Алексей Калугин - Время лживой луны
– Едем прямо, – сказал я машине.
На лобовом стекле появилась новая надпись:
«Назовите точный адрес».
– Я не знаю адреса.
«Тогда укажите место назначения на карте».
Вот же тупая жестянка!
– Поезжай прямо, я скажу, где остановиться!
«Не зная точного места назначения, я не могу определить километраж пути. Следовательно, не могу рассчитать время поездки и ее стоимость».
– Мне это безразлично! Рассчитаемся на месте!
«Боюсь, подобная форма расчета неприемлема».
Расскажи мне кто другой такое, ни за что бы не поверил! Смарт-такси отказывалось везти пассажира, ссылаясь на проблемы с оплатой! Да такого просто не могло быть! Система служит человеку, а не наоборот. Следовательно, она должна выполнять все мои требования, не выходящие за рамки разумных. Разве я требую невозможное? Или, может быть, отказываюсь платить?
– И как же мне тогда добраться до места? – спросил я у машины.
«Если вы ищете государственное учреждение, культурное заведение или общественный центр, воспользуйтесь централизованной справочной системой. Если вы хотите посетить частный дом, свяжитесь с его владельцами и узнайте точный адрес места назначения».
– Владимир Леонидович, знаешь, что тут у меня происходит?
– Знаю.
– И что мне делать?
– Заплати авансом за пятьдесят километров пути.
Надо же! И почему мне самому не пришла в голову такая простая мысль?
– Я плачу за пятьдесят километров пути. Время поездки меня не интересует. Такой вариант проходит?
Секунда, другая, третья…
На лобовом стекле горит все та же надпись с предложением уточнить адрес места назначения.
– Ну, в чем дело?.. Я просто хочу прокатиться!
Системе потребовалось почти полминуты на то, чтобы переварить эту информацию.
«Ваше предложение принято. Расстояние поездки – пятьдесят километров. Примерное время в пути – не определено. Стоимость поездки вместе с вызовом смарт-такси – одна тысяча уинов».
Я коснулся уин-перстнем контактной ячейки оплаты. И тысяча уинов разом покинули мой организм. Странно, но при этом я ничего не почувствовал. Совершенно ничего. Даже жалости к себе, несчастному, так просто лишившемуся честно заработанных уинов. А может быть, прав майор Ворный, утверждающий, что вся эта система расчетов с помощью уинов – одна имитация, а на самом деле уины кишмя кишат в организмах всех, кто живет в зоне единого информационного поля? И мало того, что кишат, еще и делают там, что хотят, перестраивают по собственному усмотрению. Или, правильнее будет сказать, под собственные нужды? А что, нормальная государственная система: власть засирает гражданам мозги, преподносит, как подарки, то, что им, гражданам, и без того по праву принадлежит, а сама тем временем гребет под себя все, до чего только может дотянуться, хапает и объясняет это государственными интересами. Вот что самое противное – ничего в этом мире не меняется.
Машина катила по пустой улице. Мимо проносились темные дома и парящие над ними светящиеся шары.
Мы вечные странники на звездном пути…
Вот только звезд на небе не было.
– Как себя ощущаешь? – спросил Владимир Леонидович.
Именно «ощущаешь», а не «чувствуешь», как обычно принято говорить в таких случаях. Слово меняется на синоним – и фраза приобретает совершенно иной смысловой оттенок.
Я отвернул пробку с бутылки, сделал небольшой глоток прямо из горлышка, на пять секунд задержал дыхание и закрыл глаза. Выдохнул. Провел пальцами по губам. Посмотрел в окно – ничего нового.
– Нормально.
– Нормально – это как?
– Ты меня подбодрить пытаешься или убиваешь время пустым разговором?
– Ты считаешь наш разговор пустым?
– В данный момент – да.
– Жаль.
– Мне тоже.
Я чувствовал, что начинаю злиться.
– Когда ты собираешься посвятить меня в детали своего плана?
– Нашего плана, – уточнил Ворный.
– Хорошо, – согласился я. – Нашего.
