Сурен Цормудян - Странник
Сейчас все эти планы вдруг показались фюреру смешными, детскими, наивными. Усидеть бы на троне. Да что там! Спасти бы шкуру!
* * *Странный шум, доносившийся через межстанционный переход, было слышно даже в этом темном коридоре за железной дверью. Казалось, там проходит митинг. Маломальский не удивлялся: на тех станциях, где во главу угла ставилось не бессмысленное царапанье за жизнь, а идеология, собрания и манифестации были обычным делом. Не хлебом же единым им жить! А когда есть идея, людям можно и жрать давать поменьше — просто выводи их время от времени на плац и докармливай обещаниями.
Однако почему межстанционный переход перегорожен баррикадами, а возле него дежурит спецотряд в полной боевой амуниции? И атмосфера какая-то странная: охры взвинчены, и притом вроде бы растеряны. Чужакам даже глаза забыли завязать, что обычно практиковалось для транзитников и в Рейхе, и на Красной линии.
Перед Сергеем и Странником открыли очередную дверь, украшенную распростертым орлом, сжимающим лапами кольцо лаврового венка с трехконечной свастикой внутри. Компаньоны оказались в довольно просторном по меркам метро помещении с длинным столом, обставленным стульями. Вдоль стен — железные шкафчики и знамена Рейха, позади восседающего за столом человека — довольно большой портрет Гитлера (сами нарисовали, что ли?). Освещение здесь было таким же сумрачным, как и багряный полумрак самой станции. Небольшие газовые лампы с каким-то кофейным светом лишь скудно освещали стол, хозяина кабинета и портрет за его спиной. Все остальное угадывалось лишь призрачными бликами.
— Какие люди! — усмехнулся гауляйтер. — Ну, здорово, Бумажник.
— И тебе хайль Гитлер, Волк, — ответил в том же тоне Сергей. — Или все-таки Вольф? А может, Вервольф? Так сказать, оборотень в погонах?
— Заткнись и присаживайся, — махнул рукой фашист.
Маломальский сел на свободный стул перед гауляйтером.
— И вы, любезный, тоже садитесь, — кивнул Волк Страннику. — К сожалению, не имею чести знать, кто вы такой.
— Странник, — коротко ответил тот, садясь рядом с товарищем.
— Ясно. — Гауляйтер кивнул и, потеряв интерес к Страннику, вновь обратил свой взор на Маломальского. — Ну, Бум, и каким туннельным сквозняком тебя сюда занесло? Уж насколько я знаю, обычно ты стараешься обходить Рейх стороной.
— А у нас тут случилось… кое-что, — глянул на Волка Сергей. — На поверхности. С вашими бойцами.
— Что случилось? — весь подобрался Волк.
— Надеюсь, что нас просто с кем-то попутали. — Сергей искусственно улыбнулся, но гауляйтер не ответил улыбкой.
— С кем же это вас могли перепутать?
— Я бы предположил… что с красными сталкерами. Вдруг, подумал я, у вас с ними только в метро — мир, а на поверхности вы продолжаете на них охоту?
— Брехня! — рявкнул Волк.
— В таком случае красные бы, конечно, очень расстроились, — продолжил Бум. — Вышел бы скандал. Может быть, даже война.
— Чего ты добиваешься? — зарычал усатый.
— Но, подумал я, может статься и так, что шталкер, который по нам открыл огонь, действовал не по приказу сверху. Может быть, он просто отморозок? И тогда его выдадут нам, мы с ним сочтемся по-тихому, и никакого скандала…
— Ты озверел, Бумажник? — прошипел Волк. — Давай-ка я тебе расскажу, как все обстоит на самом деле. Сейчас ты разбрасываешься обвинениями, которые иначе как провокациями не назвать, да еще суешься в политику, пытаясь стравить нас с красными. То есть нарушаешь свои сталкерские кодексы. А если кодекс нарушил — мы тоже от обязательств свободны. Поэтому запросто можем посадить тебя и твоего ушастого дружка пожизненно в карцер, а то и вздернуть…
— Ты должен помочь! — вдруг сказал Странник.
— Я тебе, креатура, ничего не должен! — недобро прорычал гауляйтер. — Ты и на полноценного-то не слишком похож, если присмотреться… Я бы тебя замерил сейчас штангенциркулем на предмет генетической полноценности…
— Ты штангенциркуль себе засунь знаешь куда?! — поднялся со стула Сергей. — И замерь там как следует, гнида!
— Маломальский, — осклабился гауляйтер, — а тебе-то что замеров бояться? Ты же не мутант — родился еще до Катаклизма. А может быть, в тебе крови грязной намешано? Что за фамилия такая — Маломальский? Уничижительная, а? Признайся, холопская, да? Из рабов предки? Или ты вообще не знаешь, откуда взялся?
