Александр Маркьянов - У кладезя бездны. Часть 3

— Видишь?

— Что это значит, черт возьми?

Как я догадался? Да очень просто. Разведке никогда не выделяют достаточно денег. И просто глупо — тратить выделенные средства на настоящий камень в передатчике, замаскированном под кольцо с алмазом. Сойдет и фианит.

— Это фианит. Кубический цирконий. Известный во всем мире заменитель алмазов. Большинство дорогих ювелирных гарнитуров изготавливаются сразу в двух экземплярах, с настоящими алмазами, чтобы держать его в сейфе, и с фианитами — чтобы носить. Чтобы распознать фианит — самое простое это порезать стекло, либо окунуть его в воду. На фианите останутся мельчайшие капельки воды, в то время как алмаз — не удерживает воду, он слишком гладкий и твердый…

Достав нож, я подковырнул камень — он поддался неожиданно легко. Внутри было то, что я ожидал.

— Вот, посмотри. Передатчик глобальной системы позиционирования. Они отправили тебя на смерть и смотрели, где именно ты подорвешься.

Крис взяла кольцо…

— Но в этом есть и кое-что хорошее. Теперь я тебе верю. Если бы ты была агентом британской разведки — ты бы знала о таких вещах…

Крис широко размахнулась — и бросила кольцо в сторону…

— На счастье?

— Да пошел ты!

Развернувшись, она пошла по пляжу, по моим прикидкам — в сторону Мессины

— Кольцо, наверное, золотое было! — крикнул я.

Она показала мне вытянутый средний палец и продолжила дефилировать по грязному пляжу. Сорвалась…

Ладно, бес с ней.

Женщина — ангел иль женщина — бес?Ставил вопрос пред собою мудрецДа и ответ — та, что мы выбираемНа грани меж адским пеклом и раем…

Не знаю, чьи это стихи — но точно про меня. Я никогда не умел ни выбирать женщин, ни обращаться с ними. Поэтому я и один до сих пор…

Плюнув, я начал выбираться к дороге…

Встречающие — появились через десять минут после того, как я выбрался к условленному месту. На дороге — появилась пропыленная, явно повидавшая самые скверные сицилийские дороги семьдесят пятая Альфа. Я как раз брел по дороге, увидев машину, я встал.

Когда машина остановилась от меня в нескольких метрах — навстречу вылезли двое, оба сидели впереди. У одного в руках обрез помпового ружья, открыто. Этот — вылез с водительского места. Второй — такое ощущение, что зарабатывал на жизнь в каменоломнях. Черная, промокшая от пота рубашка едва не трескалась на каменных плечах.

— Бон джорно… — сказал я. Приветствие на сицилийском будет совсем другим — сабенерика — но произносить его не стоит. Никто не знает о том, что я немного знаю сицилийский диалект, в корне отличающийся от итальянского — и пусть так оно и будет. Если ты силен — показывай, что ты слаб, если ты знаешь — показывай, что не знаешь

— Бон джорно, синьор. Ищете кого-то?

— Друзей.

Стандартное представление мафии. Оба кивнули

— Садитесь, синьор…

Мы сели в машину. Пока все идет хорошо. Хотя если плохо — в любом случае, убивать меня пока не будут…

— Amico… — сказал я — у меня есть небольшая проблема. Я поссорился со своей женщиной, и она пошла вон туда. Как думаешь, где она может быть?

Здоровяк пожал плечами

— Наверняка ловит машину на трассе, синьор. Поедемте, проверим…

Крис мы нашли почти сразу, она безуспешно пыталась поймать машину. Конечно же — никто не останавливался, потому что она здесь чужая. Сразу видно — чужая. Чтобы это понимать обычному жителю цивилизованной страны — надо пожить здесь несколько лет, потому что в цивилизованных странах не принято бояться. Люди просто подвозят друг друга, не ожидая подвоха. А здесь — таких подвохов бывает столько, жизнь настолько непредсказуема и опасна, что люди предпочитают держаться подальше от всего необычного. Из принципа «мало ли что»…

Водитель остановил машину. Я опустил стекло. В машине, которая в середине восьмидесятых в Италии считалась роскошной — был отличный мотор, идеальное шасси и ручные стеклоподъемники сзади…

Какое-то время мы так и были — Крис шагала, держа поднятой руку с большим пальцем, а водитель поддерживал такую же скорость…

— Нашел друзей? — первой не выдержала она

— Нашел — отозвался я — садись, тебя никто здесь больше не подвезет. Никому не нужны неприятности на свою голову.

Крис ничего не ответила.

— Садись, говорю. Если ты не думаешь о себе, окажи услугу мне. Если ты продолжаешь строить из себя — это не красит ни тебя, ни меня в глазах местных. Ты становишься непослушной женщиной, а я — мужчиной, который не может держать женщину в руках. Нам обоим нужно здесь немного уважения, если мы хотим остаться в живых. Садись, ну…

Я открыл дверь машины со своей стороны. Было жарко…

— Чертовы шпионы.

