Василий Щепетнев - Испытание веры
Но глаз от крылатой девы оторвать было трудно.
Она лишь немногим уступала в росте Иеро, но сложением своим, хрупким и, в то же время, оставляющим ощущение исключительной гибкости и крепости, зачаровывала. Лицо же пленяло необычной, ангельскою красотой.
Наваждение. Морок. Искус.
— Мы давно с вами не встречались, герцог!
— Твой мир, Льга, слишком высок для нас. Пока доберешься, семь потов сойдет, а это так не эстетично. Лучше снизойди к нам, явись в облаке ладана, а мы уж постараемся, усеем твой путь розовыми лепестками.
— У вас столько роз не выросло.
— Выросло, выросло!
— Действительно, Льга, брат ввел розовую повинность. Каждый вассал обязан посадить у себя столько розовых кустов, сколько у него детей. А народ наш чадолюбив, и потому благоухание земель герцогства уже вошли в поговорку.
— Действительно? Нужно подумать. А ты кто, милый мальчик?
— Я? — на мгновение Иеро смутился. Назвали мальчиком, да еще милым. Захотелось ответить изысканно-остроумно, но ничего остроумного в голову не пришло. — Я обыкновенный человек.
— Замечательно! Так редко видишь обыкновенного человека, что поневоле это становится событием! Эй, Айше, Лиа, Инига! посмотрите, кто к нам пришел! Обыкновенный человек!
Из розового облачка, что висело над сектором бельфлаев. вылетели еще три крылатые девы.
— В самом деле, обыкновенный человек! Как удивительно! — защебетали они.
Веселятся. Ну и пусть себе веселятся. Какое ему, Иеро, дело до этих красоток.
— Обыкновенный человек, ваше сердце свободно?
— Сам не знаю, — чистосердечно ответил Иеро.
— Это неправильно. Знать, свободно ли сердце — это все, что вы знаете на Земле, это единственное, что вам и нужно знать.
— Я постараюсь узнать.
— Поздно, обыкновенный человек, поздно. Я беру ваше сердце себе, — крылатая дева, сказавшая эти слова, смотрела без тени улыбки. — Меня зовут Айше.
— Но с чем останусь я?
— С надеждой, обыкновенный человек. С надеждой и с мечтой.
— Это хороший обмен, — согласился Иеро.
— Это точно, — заверил его граф. — А мне ни надежды, ни мечты?
— Тебе? — крылатые девы засмеялись. — Тебе мечты мало. Ты слишком земной даже здесь, в Нави.
— Я такой, — видно было, что граф одновременно и печален, и радостен. Чему печалиться-то? Иеро взглянул на Айше, и понял — чему. Оно, конечно, морок, но морок, за который не жалко и сердце отдать.
— Вы постарайтесь подняться повыше, — сказала одна из крылатых дев. — А то далеко сниться. Пока дойдешь до вашего мира, уже и просыпаться пора.
— Мы постараемся. Верно, брат?
Герцог оторвал взор от Льги.
— Я буду биться изо всех сил.
— А ты? — спросила Иеро Айше.
— Мне придется биться сверх своих сил, — чистосердечно признался Иеро.
— Простой человек, тебе придется это сделать — свистящий, невыразительный голос произнес откуда-то сзади. — Но только этого мало.
Иеро оглянулся.
Насколько привлекал вид бельфлаев, настолько отталкивала внешность этой монструозии. Более всего она походила на паука, но паука чудовищного. Ему, пауку, не мух подавай, а бельфлаев. Или людей.
— Мы вас не ждали, — голос Льги превратился в холодную, ледяную спицу. Попади такая спица в сердце — и оно бы, глядишь, остановилось. По счастью, метила Льга не в Иеро, а в паука.
— Нежданный гость — что собаке кость, моя дорогая Льга, — паук откинулся на задние лапы. Брюшко его, покрытое крупными толстыми волосками, вызывало омерзение. Головогрудь, одетая в хитиновым панцирь, казалась непроницаемой не то, что для шпажонки — и метатель едва ли пробьет. Впрочем, пробьет.
Поперек паука проходила алая лента. Видно, форма. Каждый мир, насколько мог судить Иеро, одевался на свой лад, даже те, кто в одежде не нуждались вовсе. Они, люди, с головы до ног в шелках и бархате, Бельфлаи в полупрозрачные одеяния с искорками-блестками, даже прислужники кархародонтов щеголяли в золотистых шапочках. Тогда, во время схватки, Иеро не то, чтобы не видел этого, просто не обращал внимания. Здесь, в Нави, внимание — половина зрения. Смотрит-то он ментальными глазами.
— Почему мало? — стараясь побороть отвращение, спросил Иеро.
— Потому, простой человек, что следующая схватка будет между нами. Твоим миром и моим.
Фу! Сражаться с этой тварью? Даже и ментально, все равно никакого душевного подъема Иеро не ощутил. Тем не менее ответил бодро:
— Отчего ж и не схватиться?
