Андрей Левицкий - Варвары Крыма
Черный металлический угол проломил ребра. На машинке вспыхнули разом все лампочки. Треснул динамик, судорожно сжались уходящие в шею трубки.
Старик дернулся и затих. От горла поднялась струйка дыма.
— Назад!
Мира с разбегу врезалась в меня плечом и отбросила от Болеслава. Зацепившись за перевернутую койку, я упал, заметил свой кинжал, схватил его и вскочил.
Вслед за сестрой, наставившей на меня автомат, в комнату вошел человек в светлом костюме, с золотыми кольцами на длинных тонких пальцах, далеко торчащих из просторных рукавов. Половина лица его была замотана бинтами, другая обожжена, и на ней, в окружении морщинистой розовой кожи, горел ярко-синим огнем неестественно выпученный глаз. Пучки серебристых волос росли между бледно-желтыми проплешинами на темени.
— Марк, он его убил!
Марк Сид шагнул к старику — движения были изящными и быстрыми, он будто скользил по полу, — присел на одно колено, просунув руку под затылок Болеслава, приподнял ему голову и заглянул в глаза.
— Ну что же, сестренка, ты, как всегда, права. Ну и мутант с ним, мутант с ним. — Голос Марка звучал ровно и спокойно, но с ним было что-то не так, будто слабые искорки безумия проскакивали в нем. — Старичок совсем выжил из ума, от него было мало пользы. Ты же видела, он даже выбросил свою коллекцию кишок.
Легко выпрямившись, Марк плавно повел рукой в сторону стены, на которой до сих пор остались следы от полок.
Я стоял перед Мирой, целящейся в меня из автомата, с кинжалом и скальпелем в руках, не спуская глаз со своего брата-близнеца.
— Алви, ты наконец все вспомнил? — Марк, скользнув к Мире, положил руку ей на плечо. Сестра улыбнулась, слегка повернув к нему голову.
— Почему на «Каботажнике» ты соврала мне, что я управитель Херсон-Града? — спросил я у Миры.
Она пожала плечами.
— Мне нужно было доставить тебя сюда, а так было легче управлять тобой.
— Сестренка у нас умная, Алви, — добавил Марк. — Можно я буду называть тебя так? Все звали тебя Альб, но мне больше нравится твое настоящее имя. Мира все сделала правильно. А вдруг ты вспомнил бы, где спрятана машина, и сказал ей?
— Но я не вспомнил.
— Тогда — нет, а теперь… Ведь вспомнил же? Марк Сид говорил спокойно и доброжелательно.
На левой, замотанной бинтом половине лица оставалась узкая щелка, где прятался глаз, он казался темным и узким, составляя контраст с правым — большим, круглым, выпученным.
Я тоже был спокоен. Два моих сердца тихо стучали под рубашкой, в голове прояснилось. Ощущение себя было упоительным — вспомнив прошлое, я стал полноценным человеком!
— Брось ножи, — сказала Мира. — Альб, слышишь? Брось их, или получишь очередь в грудь.
— В одно из твоих сердечек, а может, и в оба! — захихикал Марк, и снова искры безумия сверкнули в его голосе. Веко выпученного глаза дернулось.
Я сделал, как сказала Мира, повторяя про себя: «Алви Сид… Алви Сид…» Поставил койку на все четыре ножки и присел на нее. Алви Сид — да! Это было оно, мое настоящее имя!
— У нас мало времени, брат. — Губы Марка тоже были обожжены, сухая морщинистая кожа то натягивалась, то шла морщинами и уродливыми складками, когда он говорил. — Машины почти готовы, надо выезжать, а иначе гетманы не оставят от нашего тихого городка камня на камне. Не ответишь ли ты на некоторые мои вопросы?
Он вдруг хихикнул и прикрыл рот, будто извиняясь. Мира, опустив автомат, с беспокойством глянула на брата.
— Марк… — начала она.
— Нет-нет, ничего, ничего, пусть отвечает! Алви, скажи: что ты нашел под Крымом? На что это похоже? Мы знаем, это военная машина, но…
— Я буду отвечать на один ваш вопрос, а вы — на один мой, — предложил я.
— Альб, ты не в том положении, чтобы… — начала Мира, но Марк перебил ее, взмахнув рукой:
— Пусть, пусть спрашивает! Только о чем тебе спрашивать? Разве ты не вспомнил все в этой комнате? Ведь я так и рассчитывал, так и думал, что тебя потянет сюда, как только ты очутишься в Большом доме…
— Вспомнил, но хочу прояснить подробности. Чтобы все уложилось в голове. Как вы узнали про мою находку?
— Нет, ты первый, первый! — захихикал Марк. — Я задал вопрос первым, отвечай ты… А какой вопрос я задал? Мира, сестренка, какой…
Лицо его исказилось, он вскинул руки, прижал ладони к изуродованному лбу и застыл с приоткрытым ртом.