Крис полезла в машину

— Я не шпион — поправил я — я офицер разведки.

— Да? И в чем разница?

— Шпион — тот, кто предает свою страну. Разведчик — один из тех, кто ее защищает…

— Спасибо за разъяснения…

Машина уже набирала ход…

21 июня 2014 года

Близ Корлеоне, Сицилия

Путь в Корлеоне, мекку мафии не так прост, весьма неудобен и безусловно опасен. Остатки цивилизации заканчиваются в Палермо, как только ты выезжаешь из этого города — ты вверяешь свою судьбу самому Господу. А так же — верному, испытанному стволу и дружеским узам, которые здесь определяют всю жизнь человека…

Дорога на Порт-Катания, второй по величине и влиянию город Сицилии после Палермо называется Е90, она проходит по всему побережью Сицилии, включает в себя часть объездной дороги Палермо и является одной из красивейших дорог в мире, во многом схожа с теми, какие мы проложили мы в Крыму и на Кавказе.

Но почти сразу же — наша Альфа свернула и покатила по дороге, которая больше пригодна была для мулов и коров. С каждым метром — мы все глубже погружались в жизнь этого неприветливого края, и когда стала не видна уже Е90 — отступать было поздно…

Дорога шла в гору — узкую, она чем-то напоминала лезвие топора. Как потом я узнал — эта гора называлась Скорчиавачче, что дословно переводится как путь к коровам. Коров, правда, здесь было немного, все больше козы…

Не сказать, где больше было опасности — впереди, или у нас за спиной…

А места здесь были красивыми…

Это чем-то напоминало Крым… или некоторые районы Персии, в которых мне довелось побывать. Горы… но горы не столь высокие, чтобы быть бесплодными, то тут то там — на склонах террасные сады. Причудливый ландшафт местности изрезан впадинами, ущельями, отвесные склоны чередуются с долинами, где оливки растут так густо, что непонятно, как их собирают. На склонах же — видны стоянки пастухов и стада скота… скотоводство на Сицилии больше развито, чем земледелие. Но и то и другое уступает рыбацкому промыслу…

И за нами следили. Видимо, я слишком резко повернул голову в сторону мелькнувшего на склоне солнечного зайчика… или это испуганная Крис видела беду во всем.

— Это они? — резко спросила она

— Скорее всего, горный кварц — успокоил ее я.

Но сам — не успокоился. На чьей стороне будет мафия? Достаточно ли будет здесь — слова прибывшего из Нью-Йорка дона и старого пиетета перед Российской Империей и перед русским дворянством? Я не был в этом уверен — но другого выхода не было…

Двигаясь со скоростью не более двадцати миль в час — мы въехали в селение, нечто среднее между большим селом и небольшим городком: потому что в центре дома были больше, чем в один этаж и была настоящая городская площадь. В городе все замерло — машины на улицах, лежащие в тени собаки и куры. Сиеста…

Наша машина медленно выполззла на городскую площадь, чуть покачиваясь на неровностях — площадь была замощена камнем, наверное, лет двести тому назад. В центре площади — был фонтан с какой-то скульптурой — но с отбитой головой и давно утратившей свой первоначальный бело-мраморный цвет под натиском зеленых водорослей. Вода в фонтане — не брызгала вверх веселой, серебристой струей — а медленно сочилась, словно застывая на зеленом бархате прозрачными ледяными каплями…

Джакомо Федо, барон ди Адрано, друг друзей был одним из тех аристократов на Сицилии, которые сохранили и даже приумножили свои наделы: практически никому не удалось это сделать, а в роскошных палаццо — всякие нувориши открывали дорогие отели для новобрачных. Барон был одним из немногих, кто изначально нашел общий язык в мафией — в то время, как мафия создавалась как организация крестьян, направленная, в том числе и против аристократии. Когда Муссолини чистил остров от мафии методами, которые не сделали бы чести и самой мафии — отец барона ди Адрано засел в своем доме, отстреливаясь от карабинеров, вместе с ним были его люди, несколько винтовок и станковый пулемет. Маленький Джакомо в тот день получил ранение — уродливый шрам был заметен и сейчас — и урок на всю жизнь. Старый Альваро Федо погиб — но отнять поместье у семьи Федо Муссолини не решился по многим причинам: маленький Джакомо вырос в поместье, стены которого были забрызганы кровью отца. Во время экономических реформ — одним из первых он научился сосать деньги из Рима новым способом. Если раньше — деньги просто пропадали: то барон ди Адрано сделал по-другому. Полученные деньги он вкладывал в наркотики, продавал их, исходное количество денег пускал на то, для чего они и были предназначены, а прибыль — в среднем четыреста процентов — вкладывал в недвижимость и строительство. Так он стал не просто богатым — а чрезвычайно богатым человеком. Тем не менее — в быту он оставался крайне неприхотливым человеком, и по двору его палаццо — деловито расхаживали куры…