Острогин Макс - Мертвецы не танцуют
– Все, – сказал я. – Остановка. Надо отдохнуть.
Голова заболела, наполнилась неприятной тяжестью, собравшейся во лбу. От тяжести трудно думать.
– Давай костер разведем, – Курок сел на рельс. – Жрать охота…
– Нельзя костер, – сказал я. – Можем приманить… Кого-нибудь…
Это точно. Приманить запросто кого-нибудь. Ну и пусть. Лучше уж приманить, чем сидеть в этой пустоте. Все равно топить нечем. Разве что изоляции кабеля нарезать. Но она вонять будет, дымить, наглотаемся, ничего хорошего в этом нет, можем прямо здесь и уснуть.
Курок развязал торбу, стал доставать свечи.
– Ты чего? – спросил я. – Зачем свечи?
– Я сейчас.
Курок двинулся в темноту, со свечой. Через каждые десять шагов он останавливался, зажигал свечу и ставил ее на Рельс. Десять шагов – свеча, свеча – десять шагов, теперь по тоннелю уходила ровная цепочка из огоньков. Красиво. Все-таки астрономы иначе мыслят, не как все. Я бы вот никогда такого не придумал бы.
Семь свечей в одну сторону, а затем семь свечей в другую, а мы посередине, правильно, надо отдохнуть. Дрянная ночка выдалась. Это если мягко говорить.
– Мы в кармане, – сказал Курок. – В черной дыре.
– В какой еще дыре?
– В пространственной. Редкое явление, но встречается. Искривление, люди попадают в него и ходят по кругу до смерти…
– Как интересно, – сказал я.
– Говорят, надо кровью побрызгать, – сказал Курок. – Кровь любое пространство выпрямляет, сыздавна известно. Вот вы в Рыбинске от мутантов как спасались?
– Никак.
– Ясно. От мутанта есть несколько способов…
– Ну вот ты и побрызгай, – посоветовал я. – Кровью.
Курок пожал плечами.
– У меня крови мало, – сказал он. – И она неправильная вся, белокровная, такая не пойдет. Для того чтобы выбраться, нужна сильная кровь.
Поглядел на меня.
– Прыгни в люк, уродец.
– Я так и знал. Да пожалуйста, прыгну. Я просто к тому, что кровь очень помогает, облегчает. И надо немного, еще останется, ты не беспокойся…
– А я не беспокоюсь.
Пристрелить, что ли? Я снял карабин, стал поглаживать курок, поглядывать. Огоньки колыхнулись, заплясали на свечах, замерли, сквозняк.
– Что делать-то будем? – спросил Курок
У меня не было никаких идей – нельзя же считать идеей поливание стен кровью? Во-первых, это погано, во-вторых, кланяться всякой мерзости не в моих правилах. И никакой крови.
– Никакой крови, – я помотал головой.
– Как скажешь. Тогда есть научный способ, на мутантах опробован. Если человек вдруг понимает, что к нему привязался мутант, он действует так
Курок вытер лоб.
– Действует примерно вот как. Человек закрывает глаза, вертится, останавливается вдруг. Открывает глаза, намечает направление, кидает кошку, идет по кошке. Снова закрывает глаза – и снова вперед, и до тех пор, пока не выйдет мутант, он небольшой, ноги короткие, вполне можно его опередить.
– Опередить?
– Ага. Но это, конечно, если человек понимает, а такое редко встречается. На то и мутант, чтобы мутить. К нам, конечно, не мутант привязался, тут проблема, видимо, в самом тоннеле, не в порядке что-то с ним. Из-за мертвецов. Зло. Когда его слишком много, да еще в замкнутом пространстве, дурные вещи происходят…
Это правильно, прав Курок, абсолютно. Поэтому злодеев надо успокаивать как можно раньше. Если этого не делать, то они злодейской силы набираются, и сложно уже с ними. Тут все как у праведников, чем дольше негодяй упражняется во зле, тем труднее его победить. И с жизнью злодеи тяжело расстаются, в муках, в гноище и нарывах, геенна заранее протягивает к ним свои лапы, редкая вонь при смерти злодея повергает в трепет… Хотя о другом надо думать. Как выбраться. Понятно, что бродить туда-сюда бесполезно, забродимся, выбьемся из сил. И этот спуск вниз…
– Сначала кончится вода, – рассказывал Курок. – Вода всегда заканчивается первой, некоторые пьют очень много. А как кончится вода, так сразу кончится и свет, лампа ведь на воде работает. Без света туго. В темноте есть особенно сильно хочется. Еда быстро кончится, а здесь еды не найти, я даже крыс не видел…
Свечи. Пламя опять дрогнуло, огненная дорожка колыхнулась, точно сквозняк…
– Воду можно слизывать с рельс, – сказал я. – Рельсы тут длинные, так что воды вполне хватит.
– Язык сотрешь – рельсы ржавые, кстати.
– Это еще лучше, от рельс организм железом здорово пополнится.
– Главное, чтобы не свинцом. Свинец – очень вредный для человека. Слушай, Дэв, а кто тебя звал? Ну, там?
