Иар Эльтеррус - Лучшее место на Земле
– Ты чего? – сонно произнес Ит.
– Соскучился, – шепотом ответил Скрипач. – Три дня всего, а я уже соскучился. Все никак не поверю, что обошлось…
Ит вздохнул, слабо шевельнулся.
– Я тоже скучал, – сказал он. – Спать нормально не мог…
– Вот и спи, я тут побуду, никуда не денусь. Жалко, что штор нет, светло очень.
– У спекулянтов достанем, потом… Рыжий, извини, вырубаюсь. Вечером медсестра явится, уколы делать… Дай я хоть пару часов посплю перед ее приходом?..
– Спи, конечно. – Скрипач снова погладил его по голове. – А все-таки мы молодцы. Много успели…
Заснувший Ит его уже не слышал. Скрипач еще немного полежал, привычно ощущая под своей ладонью биение сердца, без которого жизнь была не жизнью, а прозябанием, потом встал, укрыл Ита одеялом с другой кровати и пошел на кухню. Сел на подоконник и стал бездумно смотреть на город внизу. Мелькнула мысль – надо бы сходить в столовую или в кулинарию, чтобы разжиться чем-нибудь к ужину, но идея оставить Ита одного, пусть и ненадолго, ему не понравилась. Попросить кого-то? Это опять придется выходить… Скрипач задумался. Вот маразматик старый!.. Столько проблем решить за это время умудрился, а с простейшей дилеммой справиться не получается.
В дверь деликатно постучали. Скрипач легко спрыгнул с подоконника и пошел открывать – ему совершенно не хотелось, чтобы стук разбудил Ита.
За дверью, в полутемном коридоре, стояла женщина, которую Скрипач признал с ходу, – это оказалась их давешняя знакомая, которая задавала на докладе каверзные вопросы: Роберта Михайловна Ольшанская.
– Можно? – довольно громко спросила она, явно намереваясь войти. – Насколько я понимаю, мы теперь с вами соседствуем, и я хотела бы…
– Тшшш! – Скрипач нахмурился и прижал палец к губам. – Простите, но нельзя. И не шумите вы так, разбудите.
– Что это за странная мода – спать в три часа дня? – удивилась Роберта Михайловна.
– Это не мода, а пневмония, – рассердился Скрипач. – Человек полчаса назад из больницы приехал! У вас совесть есть?
Роберта Михайловна отступила назад, в коридор.
– Простите, не знала, – тихо ответила она. – Совесть у меня есть, не сомневайтесь. Некоторые считают, что ее даже излишне много…
– Вы тоже простите, что я… несколько резко, но поймите меня правильно. – Скрипач вышел в коридор и притворил дверь. – Вы что-то хотели?
– Да. Понимаете ли, до вас тут жила семья с ребенком, и они завели обычай шуметь чуть не до трех ночи. Радио орет, ребенок визжит, эти двое недоумков ругаются. – Она поморщилась. – Я хотела заранее попросить вас не шуметь, потому что работать в такой обстановке совершенно невозможно.
– За это можете не волноваться, – успокаивающе ответил Скрипач. – Мы тихие. Или работаем, или спим. Ит, правда, может иногда ночью выдать приступ, но они купируются достаточно легко, минут за десять, и пока что никому не мешали.
– Господи, товарищи дорогие, да вы что? – удивилась Ольшанская. – Может быть, ему с таким здоровьем лучше в больнице полежать?..
– Да все у него нормально со здоровьем, – отмахнулся Скрипач. – За исключением неоперабельной рамолиционной кисты в голове, которая вызывает ларингоспазмы, и пневмонии, которую он подхватил с неделю назад. Вы просто попали в неудачный момент…
Ольшанская несколько секунд смотрела на него неподвижно, а потом начала беззвучно хохотать, зажимая себе рот ладонью.
– Ой… – простонала Роберта Михайловна сквозь смех. – Ой, не могу… Неудачный момент… по-моему, мне повезло с соседями… Будут себе тихонечко лежать в гробу и уж точно не побеспокоят… Слушайте, – сказала она, отсмеявшись. – Что вы не будете шуметь, я уже поняла. Может быть, я чем-то могу помочь, пока он болеет? Те же уколы я делаю ничуть не хуже приходящих медсестер и, если потребуется…
– Роберта Михайловна, вы окажете неоценимую услугу, если сейчас спуститесь в кулинарию и купите что-нибудь поесть, – попросил Скрипач. – Я не хочу оставлять его одного, хотя бы в первый день, а у нас из еды, кроме чая… ну, можно, конечно, погрызть пустую тарелку, хотя я совершенно не уверен, что это называется едой. Деньги я дам.
– А что купить?
– Да что угодно. Хлеба, печенья какого-нибудь. Что будет. – Скрипач скрылся за дверью и через полминуты вышел с кошельком. Достал несколько измятых пятирублевок, протянул Ольшанской.
– Зачем так много? – с подозрением спросила та.
