Грегори Киз - На грани победы 2: Возрождение
— Да, — пробормотал он. — И очень талантливый адепт, как мне сказали. — Он заметил, как она с удивлением разглядывает его руки. — А, мои руки — они немного мёртвые, как ты заметила. Они умерли несколько лет назад. Не знаю, почему, но другие мастера не хотят помочь мне с их воссозданием.
— Сожалею, мастер.
Он сжал её подбородок.
— Но ты станешь моими руками, моя дорогая… как, кстати, твоё имя?
— Нен Йим, мастер.
Он глубокомысленно кивнул.
— Йим. Йим, Йим, Йим. — Он сложил свои скрюченные конечности на груди. Его глаза были открытыми, но, казалось, смотрели в никуда. — Йим, — заключил он.
Йун-Йуужань, из какой же части твоего тела был слеплен этот самородок? с нескрываемым отвращением подумала она.
— Мне не нравится это имя, — неожиданно его голос стал сердитым. — Оно меня раздражает.
— Но это моё имя, мастер.
— Нет, — его гибкие мускулы напряглись, как будто он собирался ударить её. — Нет, — повторил он более спокойным тоном. — Твоё имя будет Тсуп. Нен Тсуп.
Нен Йим застыла в изумлении. Ни один из известных ей доменов не носил имени Тсуп, однако существовало такое древнее слово, означавшее раба, прислуживавшего своему хозяину довольно нестандартным способом. Само по себе, слово было настолько непристойным, что в разговорной речи практически не употреблялось.
— А теперь пойдём, — оборвал её размышления мастер. — Ознакомь меня с моими владениями.
— Хорошо, мастер Каэ Кваад.
Чувствуя себя подавленно, Нен Йим провела его по гибким коридорам "летающего мира" к апартаментам формовщиков. Они прошли мимо её собственной лаборатории, через галерею, стенки которой уже начали вздрагивать от периодических спазмов, к комнате мастера, пустовавшей со времён появления адепта Йим на "Баану Миир". Пятеро рабов тащились следом за ними, сгибаясь под тяжестью непомерного багажа мастера Кваада.
Когда входное отверстие расширилось, мастер сделал шаг вперёд и застыл, уставившись в пустое пространство.
— Где я? — вопросил он гневно.
— В ваших апартаментах, мастер.
— Апартаментах? О чём, о боги, ты говоришь? Где я?
— На "Баану Миир", мастер Каэ Кваад.
— А где он сам? — взвизгнул он. — Координаты? Точное местоположение? Или я опять должен повторять?
Нен Йим обнаружила, что теребит пальцы, словно школьница на уроке. Она тут же осеклась.
— Я не знаю, мастер. Но я могу выяснить.
— Ну так сделай это. — Он прищурился. — Ведь кто ты?
— Ваш адепт — Нен Йим.
Тень лукавства упала на его лицо.
— Мне не нравится это имя. Используй то, которое я тебе дал.
— Нен Тсуп, — покорно согласилась она.
Мастер моргнул, а затем громко фыркнул.
— Какая же ты вульгарная маленькая штучка! — глумился он. — Поторопись. Найди, где мы. А потом мы что-нибудь сотворим. Это развеселит меня, да.
— Мастер, когда у вас будет время, я хотела бы поговорить с вами о корабельном мозге, рикйаме.
— Время? Что для меня время? Оно — ничто. Мозг умрёт. И ты не собьёшь меня с толку своими глупыми разговорами, адепт. Нет, ты не собьёшь меня с толку и не позабавишь, и даже не возбудишь, хоть ты и мечтаешь об этом. Даже сама Йун-Харла не смогла обмануть меня. Так что не льсти себе. Ты меня не проведёшь. Давай, проваливай!
Оставшись в одиночестве, Нен Йим изнурённо осела на пол и обхватила голову руками, пытаясь не уйти в депрессию.
Он сумасшедший, подумала она. Хромой и сумасшедший. Тжулан Кваад специально послал его, чтобы поиздеваться надо мной.
Под ногами она почувствовала отвратительное гниение пласта внутренней обшивки.
***Последующий день Нен Йим успешно избегала мастера, но однажды ей понадобилось зайти в лабораторию, и там обнаружился безумный Каэ Кваад. Он каким-то образом вскрыл замки на её личных сейфах, где хранились все её эксперименты, и в данный момент постукивал по её персональной касе щитком на задней поверхности своей правой руки. Нен Йим особенно и не пыталась что-то спрятать, понимая тщетность своих усилий. Произведённые с кораблём модификации и так ясно служили доказательством её ереси, и попытки скрыть от мастера эксперименты могли только отложить неизбежное.
