Сергей Дмитрюк - Чаша огня
Я взглянул на часы. Было без четверти шесть. Не рано ли? Тишина в просторных помещениях и коридорах Совета была сродни тишине музеев и выставочных залов. Ее нарушал лишь отдаленный глухой шум, напоминавший жужжание стрекоз в летний полдень над рекой. Я сообразил, что это работают воздухоочистители. Насосы всасывали пыль, успевшую накопиться в помещениях за вчерашний день и прошедшую ночь. На минуту я задержался около одной из арок.
Внизу, на площади Совета ровные ряды серебристых деревьев расходились широкими аллеями к блестящим на солнце узким линиям каналов, прочертивших парковую зелень на юге, где они сливались в огромный комплекс озер и ступенчатых водопадов, и омывали величественный Храм Славы. Золотистые купола его на взмывавших над лесом башнях горели в лучах восходящего солнца победным пламенем.
Я специально поднялся по наружной галерее, чтобы полюбоваться грандиозной панорамой. Громадные жилые дома-поселки, театры, музеи, Дома Искусств и Отдыха, спортивные сооружения, парки, рукотворные озера и каналы, транспортные узлы, посадочные площадки гравипланов, станции магнитных поездов, фабрики и заводы, тихие коттеджи и уютные сады — все это именовалось теперь Городом — столицей объединенной Земли, которая раскинулась на многие сотни квадратных километров от Уральских гор, до Средиземноморского побережья. Она не была похожа на душные и тесные города из стекла и бетона, возводимые людьми в прежние времена. Она была наполнена светом, чистым воздухом, зеленью деревьев, счастьем и радостью людей, живших в ней.
Я отыскал взглядом сверкающий белизной шпиль нашего института, и в памяти сразу же возникло лицо Бебы Арчер, ее горевшие возбужденной радостью глаза, неожиданно потухли, когда она услышала от меня историю Дивии Рана. Беба долго молчала, после чего вопрошающе посмотрела на меня и спросила: «Как же такое может быть, Максим? Разве это возможно в наше время?» Губы ее задрожали, а на глазах появились слезы, которые она пыталась скрыть от меня. А я не знал, что ответить ей и поэтому постарался сменить тему разговора. Некоторое время мы обсуждали дела в институте. Она рассказывала мне о ребятах и о последних новостях на работе. Беба немного оживилась, когда поведала об окончании детальной проработки метода «восходящих ступеней» применительно к нашему институту. Все вышло очень удачно, и на совете самоуправления этот метод единогласно одобрили. Я слушал ее звенящий голос, наблюдал за ее живым подвижным лицом, и видел, что она никак не может отделаться от воспоминаний о происшествии в Гималайском институте. Да я и сам сейчас не мог думать ни о чем другом.
Взглянув в последний раз на пробуждающийся Город, я спустился по винтовой лестнице, этажом ниже и вошел в длинный широкий коридор. На мое удивление, в кабинете Влада Стива уже сидела Тосико Вэй. Она окинула меня оценивающим, насмешливым взглядом, словно ища подтверждения каких-то своих догадок. И мне сразу же вспомнился вчерашний день, который я провел с Юли. Стало почему-то неловко, и мне очень захотелось, чтобы сейчас здесь был наш начальник. Его присутствие придало бы мне большей уверенности.
Не зная чем заняться, я прошелся вдоль ряда экранов на стене, и остановился около окна, разглядывая на стекле свое смутное отражение, и, стараясь не замечать сидевшую за столом девушку. Конечно же, мое невнимание к Тосико было верхом неприличия, и она не преминула мне напомнить об этом.
— Послушай, Новак! Тебе не кажется, что оконная рама не заслуживает столь пристального внимания, какое ты стараешься оказать ей?
Я повернулся к ней и, окунувшись в ее темные глаза, понял всю нелепость своего поведения. Голос ее был насмешливо холоден.
— Что ты имеешь в виду?
Я чувствовал себя неловко и обескуражено, но постарался придать своему голосу рассеянно-удивленные интонации. Правда, это не очень-то у меня получилось. Это я понял, заметив, как по губам Тосико пробежала презрительная улыбка.
— А ты не догадываешься? — сухо бросила она. — Просто, я давно хочу ответить для себя на один вопрос.
Она приостановилась, искоса глядя на меня.
— На какой?
— Интересно, ты со всеми девушками так же робок, как со мной? Я тебя чем-то пугаю? Или ты влюблен в меня?
Она испытующе посмотрела мне в глаза. В зрачках ее застыла холодная ирония. С чего это она завелась с самого утра?
— Почему ты так решила?
— Я давно наблюдаю за тобой, Максим… — Тосико опустила глаза, рассматривая свои руки, лежащие на столе. — С того самого дня, как мы работаем вместе… И вчера я сделала для себя один очень примечательный вывод.
— Какой?
— За все это время ты ни разу не проявил ко мне даже ничтожного внимания! Как к женщине, конечно. Что это? Недостаток воспитания? Плохая наследственность? А, Новак?
Ее слова больно задели меня. В них прозвучала обида и явная издевка. Это было так не похоже на Тосико. От ее слов я почувствовал себя еще более неловко.
— Извини. Я всегда считал, что работа должна быть на первом месте… И потом, зачем ты об этом?
— Максим! Посмотри, как мы ведем себя друг с другом! Все время подшучиваем, соперничаем. Зачем? Разве тебе трудно взглянуть на меня просто, как на женщину? Мне было бы приятно услышать от тебя теплое слово.
— Ты хочешь, чтобы я сентиментальничал в этих стенах? По-моему, это глупо!
— Конечно! Но за пределами этого здания ты находишь возможность быть сентиментальным!
Тосико постаралась скрыть, но все же в ее голосе прозвучала обида. Она с досадой посмотрела на меня. Сейчас я просто не мог ее узнать. Куда подевалась ее всегдашняя насмешливость и уверенность? Передо мной сидела маленькая, симпатичная девушка с печальной улыбкой и глубокими проникновенными глазами под черными прядями волос. Скорбно опушенные плечи и покорно сложенные руки делали ее похожей на застенчивую школьницу. Я впервые видел ее такой и от этого еще больше растерялся.
— Ты же сама всегда дразнила меня постоянными насмешками и придирками!
— А почему? Потому что мне было обидно за себя! Неужели во мне, кроме стойкого и отважного бойца, нельзя разглядеть что-то еще? Нельзя, Максим?
Теперь я совсем не знал, что ей ответить. Зачем она затеяла весь этот разговор? Что ей от меня нужно?
— Просто я всегда знал, что на тебя можно положиться в трудную минуту…
— Ну, конечно! — вспыхнула она. — В трудную минуту ты всегда готов опереться на мое твердое плечо! В другое время ты выбираешь более хрупкие плечи!
Глаза Тосико горели, пухлые губы слегка дрожали от негодования. Вот это да! Неужели это та самая Тосико, которую я знал прежде?
— Зачем ты так? Кто волен выбирать в подобных случаях? И потом, какие у тебя ко мне конкретные претензии?
— Претензии? Боже мой! Максим, какие у меня могут быть к тебе претензии?! Я же не та юная и наивная особа, к которой ты спешишь с рассветом!.. И вообще, какое мне до всего этого дело?
Она отвернулась к окну, блестя глазами. Закусила губу. Я попытался, было возразить ей, но открытой и доверчивой школьницы больше не было. Передо мной снова сидела насмешливая и холодная Тосико Вэй. На мои несвязные слова она лишь равнодушно посмотрела мне в глаза и безразлично произнесла:
— Вот что, Новак! Хватит об этом! Соперничать нам с тобой действительно не из-за чего.
Это было уже слишком. Подумать только, соперничать нам не из-за чего!
— Ну, знаешь! Сама затеяла этот разговор: вздохи, охи, ахи! А теперь?
Тосико бросила на меня уничтожающий взгляд. Глаза ее засверкали грозным огнем.
— Ты хочешь сказать, что я раскисла? Да?
— Конечно! А еще меня обвинила в мягкотелости. Да ты сама была готова расплакаться из-за ерунды!
Тосико поджала губы, произнесла твердо и упрямо:
— Ни за что!
— Да, да!
Я почувствовал внезапное облегчение, словно собиравшаяся надо мной буря пронеслась мимо.
— Теперь-то я понял, что ты за «фрукт»!
— Ах, так? — Тосико вскочила из-за стола с негодующе пылающим взором и щеками. — Да ты просто глупый мальчишка! Ты просто… ты… ты…
Она пыталась подобрать какое-то обидное слово, лихорадочно блестя глазами, а я напряженно ждал ее слов, склонившись вперед, словно готовясь парировать удар. К счастью, бранные слова давно вышли из употребления, и на лбу у Тосико выступила испарина от усилий что-либо вспомнить. Потом ей что-то пришло в голову, и она даже открыла рот, чтобы произнести это вслух, но в это время дверь кабинета распахнулась, и на пороге появился Влад Стив. Весь пыл сразу же вышел из Тосико, как пар из раскрытого чайника. Она плюхнулась в кресло, шумно выдохнув воздух, и надулась, словно мышь на крупу.
— Что, опять воюете? — хитро прищурился Влад Стив, сразу же безошибочно оценив обстановку.
Я открыл, было, рот, чтобы ответить ему, но Тосико опередила меня.