Паук затрясся от хриплого хохота:
— Вот и мы думаем также. Приятно, знаешь ли, встретить полное единство. Не даром в моем мире обе наши расы живут душа в душу.
— И хорошо живут? — граф тоже решил, что худой мир лучше доброй ссоры.
— Не жалуются. Рабы потому и рабы, что ищут рабской доли.
— Это о каких рабах вы говорите? — Иеро не понравился тон паука.
— Это я о волке, — ответил паук.
— Волке? У вас рабы — волки?
— Шутка. Просто шутка. Наверное, не смешная, — паук всеми глазами всматривался в Иеро, словно увидел в нем что-то особенное. Необычайно лакомый кусок? Нет, скорее, осу. Думаешь ею пообедать, да и падешь, ужаленный, замертво.
— Простите. Я вынужден удалиться, — Паук убежал, проворно перебирая лапами, что производило впечатление странной грациозности.
— Если бы пауки были способны бояться, я бы сказала, что он вас испугался, обыкновенный человек, — Айше по-другому посмотрела на Иеро. Не насмешливо, внимательно с любопытством.
— А что, они не способны?
— Теперь и не знаю. В любом случае, противник у вас серьезный. Еще и потому, что им нужен ваш мир.
— Наш мир? Зачем?
— Они, пауки, господствующая раса своего мира. А люди для них — еда и рабы. Не знаю, что первое, что второе.
— Еда? — но Иеро, переспрашивая, знал, что Айше говорит правду.
— Да. Таков их Мир. Но не идти вперед — значит отстать. Им нужно завоевывать новые Миры, с новою пищей и новыми рабами. И ваш Мир подходит для этого, как никакой.
Слова Айше подействовали на Иеро отрезвляюще. Он сюда, в Навь, не морокам придаваться попал. А сражаться за свой Мир. Похоже, то же подумали и остальные.
— Как ни жаль с вами расставаться, а новость такова, что мы должны ее срочно обсудить, — герцог опять очень изящно поклонился. — Я постараюсь пробиться в ваш Мир.
— С розами?
— С розами, жестокосердная Льга.
Они поспешили в свой сектор.
— Пуки, что ж… пауки сильны. Но и их можно победить.
— Они выше нас на Лестнице Миров?
— Почти все, пер Иеро, выше нас по лестнице миров. Но лестница эта не прямая. А витая, винтовая, и они пока на другой стороне спирали. Но проигрывать им все же не стоит, — ответил герцог.
— Но, брат герцог, не кажется ли тебе, что бельфлаи куда более озабоченные собственной участью, а не нашей? — граф Н'Гобба всем своим видом показывал, что торопиться не нужно, впереди у них столько времени, сколько потребуется.
Потребуется для чего?
Иеро не знал.
— Одно другому не мешает. Пауки, брат граф, любому Миру не подарок.
— Да кто из нас подарок? Даже и бельфлаи.
— Чем тебе бельфлаи не угодили?
— Ничем. Готов признать, что они очень милые создания. Только я слишком мало знаю о них, чтобы распахнуть перед ними двери нашего Мира, брат герцог.
— Никто и не распахивает. Да и не стучатся они в эту дверь.
— Придут к ним пауки, так постучат.
Слушая разговор братьев, Иеро заметил, что у графа все время проскальзывают ноты неприятия бельфлаев. Почему? Что-то личное? Он представил бельфлаев в своем Мире там, в Яви. Кому они могут помешать?
— Успокойся, брат граф, — они медленно шли по мостику над бассейном кархародонтов, а на его середине и вовсе остановились. Не в бассейне, а в море-окияне — как бы выглядели эти чудища. Иеро вынужден был признать, что по-своему прекрасны. — Успокойся и подумай о другом.
— Повинуюсь, брат герцог. О чем повелишь думать?
— Ты не шути, дело-то серьезное. Паук, похоже, хотел спровоцировать ссору.
— Допустим.
— Его разговоры о расе рабов, да и само появление у бельфлаев…
— Я же сказал — допустим, они хотели спровоцировать ссору. Ну, поругались бы, не впервой. Не съели ж бы они нас здесь, на Арене.
— Так почему ссоры не получилось? Почему паук пошел на попятный? Даже не пошел, а побежал?
Граф задумался. Иеро тоже.
— Что-то он узнал, — наконец, ответил граф.
— Это-то я и сам понял. Меня интересует, что именно он узнал?
— Например, что нашему перу Иеро благоволит Айше.
Иеро почувствовал, что уши и лицо у него стали пунцовыми.
— Вы… Вы, граф Н'Гобба, читаете, что благоволит?
— Несомненно, пер Иеро, несомненно. Будет являться во сне и все такое… Во всяком случае, надейтесь…
— Но какое значение это имеет для паука? Нет, скорее, он увидел нечто иное.