– Никто.
– Она? Она ведь? Красавица твоя? Знаешь, сирены, они под самых важных людей подделываются. Получается, она для тебя самая важная. А ты ее лечить не пробовал? Говорят, холодная вода помогает. Главное, держать подольше…
Неожиданно Курок замолчал, подумал чуть, а затем стал считать.
Вслух.
– Раз, два, три, четыре.
Я смотрел на него.
Сорок восемь – и свечное пламя колыхнулось снова. Интересно.
Курок считал еще два раза.
– Пятьдесят секунд, – сказал он. – В среднем. Каждые пятьдесят секунд в тоннеле что-то происходит… Точно сдвигается маятник огромных подземных часов… Знаешь, Дэв, в темноте люди не живут, в темноте они перестают быть людьми…
– Знаю, знаю. Пятьдесят секунд?
– Пятьдесят секунд, точно… Смотри на меня. Дэв, смотри на меня, ладно?
Ладно.
Астроном не спеша отправился вдоль свечей. А я размышлял о том, что в этом, наверное, имеется смысл. Включать в каждую группу вот такого, как Курок. Астронома. Япет не дурак, что уж тут говорить. Интуиция, так это называется. Чутье, редкая способность в некоторые минуты воспринимать действительность непосредственно.
Вот сейчас нас эта самая интуиция серьезно выручила. Сначала Курок в приступе паники нагреб свечей, а потом в приступе непонятно чего расставлял их по рельсу. Я не очень хорошо понимал, что он задумал, ну да ладно.
– Надо разметить путь, – крикнул Курок.
Он добрался до последней свечки. Пламя колыхнулось.
– Опять выдох, – сообщил Курок. – Пятьдесят секунд – и снова. Как пульс.
Курок двинулся назад. Ко мне. Гася и подбирая свечи, семь штук потушил, семь осталось.
– Придумал выход? – спросил я.
– Вроде бы. Свечки еще есть… Есть вроде… Собирайся.
Я всегда собран.
– Отлично. Теперь слушай.
Курок стал вдруг серьезным и строгим, не похожим на себя. Астрономическим, пожалуй. А я к другому привык уже.
– Держись рядом со мной. Выполняй все мои требования. Если отстанешь… Тот, кто отстанет… Здесь и останется. Ясно, герой?
– Ясно, – ответил я.
– Тогда за мной.
Он двинулся вдоль горящих свечей, не торопясь, отмечая колыхания воздуха, на седьмой свечке наклонился и зажег восьмую, приставил ее на рельс метров через десять. Затем девятую, затем…
Продвигались. Курок шагал первым, считал, ставил свечу. Я начинал понимать. Он размечал пространство. Чтобы не пропустить поворот. Можно было бы натянуть леску, но с огнем вышло красивее. Когда в линию выстраивались все четырнадцать, Курок просто переставлял их из конца в начало. По одной.
– Медленно, тут спешить не требуется, – приговаривал
Курок. – Постепенно, совсем постепенно. Шагаем, уже немного… Все руки сжег, воск горячий. Перчатки, что ли, дай…
Я стал снимать с пояса перчатку, она зацепилась, и вдруг Курок ойкнул.
Дальняя свеча исчезла. Не погасла, исчезла, только что была на месте, и огонек мерцал и… И только темнота, воздух изменил запах, стало ощутимо холоднее.
– Бежим! – Курок ухватил меня за запястье и поволок
Мы пронеслись вдоль горящих свечей, воткнулись в темноту и тут же за что-то запнулись и покатились, лампа на шлеме погасла, я стукнулся о железо, прикусил язык.
Я пробовал зажечь карбидку, не получалось, Курок опередил, запалил свечку.
Тоннель. Точно такой же.
– Опять…
Я был немного разочарован.
– Свечей на рельсах нет, – указал Курок. – Не видишь разве?
– Вижу.
– Они там остались.
– Там?
– Ага. Ну… За поворотом. В астрономии это называется искривление пространства. Оно…
– Дальше можешь не продолжать, верю.
Великая наука астрономия, нечего сказать. Хорошо хоть кровью брызгать не пришлось.
Я поднялся на ноги.
– Надо отсюда подальше сваливать, – Курок подул на свечку, пламя запрыгало. – А то опять затянет. Обошлось без крови, однако.
– Это еще посмотрим…
Я отобрал у него свечу и быстро направился вдоль по тоннелю. Курок не отставал, успокаивающе пыхтел за спиной. Тоннель на самом деле был другой. Рельсы кривые, точно их нагрели, а потом резко остудили, отчего они сделались как змеи.
– А я ничуть и не сомневался, – Курок хлюпал носом. – Всегда знал. Что мы выйдем. Мы ведь герои. А настоящие герои легко выходят из любого лабиринта. Силой ума! И никаких жалких обрядов не требуется, никакой крови…
Я молчал, повторял про себя тропарь. Благодарственный. За то, что выпутались. Я повторил его раз, два и три, а потом уже сбился со счету, сколько раз, он вертелся и вертелся у меня в голове, пока Курок не сказал:
