Анна Чащина - Бог со звезды

— Ты мог стать палачом, верно? — внезапно спросил Винту.

— Мог.

К чему вопросы?

— Именно потому совет и остановился на тебе.

Ого. А вот это уже интересно. Совет… Значит, как минимум, замешаны еще и волшебники.

— Какая честь, — едва удержавшись от едкой иронии в голосе, ответил я и тут же добавил: — Но мокрыми делами не занимаюсь.

— Пока и нет такой необходимости. Договор, ежели будет заключен, подразумевает несколько иную деятельность. Прежде всего, печать молчания на уста. Нарушение карается смертью. Устраивает?

— Цена вопроса?

— Согласие на работу.

— Я не подпишусь на то, о чем не знаю. Тем более, что вы предлагаете подобное мне. Еще и заявили предварительно о подмоченной репутации. К чему? Сбить цену? Поставить на место? Бесполезное занятие.

— Репутация в данном случае — это твое прикрытие, Келан, — заявил Винту, надвигаясь на меня массивной тушей. Эта атака носила чисто эмоциональный характер, с целью подавления воли. Только на меня после детства, проведенного со Стоушем, такие штучки не действовали. Старик почувствовал и отодвинулся. — И отличное прикрытие. Те, кто будет интересоваться тобой из-за объекта, получат исчерпывающую информацию, если вздумают навести справки. Опасности для них ты не представляешь. Серьезных дел за тобой не числится. Для своей роли ты идеален. И для нас тоже, ибо знаешь об окружающем мире достаточно, но фактической угрозы не представляешь.

Признаюсь, меня немного задели слова старика Винту. С другой стороны, значит, моя маска безупречна. Чем не повод для радости?

— Нет, — сухо отсек я, — прежде информация. Либо никаких сделок.

Винту глухо зарычал и продемонстрировал клыки.

— А ты переборчив, мой друг, — глухо, сдерживая ярость, произнес он. Еще бы. Какой-то шантиец смеет ставить ему условия. — В твоем положении очень плохое качество характера. Как насчет долгов? Я могу посадить тебя в тюрьму. Или ты предпочтешь лишиться ступени? Расскажи, Келан, как заработать наемнику, в услугах которого никто не нуждается? Откажи, и я сделаю так, что ты никогда не найдешь работы в этом городе. Как и во многих других.

— Угрозы?

Я еще сидел, но всем своим видом демонстрировал готовность немедленно уйти. Произнеси он еще одно неосторожное слово…

Винту понял и пошел на попятную.

— Хорошо. Дай слово наемника, что подпишешь документ о печати молчания. Тогда продолжим. У тебя будет возможность выбора. Но если хоть слово просочится наружу…

Я хмыкнул. Сказал:

— Договорились.

Винту важно поднялся и сообщил:

— На закате, у храма. У черного хода. За тобой выйдут и проводят, куда нужно. Там ты получишь всю информацию, но только после наложения печати…

Я потерла глаза. В животе тихонько заурчало. Неужто? Тошнота почти прошла, правда, и качка стихла. Пол теперь едва заметно «плыл» под ногами, и я позволила себе выпить морса. Стало легче, наконец-то исчез противный привкус во рту. Если так пойдет и дальше, можно выползти на палубу подышать. А потом, глядишь, и перекусить. Воспоминания толпились, подталкивая друг друга в моей голове. Им было тесно, хотелось свободы. Я удивилась, что настолько хорошо помню даже незначительные детали. Как в храме происходил обряд наложения печати на уста. Дурацкое представление, рассчитанное на страх перед высшими силами. Я испугалась, если бы Стоуш не рассказал, зачем он происходит. Гораздо важнее ритуала была подпись, которую я поставила на документе. Так сказать, согласие на заочно вынесенный приговор в случае предательства. Там прописывались все пункты, нарушение которых грозило преследованием и смертью. И как потом волшебник, на чьем лице я прочитала презрение к себе пополам с досадой, торопливо обрисовывал детали дела. В случае отказа ко мне все равно приставят охотника, и если я где-нибудь хотя бы заикнусь об увиденном или услышанном, приговор вступит в силу — он уберет меня.

Я бывала охотником. Им неплохо платили.

Но тогда я согласилась. И вступила в игру…

Прошел почти месяц, прежде чем мой объект появился в Тшабэ. В тот день я ждала его у северных ворот, он прибывал с караваном, везущим товары из какого-то равнинного города. Конечно, я получила исчерпывающее описание, но никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Однако его я узнала сразу же.

Близилась фаза женщины, но выглядела я безобразно. Понятное дело, не радость и приязнь отразились на лице человека, похожего на волшебника, стоило мне приблизиться. А я смотрела в его глаза и чувствовала странную тягучую пустоту, в которую провалилось сердце.