— Мне это нравится! — восклицал Каэ Кваад, разглядывая образцы ткани, подобранные адептом. — Обожаю эти цвета! — Он расплылся в неясной улыбке и указал отмершими пальцами на собственные глаза. — Они льются прямо сюда, ведь так? И после этого они уже не могут выбраться наружу. Они болтают и щебечут, змеятся и рябят. — Он небрежно потёр одну мёртвую руку о другую.
— Скажи мне, адепт, чем ты тут занимаешься? — потребовал он.
— Мастер, я только делаю всё возможное, чтобы спасти корабль. Если я исказила какие-то протоколы, то только потому, что считала, так будет лучше для йуужань-вонгов.
— Исказила протоколы? Исказила? — Он расхохотался, издавая непонятные скрежещущие звуки. Потом он расселся на скамье, спрятав голову в ладонях.
— Я запросила мастера, потому что у меня нет доступа к протоколам свыше пятого кортекса, — продолжала Нен Йим. — Я не могла решить проблему с рикйамом, вот почему пыталась изобрести разные методики, чтобы обойтись своими силами.
— Но теперь у тебя есть мастер, — возликовал Каэ Кваад. — И мы будем творить.
— Вероятно, мастеру будет интересно осмотреть повреждения в спиральном рукаве "Баану Миир"?
— Вероятно, мастеру следует научить своего адепта слушать вместо того, чтобы болтать. Сегодня мы творим. Вызови протокол Хон Акуа.
Нен Йим уставилась на него.
— Создавать гратчинов? Но флот и так переполнен гратчинами.
— Низшими гратчинами. В вашей спешке сделать их сильнее и быстрее вы забыли самый главный аспект творения. Его сущность.
— И что же это, мастер?
— Форма. Ты когда-нибудь видела совершенного гратчина, адепт?
— Я… я не знаю, мастер.
— Ты не видела! Конечно, не видела! Совершенного гратчина не найдёшь нигде, кроме потаённых уголков сознания Йун-Йуужаня. Ни один йуужань-вонг не видел его. Он только в протоколах, не живой. Ты и я, адепт, мы с тобой воплотим мечту Йун-Йуужаня и сотворим гратчина. Он будет совершенным по форме и пропорциям, точным по оттенку. И когда мы достигнем совершенства, Йун-Йуужань признает в нас истинных формовщиков, творящих во славу его величия.
— Но рикйам…
— Рикйам? Как ты можешь только думать о такой ерунде, когда мы на пороге великих открытий? Да и потом, когда мы создадим этого гратчина, разве Йун-Йуужань или его прихвостни Йун-Харла и Йун-Не’Шель не вознаградят нас за наши труды? А теперь за работу!
В этот момент Нен Йим уже серьёзно подумывала об убийстве мастера Каэ Кваада.
ЧАСТЬ 3
СНИЖЕНИЕ
Глава 24
Лея обнаружила Джейсена именно там, где он и находился последние несколько дней: в ангаре у одного из захваченных «Е-крылов». После нападения на фрахтовик он практически ни с кем не разговаривал, а по возвращении на Мау с головой погрузился в работу над истребителем, оборудуя его дополнительными дефлекторными экранами и готовя к продолжительному перелёту. Почти так же замкнуто вёл себя и Хан. Её муж был упрям, но утраты последних месяцев уже находились за гранью того, что мог выдержать Хан Соло.
Хоть Лея и не была готова признавать это вслух, ей нравилось, что былая заносчивость и самоуверенность частично вернулись её мужу. Но это возвращение оказалось эфемерным. После перепалки с Джейсеном и последовавшего за этим обоюдного безмолвия стало казаться, что последняя капля топлива вот-вот выльется из его двигателя наружу.
Заслышав шаги, Джейсен выглянул из гнезда астромеханика, но, заметив Лею, напряжённо дёрнулся и вновь ушёл в работу.
— Джейсен, — окликнула его Лея, — можно с тобой поговорить? Или ты дал себе зарок молчать до скончания времён?
— Нам больше не о чем разговаривать. Мне казалось, вы с отцом уже достаточно изложили свою точку зрения, и мне здесь делать нечего.
— Вероятно, хорошо быть уверенным во всём?
Джейсен издал нервный смешок.
— Да, — ответил он. — Просто замечательно.
Тон его голоса обеспокоил Лею. Как можно быть в столь юном возрасте таким циничным? Особенно Джейсену, который всегда славился своими высокими идеалами. Нет, конечно же, она знала лучше других, что большинство циников — прожжённые идеалисты. Неужели Джейсена это так задело?
Она не хотела говорить излишне резко, но в данных обстоятельствах у неё не было выбора.
— В любом случае, — решительно произнесла она, — ты не прав. Посмотри на это с другой стороны.
— С какой ещё? — буркнул Джейсен. Лея не могла понять, на кого он больше походил этой язвительностью — на неё или на Хана — и не знала, в каком случае она злилась бы сильнее.
