Мертвым – мертвое - Михаил Ежов
— Ещё одна?
— Разумеется.
— Кто?
— Женщина.
— Любая?
— Не совсем. Я выберу и укажу её вашим людям. Надеюсь, они справятся?
— Разумеется. Если только… Она ведь не из знатных?
— Пока не знаю, ведь я ещё не сделал выбор. Но случиться может всякое. Это не должно вас останавливать. Бессмертие — дар, ради которого стоит рискнуть.
— Да, верно! — Вакаш кивнул. — А теперь нельзя ли выйти отсюда? Мне кажется, ещё немного, и я потеряю сознание. Здесь ужасно душно.
— Конечно, герцог, пойдёмте. Нам здесь больше нечего делать.
Глава 40
Они вышли из комнаты, и Вакаш с наслаждением вдохнул свежий воздух. Но ему хотелось выйти на улицу, чтобы освежиться.
— Подожди меня, — сказал он юноше. — Я скоро вернусь и прикажу принести ужин и бутылку вина, чтобы отпраздновать нашу удачу.
— К сожалению, мне нужно идти, — отказался юноша. — Необходимо ещё многое сделать. Подготовка к следующему ритуалу не минутное дело. Потребуется раздобыть некоторые редкие ингредиенты, приготовить зелья.
— Хорошо, — Вакаш провёл ладонью по лицу, стирая испарину. Мысли путались. — Возможно, нам стоит вернуться к вопросу твоего гонорара? Ты по-прежнему настаиваешь на том, чтобы получить всё разом после полной удачи?
— Да, милорд. Мне бы не хотелось, чтобы вы решили, будто я шарлатан, пытающийся нагреть руки на мелком жульничестве.
— О, сегодня я убедился, что ты — истинный маг!
— Ваша милость очень добры, — юноша с достоинством поклонился. — Надеюсь не разочаровать вас и в будущем. А теперь я вынужден распрощаться.
— Постой! Ещё один вопрос, — голос герцога дрогнул.
— Слушаю.
— А что, если… нам не вызывать демона?
— В каком смысле? — юноша нахмурился.
— Ну, я хочу сказать… — Вакаш сделал рукой неопределенный жест. — Нельзя ли избежать необходимости… платить? — он поёжился от дерзости собственных слов.
— Боюсь, ваша светлость, что демон отзовёт свой дар, если не получит плату в срок, — проговорил юноша холодно. — И вообще я бы не стал играть с существами такого порядка. Это очень опасно.
— Да-да, ты прав! — поспешил согласиться Вакаш, уже пожалевший, что затеял этот разговор. — Разумеется, через три дня мы повторим ритуал.
— Рад слышать, ваша светлость, — юноша поклонился. — А теперь мне действительно пора.
— Конечно! — Вакаш устало махнул рукой. — Ступай. Не смею задерживать.
Когда юноша скрылся за дверью, он вышел через арку на каменный балкон.
Ночной ветерок холодил распаренные лицо и руки, по спине побежали мурашки, но герцог закрыл глаза и с наслаждением вдыхал весенний пряный воздух.
* * *
На равнине у подножия холма стояли две фигуры в мантиях. Перед ними горели разложенные большим кругом костры, а в центре этого круга сбились в бесформенную кучу пленники — согнанные из окрестных деревень, предназначенные в жертву люди всех возрастов. Для ритуала были важны только души, и вампиры доставили их Эртанору в нужном количестве.
Вооружённые Рабы и Слуги стояли с арбалетами и мечами, готовые вернуть на место любого, кто попытается вырваться из круга смерти. Валентин, Телон и ещё несколько вампиров держали наготове длинные тонкие крисы, покрытые магическими письменами, в свете костров похожие на застывшие языки пламени. Они должны были по приказу Эртанора перерезать горло собранным в центре людям, и поэтому смотрели на него, ожидая знака.
Оракул стоял, прикрыв глаза и опустив голову. Он плёл из невидимых нитей, пронизывавших пространство, сосуды для душ, которые будут исторгнуты во время ритуала. Затем он раздаст их мертвецам, заставив подняться из могил.
Близился миг, когда он должен будет отдать приказ пролить кровь, и тогда потребуются все его силы, чтобы уловить каждую душу, не потеряв ни одной. Эртанор постепенно входил в транс, позволявший сосредоточиться, отчётливей увидеть пересекающиеся энергетические нити. Некромантия подобного рода, захватывающая множество душ, требовала немалой концентрации.
Рядом с Оракулом стоял Вейдэль, разглядывавший нарисованные вокруг холма магические знаки, светящиеся зелёным — они должны были ограничить пространство огненного круга, чтобы помешать исторгнутым из тел жертв душам разлететься. Вейдэль с нетерпением ожидал начала ритуала. Ему хотелось как можно скорее увидеть результат затеи: армию мертвецов, беспрекословно исполняющих приказы Эртанора, а значит, и его. С таким воинством он обратит рыцарей Малдонии в бегство, а саму непокорную страну — в руины! Вейдэль прикрыл глаза, представляя миг, когда пламя пожара взметнётся над башнями Ялгаада.
— Пора! — провозгласил Оракул, медленно поднимая руки.
Внизу началось движение. Кто-то испуганно вскрикнул. Вейдэль увидел, как вампиры надвинулись на толпу людей, жавшихся друг к другу. Обречённые были беспомощны и жалки — как и полагается скоту, пище. Они посмели противостоять Бальгону, слугам великого бога, и будут наказаны! Он — пророк, и он понесёт волю Молоха в города и деревни, огнём и мечом обращая их в пепел!
Крики и хрипы, гневные возгласы вампиров были музыкой, симфонией, предвещавшей рождение новой армии, непобедимой и совершенной! Вейдэль наслаждался ею, чувствуя себя всемогущим: он управлял жизнью и смертью, обрекая живых на смерть и поднимая умерших из могил. Поистине его портрет достоин занять место в галерее правителей Бальгона. Мелисса гордилась бы своим мужем. Если б осталась жива… Вейдэль волевым усилием изгнал её образ из памяти — и тут же устыдился этого. Не было ли долгом сохранить его, чтобы хоть так продлить существование любимой? Совесть подсказывала, что да, но разум предупреждал, что покинет Вейдэля, если тот предастся горю — утрата была ещё слишком свежа и причиняла нестерпимую боль. Вейдэль был пока не готов наслаждаться образом Мелиссы — каждый раз мысль о её смерти повергала его в пучину страдания и ужаса, перед которым меркло всё, даже необходимость выполнять долг перед Кровавым.
Чтобы отвлечься, Вейдэль стал наблюдать за Оракулом.
Глава 41
Эртанор плёл заклинания с бешеной скоростью, его пальцы мелькали подобно крыльям насекомого. Он ловил души и заключал их в заранее подготовленные сети. Со стороны казалось, что он не в себе: глаза закатились, тело подалось вперёд, готовое в любой момент упасть. Но он стоял на ногах крепче кого бы то ни было, ибо держал в руках нити, пронизывавшие
