Вадим Проскурин - Пламя Деметры
- Бывает, - сказал Евсро. - У нас дружба встречается реже, чем у людей, но она гораздо крепче. Вы, люди, называете другом каждого, кого не хочется удавить, когда с ним разговариваешь. А для нас дружба - это когда ты готов отдать жизнь за друга, когда твое счастье невозможно, если твой друг несчастлив. Ты делишься с другом всем, что у тебя есть, в радости и в печали, ты и твой друг - одно целое и в целом мире нет ничего, что могло бы заставить тебя не выполнить просьбу друга.
- У нас это называется "любовь".
- Я знаю. Вам не повезло, у вас есть любовь, и потому вам не дана настоящая дружба. Мы не испытываем такой любви к женщинам, для нас совокупление - священный долг и почетная привилегия, но мы не дружим с женщинами, которых любим. Мы чувствуем ответственность, мы проявляем заботу, мы относимся к ним с пониманием и сочувствием, но дружбы между мужчиной и женщиной не может быть, потому что наши пути слишком разные. Мужчина охотится и сражается, строит, думает, творит и управляет. Женщина собирает растения, изготовляет изделия, несет яйца и выращивает детей. Женщина не думает о вечном, у нее другой путь.
- Разве дружить можно только с тем, кто идет по твоему пути?
- Я не знаю, - Евсро неопределенно помотал головой. - Я всегда думал, что это так, но теперь я думаю, что истина гораздо сложнее. Мы с тобой очень разные, мы принадлежим к разным биологическим видам, но все чаще мне кажется, что мы можем стать друзьями. Правда, странно?
- Ты будешь смеяться, но я чувствую то же самое.
- Что в этом смешного?
- Ничего. Это такая человеческая поговорка.
- Вы странные.
- Для меня странные вы.
- Да, я знаю.
На этом разговор закончился сам собой. А минут через десять впереди открылась пепельная равнина, которой раньше не было.
Похоже, эта территория подверглась бомбардировке дня на два позже, чем ящерские территории. Якадзуно посмотрел на карту и внезапно понял... Нет, он не готов был признать это даже в мыслях, он немедленно погасил экран бортового компьютера и впился в лобовое стекло невидящим взглядом. Он видел далеко впереди стенки большого рукотворного кратера, но не верил в то, что видел. Это было слишком страшно.
Города Исламвилля больше не существовало. Там, где раньше была автостоянка, громоздились искореженные груды металла - одна большая и две поменьше. Где была вертолетная площадка, определить было невозможно. А там, где раньше находилось подземное укрытие, теперь был большой кратер диаметром метров двести и глубиной двадцать.
- У тебя есть радиометр? - спросил Якадзуно, обращаясь к Евсро.
- Что?
- Значит, нет. Давай подъедем поближе вон к тем машинам.
- К каким машинам?
- Видишь вон там искореженные железки?
- Раньше это были машины?
- Да. Похоже, один "Муфлон" и две "Капибары".
Евсро ничего не сказал, только тихо прошипел нечто неразборчивое.
"Муфлон" мягко приземлился на бывшей автостоянке. Якадзуно выбрался из машины и спрыгнул на сухую обугленную землю, покрытую густой коркой мелких трещин Здесь основательно поработало пламя, не сохранились даже толстые стволы вековых деревьев, которые, как помнил Якадзуно, раньше росли если не точно здесь, то совсем рядом Вопрос в том, каким было это пламя электрическим или ядерным?
Якадзуно подошел поближе к тому, что раньше было "Муфлоном", и понял, что изучать тут нечего. Нет, пои-зучать останки "Муфлона", в принципе, можно, но ответа на интересующий вопрос это не даст. Надо лезть в кратер.
- Как отличить ядерный взрыв от электрического? спросил Евсро.
- После ядерного взрыва местность отравлена.
- Радиоактивное заражение?
- Да.
- Как его определить?
- Нужен радиометр.
- А без радиометра?
- Залезаешь в кратер, сидишь час, потом вылезаешь. Если через месяц не заболеешь, значит, опасности нет.
- Яд действует так медленно?
- Медленно, но верно.
- Он как-нибудь определяется: по запаху или как-то еще?
- Без приборов - никак. Говорят, в очень больших дозах радиация пахнет грозой, но если ты унюхал этот запах, можешь считать себя трупом.
- Находиться здесь опасно?
- Не знаю. В развалины лезть точно не следует. Да и что там искать? Если кто и остался в живых в дальних коридорах, они уже давно ушли.
- Может, они оставили какую-нибудь записку?
- Чтобы ее нашли люди братства? Вряд ли.
- Логично. Внутри может быть исправное оружие?
- Наверняка. Только если взрыв был ядерным, им нельзя пользоваться. На дне воронки заражение самое сильное. Через пару месяцев основные изотопы распадутся, тогда можно будет снарядить экспедицию.
Евсро задумался.
- Говоришь, яд действует через месяц? - наконец спросил он.