Я как-то читал про некий изуверский вид казни, существовавший в былые времена. Левые руку и ногу приговоренного привязывали к одной лошади, правые – к другой. Лошадей ставили хвостами друг к другу, после чего палачи принимались их нахлестывать. Лошади, понятное дело, рвались в разные стороны. До тех пор, пока не раздирали жертву надвое. Почему я вспомнил об этом? Сейчас я чувствовал себя примерно так же, как тот бедолага, распятый меж парой лошадей. Вот только надвое меня не внешние силы раздирали, а чувство противоречия, похожее на осьминога, клубком свернувшегося в груди и вдруг вознамерившегося раскинуть в стороны, распрямить все свои щупальца. Мускулистые, плотные, как резина, да еще и с двухдюймовыми крючьями на концах. Я понимал, что начав рубить информационную башню на заднем дворе своего дома, сделал тот самый шаг, после которого путь назад мне был заказан. Я больше не мог притворяться, делать вид, что верю в тотальный обман, поглотивший наш мир. Который и прежде был не идеален. Но во что он превратился теперь? После того как информационные башни преобразовали его – в соответствии с запросами и потребностями живущих в нем людей и собственными никому не ведомыми планами? То, что мы видим, – нарисованный фасад, кусок размалеванного картона, назначение которого – скрыть то, что за ним спрятано. А что там, за ним?.. Хотел ли я знать ответ на этот вопрос? Несомненно! Но я не был уверен в том, что меня устроит путь обретения нового видения, который предлагал майор Ворный. Почему? Не знаю. Если бы на каждый вопрос существовал ответ, какой смысл было бы их задавать?
– На следующем перекрестке направо! – резкий командный голос Владимира Леонидовича оторвал меня от размышлений о бивалентной сущности тандема вопрос-ответ.
– В район Обливион-Парк? – уточнил я, глянув на вывески домов, мимо которых мы проезжали.
– Направо! – рыкнул Ворный.
– Направо, – передал я машине.
«Принято».
Смарт-такси резко свернуло. Еще несколько секунд – и мы проскочили бы перекресток.
– Куда дальше?
– Прямо.
Вот же… Ну, почему, спрашивается, нельзя ответить по-человечески? Можно подумать, мы не одна команда…
– Успех операции в значительной степени зависит от того, насколько неожиданной она окажется для противника.
Ну вот, теперь Владимир Леонидович перешел на милитари-феню! Ладно, по крайней мере, информацию начал выдавать. Хоть какую-то.
– Противник – это…
– Это все, что тебя сейчас окружает.
Я машинально глянул по сторонам. По встречной полосе пронеслось трехместное смарт-такси, свернуло на перекрестке и исчезло из вида. Других противников поблизости не наблюдалось. Хотя, конечно, я понял, что имел в виду Владимир Леонидович. Но все равно – странно ощущать себя тараканом, бегущим по лабиринту и только потому не замечающим внимательно наблюдающих за ним специалистов в области тараканьих бегов, что его слабенький, недоразвитый разум классифицирует их как часть мироздания, по определению непостижимого. А раз непостижимо, так не фига голову ломать. И усатому пруссаку понятно.
– Ты не боишься, что наш разговор прослушивается?
– Конечно, прослушивается, – усмехнулся Владимир Леонидович. – Но даже Система-С-Большой-Буквы, созданная информационными башнями, не в состоянии провести логическую оценку всех телефонных разговоров, ведущихся в настоящий момент по всему Закордонью. Плюс электронная почта, эсэмэски, аськи, бурнабуры и прочие средства невербального обмена информацией. Любая система подавится. Поэтому приходится ограничиваться лингвистическим анализом. То есть система реагирует на некие ключевые слова. Которых я в разговоре с тобой избегаю.
– А я?
– А ты этих слов вовсе не знаешь.
Фи! Однако придется проглотить. Не просить же майора Ворного перечислить слова, которые мне не знакомы. По его мнению. Ну, так пускай и остается при своем. Мнении.
Я еще разок хлебнул из горлышка.
– Есть такая штука, как эзопов язык, – сообщил я майору.
– В курсе, – вполне серьезно отреагировал тот. – Говоря этим самым, в смысле, эзоповым языком, нам предстоит взорвать систему изнутри.
– Какого?..
– Налево! Быстро! Налево!
– Налево!
«Принято».
Резкий поворот. Мое правое плечо вжалось в стенку кабины.
Нет, ни к Обливион-Парку мы направляемся.
– Я что, похож на подрывника?
– Нам не придется ничего взрывать. Я выразился образно.
– А что на самом деле?
– Мы опрокинем Систему.
– Ну, теперь я все понял!
– Не ерничай, Петр Леонидович. И не нервничай. Когда прибудем на место, я подробнейшим образом тебя проинструктирую. Пойми, дружище, иного способа вырваться у тебя нет. Любая система не любит перебежчиков, а ваша, Закордонная, в особенности…
– Но ведь я могу просто сесть в самолет и улететь в Россию!
Сказав это, я сам удивился, почему столь простая мысль не пришла мне в голову раньше? Черт возьми! Все просто, как дважды два! Как репа в собственном соку! Какие, к лешему, тайные операции! Еду в аэропорт, беру билет…
