили» произношение, учили вытягивать губы при использовании некоторых звуков, но в результате его «официальная должность» стала еще на несколько ступеней ниже. Он – обер-ефрейтор с двумя полосками, а «командует» ими целый обер-лейтенант. Они – «пионеры», саперы 9-й армии. Предстояло прибыть в Дорогобуж, там перейти линию фронта и начать движение по маршруту, величиной в 1486 километров, меняя документы по ходу движения. При этом не раскрыться и права на провал они не имеют. Большинство группы – поволжские немцы. Саму группу готовили, они вполне выдрессированы инструкторами, но у сорока процентов это первый выход за «нитку». Более двух недель на подготовку им дать не смогли. Все требовалось «срочно», как обычно. Самолетами их перебросили в Какушкино. Там Иван еще раз встретился с Сергеем Гришиным, который уже майор и командир целой бригады «13». Их разведчики и проводили группу к родной деревне их командира: Фомино, где они перешли через Ужу, и ушли в Кузинские леса. К Днепру они вышли чуть южнее Соловьевской переправы у деревни Пнёво. Трое суток работали у села Пашкове, с круч которого отлично просматривался левый берег с большой деревней Заборье, где на высоте 195,6 немцами создавался опорно-огневой пункт. Там удалось добыть командировочное удостоверение со всеми отметками, чтобы двинуться дальше. Но! Это не прифронтовая полоса, здесь немцы целыми подразделениями не передвигаются. Так ездят только егерские команды, поэтому, заполучив необходимые бланки, группа отошла к станции Приднепровская, откуда выехала к месту проведения работ, к станции Катынь-Успенское, это уже за Смоленском, откуда и начали свой рейд. Первые 70 километров которого дались легко, это была полоса 9-й армии. Однако уже у Киреева она кончилась. Дальше пути не было. Направленная в Оршу группа из трех человек вместо трех дней вернулась через восемь. Отметки она собрала, а вот конспиративная квартира была провалена, поэтому бланки они добыть не смогли, но провели осмотр большей части правого берега от Орши до Дубровно. Были запущены в дело отпускные билеты, с помощью которых большая часть группы попала в Шклов на поезде. Несмотря на «потери»: шесть человек до Шилова не добрались, добыли два грузовика и прорвались в леса за Могилевом (западнее его). Затем вернулись на маршрут, где их ожидали пять «потерянных» человек. Рядовой Краузер, как позже выяснилось, был расстрелян гестапо в Могилеве, но о группе ничего не сообщил. У Рогачева вновь пришлось уйти в леса, так как снова сменился гебитскомиссариат, и пришлось принимать бой с фельджандармами. Провели его удачно, без потерь, и полностью уничтожив пост, забрав у них данные о том, какие бумаги и спецзнаки используются. Но пришлось уходить за Днепр, на левый берег, где лесов и болот было значительно больше, а деревень – меньше. У деревни Глушец смогли привести себя в относительный порядок и собирались переправиться на правый берег, но были раскрыты каким-то проницательным дедком. Дед им тихо посоветовал уходить, так как немцев в таком изношенном обмундировании он никогда не видел. Советовал он по-русски, хотя никто и никогда в группе на нем не говорил. Отошли обратно в лес, дали РДО о ситуации, а сами уселись решать: где добыть бланки и обмундирование? Ответное РДО содержало место встречи с партизанским отрядом «Большевик». Пришлось еще отходить, и за Борховым пытаться встретиться с партизанами. Однако те решили с места встречи «свалить», так как не соответствовала форма одежды разведгруппы нормам РККА, а любой человек в немецкой форме ими воспринимался как цель или серьезная угроза. Группу партизан удалось перехватить у гати через небольшое болотце. Но их было двадцать человек, активно задействовать Иван мог только шестерых, у остальных имелся акцент. Но обошлось без стрельбы, правда, у одного молодого партизана потом долго искали под ногами чеку от противотанковой гранаты, которую он куда-то отбросил. Довольно напряженные переговоры закончились тем, что всю группу Иван позволил разоружить, ну и посидели немного в каком-то сарае. ЦШПД их личности подтвердил, поэтому вновь начались переговоры, но уже за ужином. Ребят тоже покормили. Посадочной площадки у них здесь не было.
– А в Заселье? Там по карте сесть можно.
– Пожгут… В Борхове полицейская управа.
– Мешают? Так может их… – партизаны выразительно посмотрели на одного из своих, который представился как Иван Степанович.
– Ну, вообще-то, мешают, но их там человек двадцать.
– Где живут, знаете?
– Казарма у них в сельсовете да в бывшем амбаре, а Трофим у себя за речкой живет, он – фершалом был, до войны.
– Нарисовать кто-нибудь сможет? У меня карта мелковата.
– Да вон – Василий. Он – борховский.
Борхов от