- По-разному, - ответил Якадзуно, - в зависимости от дозы. В малых дозах болезнь начинается через три-четыре недели. Есть еще, правда, симптомы первого дня... Слушай, ты же жил в Олимпе, неужели ты ничего не знаешь про ядерное оружие?
- В ваших книгах написано, что тактические вооруженные силы не вооружаются ядерными зарядами уже больше ста лет. А ваши стратегические вооружения меня никогда не интересовали. Так что за симптомы первого дня?
- Рвота, головная боль, в тяжелых случаях лихорадка. Еще покраснение кожи... У вас кожа меняет цвет на солнце?
- Нет.
- Тогда у вас этого не будет.
- Глызов, Всусолу! - крикнул Евсро.
Двое ящеров из охраны приблизились к начальнику. Евсро заговорил на ухуфласо, Якадзуно легко понял, о чем идет речь.
- Если взрыв был ядерным, - сказал Якадзуно, - ты отправляешь их на смерть.
- Они воины, - ответил Евсро, - смерть ждет их на каждом шагу.
И продолжил инструктаж.
Двое ящерских рыцарей коротко попрощались с товарищами и скрылись внутри кратера. Машины поднялись в воздух и отъехали километра на три на восток, в этих краях ветры чаще всего восточные, так что данный район вряд ли подвергся заражению.
- Что будем делать? - спросил Евсро. - Кто еще, кроме Ибрагима, может сделать бомбу из этого порошка?
- Любой физик из университета. Да и в глобальной сети наверняка полно информации по этому поводу. У вас в Усуфлал есть терминалы глобальной сети?
- Откуда?
- Это хуже.
- Тебе придется ехать в Олимп.
- Это не так просто. Я наверняка в планетарном розыске.
- Тебе не обязательно брать с собой документы.
- А как же без них?
- Легко. Скажешь, что сбежал от злых ящеров, а документы остались дома. Внешность у тебя непримечательная, вряд ли тебя сразу опознают. К тому же совсем необязательно ехать в Олимп, можно вообще доставить тебя в Нью-Майами...
- Как?
- У нас есть вертолеты.
- И много?
- Два.
- А пилоты?
- Я умею управлять почти всеми человеческими машинами. Когда я учился в университете, я не терял времени зря.
- Не в обиду будет сказано, автомобилем ты управляешь не очень хорошо.
- Недостаток опыта. На тренажере главное - научиться основным операциям, а остальное можно освоить по мере необходимости. Я смогу долететь до Нью-Майами.
- А как же ПВО?
- Что?
- Противовоздушная оборона. Тебя собьют еще на подлете.
- Высадим тебя в отдалении, будешь добираться пешком. Я дам тебе джипиэску и спасательный радиомаяк, так что не потеряешься.
- А что я буду рассказывать в особом отделе?
- Это мы еще успеем обсудить. У нас еще пять дней впереди.
- Почему пять?
- Завтра мы узнаем, отравлена воронка или нет. Послезавтра обследуем подземелья, вывезем все ценное. Два дня на обратный путь. Еще один день на подготовку.
Якадзуно скривился. Только что они абстрактно рассуждали, как можно доставить Якадзуно на территорию, контролируемую братством, а теперь вдруг выясняется, что рассуждения были вовсе не абстрактными. Через пять дней Якадзуно придется изображать Лоуренса Аравийского и Рихарда Зорге в одном флаконе, и никуда от этого не денешься. Нет, такие рассуждения недостойны потомка самураев. Свой долг надо выполнять, каким бы он ни был.
5
Контрреволюция перешла в наступление. Злодейское убийство Абубакара Сингха и нападение на стройку под Нью-Майами - звенья одной цепи, в этом нет никаких сомнений. Революция чего-то стоит только тогда, когда способна себя защитить, так говорил Мао Цзэдун (или Геббельс?), и теперь Рамирес понимал эту истину как никогда. Настал момент истины, не первый, но и не последний.
Жизнь продолжалась. Рамирес видел репортажи с места гибели Сингха и с сожженной стройки, он ожидал, что эти ужасные картины перевернут его душу, но ничего такого не случилось. Человеческая душа удивительно пластична, она довольно легко привыкает к самым страшным и противоестественным вещам.
Рамирес сидел в баре ночного клуба "Прожорливый ля-гушкоед", он пил пиво, сваренное из местного растения ашозою, и думал, что, если привыкнуть, деметрианское пиво ничем не хуже земного. Играла громкая ритмичная музыка, в воздухе витали клубы табачного и конопляного дыма, Рамирес подумал, что тем, кто курит табак, скоро придется отвыкать от дурной привычки, потому что на Деметре нет ни одного растения, вырабатывающего никотин, а заниматься генной инженерией в этом направлении никто не станет до тех пор, пока не будут решены более первоочередные задачи. Хорошо еще, что из местного папоротника лсосров получается неплохой гашиш, своеобразный на вкус, но приемлемый.