– Простите, опять перепутал с лирами, – признался Скрипач. – Уже не в первый раз.
– Сдачу принесу. – Роберта Михайловна выудила из кучи мятых бумажек пятерку. – Значит, у вас еды совсем нет? Никакой?
– Совсем, – признался Скрипач. – Ит был в больнице, а я мотался по делам.
– Ладно. Не закрывайте дверь, чтобы снова не стучать, – приказала Ольшанская. – Скоро вернусь.
Пришла она действительно быстро, прижимая к бокам объемистые бумажные пакеты. Вместе со Скрипачом прошла на кухню, сунула ему в руку горсть серебряных и медных монеток и принялась выкладывать на подоконник продукты.
– Где холодильник? – поинтересовалась она.
– А он должен быть? – удивился Скрипач.
– Должен. Сходите к коменданту и принесите. – Ольшанская перешла на командный тон. – У него их три штуки стоят. Маленькие, настольные, со встроенной морозилкой. У меня такой на подоконнике живет. Если Валера заартачится – дайте рубль. Снова будет артачиться – пригрозите Федором Васильевичем. Идите, идите.
– Куда?..
– Последняя дверь по нашему коридору, которая в торце.
* * *Ит проснулся от запаха – пахло чем-то очень вкусным, явно домашним – и поэтому совершенно непривычным. Он сел на кровати, огляделся. В комнате стоял полумрак, но из коридорчика, ведущего в кухню, пробивался слабый свет и слышались приглушенные голоса – Скрипача и… Ит удивился – второй голос был женским. На столе, рядом с нетронутой чашкой чая, обнаружилась тарелка с использованными ампулами и клочок ваты, от которого совсем слабо пахло спиртом.
«Ну, я даю, – растерянно подумал Ит. – Кажется, проспал уколы. Может, Васильич прав? Действительно стоит немного сбавить темп и отдохнуть?»
Он встал, набросил на кровать сползшее одеяло и пошел на кухню.
Скрипач и Роберта Михайловна сидели на табуретках, а подоконник, являющийся одновременно столом, был уставлен всякими вкусными вещами, о существовании которых Ит уже почти позабыл. Может, кому-то стоящие на подоконнике яства показались бы прозаическими и недостойными внимания, но Иту, после нескольких месяцев в караване и перекусов в столовых во время забегов по городу еда показалась просто потрясающей. Блинчики, банка с вареньем, суп и целая сковородка жареной картошки.
– Добрый вечер, – произнес он. – Не помешал?
– О, проснулся, – обрадовался Скрипач. – Бери стул и давай к нам. Роберта Михайловна тут, по ее словам, немного похозяйничала.
– Простите, что я не зашел к вам после доклада. Эти разбойники обманом запихнули меня в больницу и…
– Ит, я уже в курсе, – перебила его Ольшанская. – Не нужно извиняться. Во время доклада мы с вами, по всей видимости, друг друга просто недопоняли…
– Скорее всего это получилось потому, что я плохо объяснил. – Ит все еще стоял возле двери и с интересом смотрел на гостью. – Знаете, вы очень похожи на одну нашу знакомую…
– На Эдри, я уже рассказал, – подтвердил Скрипач. – Только Эдри, сильно подозреваю, в жизни бы не додумалась до того, до чего додумалась Роберта Михайловна…
– Ит, берите стул и садитесь есть, – велела Ольшанская. Он кивнул, сходил в комнату за стулом и вскоре получил большую тарелку картошки, щедро сдобренной сливочным маслом, и три теплых блинчика.
– Судя по всему, нам предстоит в ближайшем обозримом будущем работать в одной области, – вещал Скрипач, сидя верхом на табуретке. – По крайней мере, в данный момент корреляция прослеживается, и мне кажется, что в этом всем действительно есть смысл.
– Скрипач, поймите, я – теоретик. И нас таких всего лишь трое. – Ольшанская налила себе чаю, зачерпнула ложечкой варенья. – По словам… некоторых компетентных людей, нас держат в институте исключительно из милости. Я, конечно, человек сильный, – снова тот острый и беспощадный взгляд, который запомнился Иту еще по докладу, – но при этом не железный. Не знаю, сколько я еще выдержу, прежде чем сдамся, уйду отсюда и наймусь мыть полы в ближайшем гастрономе.
– Объясните, пожалуйста, о чем вы говорите, – попросил Ит.
– Спать надо меньше, – усмехнулся Скрипач. – Роберта Михайловна, вы можете в общих чертах рассказать ему то, что рассказали мне? Только очень вас прошу, сделайте это сами – мне бы хотелось, чтобы он услышал это именно от вас.
– Хорошо, – пожала плечами Ольшанская. – Уже почти двенадцать лет я занимаюсь поиском закономерности в расположении площадок, на которые прибывают так называемые гости, – начала она. – Закономерностей физических, математических и логических. По моему убеждению, эти площадки образуют некую систему, своеобразную сеть, в которой каждая площадка является одним из углов гекса…
