Василий Звягинцев - Билет на ладью Харона

— Графинчик же с водкой подайте настоящий…

Официант, о котором нашивка над карманом пиджака сообщала, что зовут его Владимир, посмотрел на клиента с уважением.

Вадим, дождавшись, когда тот, принеся заказанное, удалится, налил спецконьяк из хрустальной бутылки с гравированными золотыми журавлями, дорогущий даже по здешним меркам, не себе, а Майе, и в дальнейшем повторял это регулярно.

А по поводу той самой девушки он процитировал к случаю пришедшую на ум фразу: «Она была такая страшная, что на нее все оглядывались. Вот и он обернулся, что за черт, мол, ан уже поздно было».

Майя заливисто рассмеялась. Похоже, их услышали. На что Ляхов и рассчитывал. Играя в шахматы, он всегда любил рискованно обострять позицию.

Та, которой это касалось, наклонилась к соседке и сказала нечто такое, отчего та полыхнула на них взглядом, не уступающим первому, замеченному Ляховым, взгляду самого Герасимова.

«Да что ж это за люди такие, — подумал Вадим, — откуда столько неконтролируемой ярости? Вот бы кого на аппаратуре Максима прокрутить…»

— Не пора? — спросила Майя Ляхова.

Пожалуй, что и пора. До единственной пристани и одновременно поворотной точки маршрута остается меньше часа.

Майя, которая согласно сценарию не рассчитала силы, увлекшись коварным из-за своей мягкости напитком, сначала перестала соразмерять громкость и тональность голоса, потом ее потянуло на общение.

Попытка Вадима ввести ее в рамки приличий успехом не увенчалась. Скорее наоборот. Он попытался удержать девушку за руку, она вырвалась, произнесла что-то не совсем лестное в адрес кавалера, мешающего ей развлекаться, с блуждающей улыбкой не совсем верными шагами пересекла широкий проход и, качнувшись от якобы подбросивший пароход волны, почти что плюхнулась на свободный стул напротив Герасимова.

Не обращая внимания на удивленные взгляды, улыбнулась еще лучезарнее.

— А я вас знаю. Вы работаете у моего отца. И даже фамилию вашу, кажется, помню. Вы — Герасимов?

— Да, Майя Васильевна. Герасимов. Рад вас видеть…

Из его тона и выражения лица это отнюдь не следовало.

— Я тоже. Знаете, вы всегда были мне симпатичны. Удивительно, как это мы вместе попали на этот кораблик…

В общем, слова ее можно было при желании принять за истину. Герасимов действительно был парень видный. На определенный вкус, конечно.

Его только удивило, отчего это вдруг дочка начальника, по табели — чрезвычайно высокого по отношению к нему, чиновнику 8-го класса, ранга, вдруг так повела себя, находясь в компании собственного кавалера.

А Майя продолжала:

— Знаете, я думала, такая прогулка будет интересной, а она — невыносимо скучная. Давайте объединимся. Сдвинем столики, будем разговаривать, танцевать, песни попеть можно. Под гитару. На пароходе наверняка найдется. Шампанским я угощаю. Или коньяком. Вадим заказал изумительный коньяк. Познакомьте меня с вашими спутницами. Меня зовут Майя, — сообщила она девушкам, не дожидаясь представления и излучая предельное дружелюбие.

Тем волей-неволей тоже пришлось назваться. Та, что посимпатичнее, — Галина, ей подошла бы роль продавщицы дорогого магазина дамской конфекции. Вторая, даже выдавив улыбку, не попыталась скрыть злобного прищура.

— Саша, — сказала она, и прозвучало это почти как шипение кобры. У Майи по спине пробежали мурашки.

Господи, во что она влезла?!

И впервые не на словах, а от души признала правоту Вадима.

— А ваш спутник, он кто? — осторожно спросил Герасимов.

Майя пренебрежительно махнула рукой.

— Бывший одноклассник. Военным врачом служит. Приехал для соискания ученой степени.

Понизила голос до театрального шепота.

— Случайно встретились, решили вспомнить детство. А вышло скучно…

И степень ее опьянения, и мимика, и поведение отнюдь не позволяли усомниться в предельной искренности. Тем более что Герасимов наверняка был наслышан о взбалмошности Майи Васильевны.

И все же какие-то сомнения он испытывал, это чувствовалось. Если он честный человек, то ему просто не хочется нарушать атмосферу собственной компании ради сошедшей с нарезки прокурорской дочки. Да и возможных последствий опасается. По принципу — минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь.

Если же он действительно лелеет тайные замыслы, знает, кто такой Ляхов на самом деле, и задание имеет в отношении именно его, то явная ложь Майи непременно должна Герасимова насторожить. Впрочем, «полковник Половцев» совсем не обязан был раскрывать случайно встреченной знакомой свое истинное лицо.

В любом случае демарш девушки выбивает неприятеля из колеи, путает заранее согласованные сценарии, явно их нарушает. И, самое главное, дает Ляхову желанную фору.

После некоторых колебаний Герасимов сделал выбор:

— Что ж, будем рады. Только столики здесь сдвигать, по-моему, не принято. Позовите своего друга…

— Вадим, иди сюда! — тут же возопила Майя. — Это мои знакомые, приглашают.

Ляхов досадливо дернул плечом:

— Оставь людей в покое, Майя. Лучше сама вернись…

Должны были поверить внезапные знакомые, что он сейчас явно испытывает и неловкость, и более сильные чувства, кажется. Нет, ну, конечно, провинциал, вздумавший на свои солдатские деньги разок красиво кутнуть в Москве с одноклассницей, а сейчас увидевший, что начинается что-то не то.

— Да что ты, нас же приглашают, нам будут рады…

Вадим повторил свой жест, отвернулся к темной реке, где за грядой леса слабо светились огни какой-то деревни.

— Ну и как хочешь! А я тут посижу…

По-прежнему молча Ляхов налил себе половину фужера «коньяку» и залпом выпил.

Если все происходящее — плод его воображения, ничего страшного. Ну, расскажет чиновничек приятелям, как общался с наклюкавшейся Бельской-младшей, всех и делов. Глядишь, повысит свой статус.

Если нет — противник дезориентирован и какое-то время выиграно. Добраться бы до пристани…

А сейчас, пока Майя грузит внезапных знакомых своей агрессивной непосредственностью, есть некоторое время поразмышлять спокойно.

Ну, предположим, этот Герасимов и его бабенки — на самом деле враги, агенты «черного интернационала». Что тогда?

Они убедились, что расшифрованы, не в том смысле, что «объекты» догадались об их роли и задаче, а просто опознаны. Следовательно — или отказ от акции, или перевод ее в форсированную фазу. Убийство, похищение — неважно. Важно, что в ближайший час, даже раньше — непременно произойдет нечто.

И все равно Вадиму трудно было представить, что вот сейчас, на палубе мирного ресторана для небедных людей, начнется похожее на то, что случилось с Тархановым в Нью-Йорке или с ними двоими — на лесной подмосковной дороге, при встрече с лжеполицейскими. Стрельба, крики, кровь, трупы.