Теперь настал черед Миры взять его за плечо. На суровом лице сестры была жалость.
— Марк, успокойся, — попросила она. — Все хороню, слышишь? У нас все получится. Марк!
— Да, да… — забормотал он. — Но иногда оно ускользает… все… прошлое, настоящее, весь мир — проваливается куда-то, я вишу в пустоте, она темная и страшная, холодная… — Подкрашенные лаком перламутровые ногти на длинных пальцах все глубже впивались в бинты и обожженную кожу, продавливали ее. Мне показалось, что из-под указательного пальца засочилась желтоватая сукровица.
— Маска! — хрипло прошептал Марк. — Это ведь только маска! Он надел ее на меня. Мой Алви, жестокий брат, мой брат-мутант надел на мое красивое лицо ужасную маску, и тогда я тоже стал ужасным.
— Марк, прекрати!
Мира схватила его за руки, отвела их от лица, в верхней части которого остались глубокие отметины.
— Оно не заживет никогда, если ты каждый раз будешь раздирать…
— Оно и не должно заживать! — взвизгнул он. — Это маска! Я не хочу, чтобы она насовсем пристала к лицу…
— Марк, это ожог, а не маска. И если ты…
Из коридора донеслись шаги, и в комнату заглянул Влас.
— Почти готово, только мне пулемет нужен и ленты… — здоровяк начал говорить еще в коридоре, но замолчал, когда увидел нас. — Э, а чё со стариком?
— Влас, уведи Марка, — приказала Мира.
— Я никуда не пойду! — злобно взвизгнуло дрожащее, перепуганное существо, стоящее рядом с ней. Веко выпученного глаза непрерывно дергалось, торчащие из рукавов тонкие кисти ходили ходуном, как крылышки беспомощного цыпленка. — Я управитель Херсон-Града, я хозяин Большого дома, я — Марк Сид! Марк Сид!
— Марк, успокойся! — Мира коротко, без замаха ударила его по щеке.
Брат по-женски взвизгнул, прижал руки к лицу и нагнул голову, будто пытаясь уберечься от новых ударов.
— Влас, уведи его, — повторила сестра. Казалось, она готова расплакаться.
Здоровяк кинул на меня хмурый взгляд, взял брата за плечи и повел из комнаты. Тот не сопротивлялся, брел, волоча ноги в изящных туфлях и прикрыв забинтованное лицо.
— Скажи оружейнику, что я приказала выдать тебе патроны и пулемет! — крикнула Мира вслед.
Когда шаги в коридоре стихли, она обернулась с искаженным от ярости и злобы лицом. Я сидел в той же позе на краю кушетки. Автомат взлетел, она шагнула ко мне, выставив перед собой оружие, ствол почти коснулся моей груди.
— Почему бы мне не пристрелить тебя, как бешеного шакала, Альб?
Мгновение я колебался. Можно было схватить за ствол, дернуть вбок, ударить ее в лицо, попытаться вырвать автомат… Нет, не выйдет. Мира лучший, чем я, боец, и в прямом поединке справится со мной если не легко, то по крайней мере без особых усилий. Да к тому же я в подвале Большого дома и не выберусь отсюда живым, даже если смогу одолеть сестру.
— Вы до сих пор не знаете место, где спрятана военная машина древних, — напомнил я.
— Машина! — фыркнула она. — Я вообще не уверена, что там есть что-то полезное для нас.
Я приподнял бровь.
— А этот автомат? Кажется, сейчас машина с таким оружием на борту — единственное, что может спасти вас от гетманов.
— Нас? — она опустила автомат. — Город, а не нас. Мы можем уехать ночью, найдем новое место и заживем там. Деньги, стволы, сендеры — все у нас есть. Если…
Я покачал головой.
— Марк на это не согласится. Он всегда любил власть, разве нет? Именно поэтому он выдал меня, как только узнал, что я мутант, стал угрожать отцу с матерью, что приведет сюда монахов из Киева. Или не он, вы оба? — я заглянул в ее лицо. — Ну да, признайся, это был ваш общий план? Скажи мне, сестренка: после того как мать уехала вместе со мной, вы отравили отца? Вы двое и Болеслав? Я слышал, Август Сид умер как-то подозрительно быстро после нашего исчезновения…
— Он заболел!
Я покачал головой.
— Заболел после того, как Болеслав подлил что-то в его питье или подсыпал в еду?
Мира молчала, постукивая цевьем автомата о ладонь, и я добавил, кивнув на тело под стеной:
— Ну и уроды вы трое.
— А ты мутант, — отрезала она. — И у меня нет времени слушать эту чушь. Ты будешь отвечать на мои вопросы…
— А ты — на мои.
Ее лицо снова исказилось, она качнулась вперед, вскинув оружие.
— Ну и что? — спросил я, глядя на вороненый ствол, едва заметно дрожащий прямо перед глазами. — Хочешь убить меня, чтобы так ничего и не узнать?