Сергей сжал кулаки:
— Был в Петербургской губернии кузнец Федоров. Богатырского роста и неимоверной силы человек. Одним ударом кулака быка с ног сбивал, а его маломальская оплеуха любого здорового человека отправляла в нокаут. Вот откуда берет начало моя фамилия. И прадед у меня такой же был. Кстати, в немецком плену побывал и там вербовщиков от Власова послал по матушке. Потом бежал с товарищами, при этом голыми руками забив четверых охров. А потом в Берлине, на этом вашем Рейхстаге, написал то же, что сатрапам фашистским сказал тогда в лагере: «Хер вам в гланды, а не Русь!» Я-то знаю свою родословную.
— Эх, Серега, Серега! — вздохнул Волк. — Никогда я не уставал восхищаться твоим благородством и твоим даром следопыта, способного проходить через тот ад, что наверху. И всегда жалел, что ты не с нами. Сколько моих парней осталось бы в живых, будь ты их наставником. Слушай, — он скрестил руки на груди и подался вперед, — а может, коль уж ты здесь, подумаешь и сделаешь правильный выбор? Ты ведь сразу получишь высший чин и все сопутствующие привилегии. Всеобщее уважение. Красивую и чистую плодовитую женщину со всеми достоинствами. И подумай о перспективе. Когда наш крохотный Четвертый рейх примет под свои знамена всех представителей истинного человечества и преобразится во всеобщий, последний, потому как вечный, глобальный Пятый рейх… Подумай, какими благами ты будешь обладать! А если даже и не ты, то твои дети, рожденные чистой и здоровой самкой.
Сергей нахмурился и какое-то время молча смотрел на гауляйтера. Затем тоже подался вперед и пристально взглянул в его ждущие ответа глаза.
— И ты предлагаешь такое мне, русскому человеку?
— Так ведь именно поэтому и предлагаю! — Волк широко улыбнулся.
— Вот как? — хмыкнул Маломальский после недолгой паузы. — А ведь ты это много кому мог бы предложить. И русскому, и немцу, и хорвату, и латышу, и грузину, и эстонцу, и армянину, и украинцу, и чеченцу, и татарину. Да вообще кому угодно. А знаешь почему? — Он хлопнул по столу томом «Майн кампф». — Потому что это заразно. Очень заразно. Что может быть проще? Ненавидь врагов и бойся хозяев. Придумай и объяви виноватых, а потом убивай их. Не думай и не стыдись, потому что за тебя думают и решают другие. Один рейх, одна раса, один фюрер. Один решает за всех. Один движет всеми. Судьбы всех — лишь стратегия одного. И нет человека. Нет личности. Есть безликая масса, в исступлении тянущая руки. Идущая во имя цели на смерть. Уничтожающая во имя цели все вокруг. И на всех один МОЗГ.
— Мозз, — тихо, так чтобы его слышал один Сергей, шепнул Странник. Он хорошо понимал, о чем речь. Возможно, даже лучше, чем сам Сергей.
— Только знаешь, что думает об этом всем то русское, что есть во мне? — продолжал Маломальский. — То, что этих ваших рейхов и так уже было слишком до хрена. Повторяю еще раз: я знаю свой род. И предков чту, и историю помню. И что твой Гитлер с моим народом и моей Родиной сделать хотел. Это вы, гниды, забыли все и предали. Кому поклоняетесь? Чей у тебя за спиной портрет висит? Он нас недолюдьми считал! Хотел рабами сделать! Бессчетные миллионы жизней загубил! А ты только и мечтаешь, как бы ему сапоги вылизать. Да только он сдох, понял? Мы его в Валгаллу и отправили!
— Идиот! Это ты наш народ предаешь, с уродами якшаясь! — Гауляйтер зло зыркнул на притихшего Странника.
— А тебе что, до народа дело есть? Он же для вас просто человеческий материал! Оболваненная масса! Вам и враг-то нужен, только чтобы их проще подчинять было и в стадо сбивать! Нес я вам книжонку вашу, — Маломальский помахал перед носом Волка сакральным томиком нацистов, — думал, взятку дам. А теперь даже договариваться с вами тошно! — И он со злостью швырнул пухлую книгу в висящий на стене портрет.
Волк ахнул. Картина накренилась. Гауляйтер шмыгнул к ней, озираясь на дверь, поправил, подобрал с пола книгу, раскрыл и захлопал глазами.
— Ничего, погоди. Мы-то своего добьемся. Зачистим метро, устраним генетическую угрозу, убережем чистоту расы. И вот тогда выйдем на поверхность и установим подлинный, всеобщий, вечный Пятый рейх! Ты мог бы нам помочь, мог бы обучать наших штурмпионеров. Но ты предпочитаешь сдохнуть! Что же, ты сгниешь, и о тебе никто не будет помнить, когда мы железной поступью поднимемся на поверхность и станем…
— Он с поверхности! — оборвал Волка Странник. — Очень опасно. Надо искать его. Он больной. Зараженный.