— Приветствую в городе света! — проговорила я решительно, ощущая острую ненависть к себе такой, которая может вызывать у него отвращение.

Но мужчина справился с эмоциями и смотрел достаточно дружелюбно, даже с неким опасливым интересом.

— Я недавно прибыл с островов. Мне ничего больше не нужно объяснять?

Я кивнула, но сама никак не могла унять дрожь. Мелкую, противную. Сердце колотилось быстро-быстро, стучало почти у горла. Тогда я молча поманила мужчину за собой, уводя с широких улиц безопасными тропами. Он едва поспевал, но не жаловался, лишь с внезапным уважением покосился, когда вывела его прямо к потайным дверям храма. Начало отношениям положено.

— Так кто ты? — Он замялся, словно боялся сказать или сделать что-то не так. — Я тебя еще увижу?

Островитяне… О них ходит множество слухов, и нет ни одного достоверно известного факта. Я прикрыла тыльной стороной ладони рот, куснула кожу. Волнение не удавалось скрыть, а это со мной впервые. Позволила себе на мгновение утонуть в его глазах, странных, не похожих ни на одни другие.

Светлых-светлых, и вместе с тем пронзительно-голубых.

Поборов волнение, я уверенно произнесла:

— Увидите. Я всегда буду рядом. Меня наняли хранить вас. Я знаю об этом городе достаточно, чтобы уберечь от нечаянной беды. Единственно, вы должны доверять мне. Мое имя — Келан. А то, что шантийка может… не делайте выводов раньше времени. Я дочь палача. Как мне называть вас?

— Бог со звезды, — произнес он, чуть торопясь, словно звучание слов казалось ему чужим.

— Странное имя.

— Почему? — Он неловко улыбнулся, и от глаз побежали тонкие лучики морщинок.

— Богами со звезды не называют обычных людей. Звезды там, — я показала на небо, — они вестники чудес. На них боги спускаются к простым смертным. Разве вы тот бог, который спустился со звезды?

Если бы он ответил утвердительно, я поверила бы. Честное слово. Мужчина удивленно смотрел, словно не понимал, о чем это я, а потом рассмеялся.

— Ну, надо же! Как странно вышло… Кто бы мог подумать. А ты видела такие чудеса?

— Ходят разные слухи, но сама… нет, не видела. Говорят, в одном из городов случилось нечто страшное. С неба упала звезда, в которой и правда были боги. Но было ли такое на самом деле? И если было, то где?

— В Кэшебе, — внезапно произнес бог, и искорки в его глазах потухли. — А ты пойдешь со мной туда? — Он указал рукой на храм.

Я кивнула, чувствуя за собой непонятную вину, и толкнула дверь.

Это был первый нормальный, относительно прошедших суток, день. Погода неожиданно наладилась. Почти непрекращающиеся шторма разом угомонились, словно мы преодолели некую невидимую глазу полосу препятствий и оказались в мирных водах.

Все предыдущие дни меня почти непрерывно тошнило, между приступами — обессиленно лежала на койке. Скромные запасы подкожного жира испарились, и теперь я была похожа на гремящий мешок костей. Все, что попадало в желудок, стремительно его покидало. Единственное, что усваивал измученный организм — кислый морс. Маленькое зеркальце в каюте, когда я решалась заглянуть в него, беспощадно показывало черные круги под глазами, осунувшееся лицо. Но по-настоящему я боялась только одного — потерять ребенка. Однако ему, похоже, пока ничего не угрожало.

Как только сильная качка стихла, море превратилось в ласкового зверя, и мне сразу же полегчало. Тошнота исчезла, я смогла поднять голову с подушки и ближе к полудню даже выползти на палубу. От голода и слабости, правда, я раскачивалась, как былинка, поэтому боялась поскользнуться на мокрых досках и стояла у переборки. По той же причине мне не хотелось подходить к борту. Свежий солоноватый ветер тугими струями бил в лицо, перебирал разом потяжелевшие влажные пряди волос, щекотал шею и губы ласковыми прикосновениями. Я закрыла глаза и наслаждалась покоем, стараясь ни о чем не думать.

Наверное, Крису не терпелось устроить допрос, поэтому он едва дождался моего возвращения в каюту, чтобы тут же явиться. Я думала о нем, как о жестоком и странном человеке. В его поведении было что-то болезненное, проглядывало какое-то пугающее начало, созданное то ли обстоятельствами жизни, то ли натурой. Поведение его было непредсказуемым. Он постоянно терзался подозрениями, опасался заговоров и ожидал худшего.