Безбашенный - Арбалетчики в Вест-Индии.
— Да как тебе сказать-то…
— Чтобы не сильно обидеть? Не парься, я уже поняла, что по сравнению с твоей находкой даже близко не котируюсь. Посоветуй тогда хотя бы, что мне надеть, что ли, — кроме цвета два повисших на сгибах её локтей платья ничем больше, на мой взгляд, не отличались.
— Да какая разница? На свой вкус выбери…
— Так, ты точно что-то глобальное и основополагающее там вычитал! Ну-ка, дай и мне взглянуть! — и эта оторва, выбрав наконец тряпку, но даже и не думая одеваться, прямо так, нагишом, ко мне и зашагала. Которую из Афродит или Венер она при этом тужилась из себя изобразить, я не имел ни малейшего понятия, да как-то и не интересовался. Передо мной прорисовывалось кое-что поважнее голой бабы — не глобальное, правда, а вполне себе узколокальное, но зато — НАШЕ будущее.
— Так, ага — книга 35, 193–192 годы до нашей эры, самое начало по моей выжимке… Так-так, — она ещё и наклонилась, как бы невзначай коснувшись моего плеча верхней выпуклостью, — Так что тут у нас такое важное и основополагающее, что тебе похрен окружающая обстановка?
— Ты бы всё-таки оделась, а?
— Хоть бы уж полапал меня немножко для приличия, хи-хи!
— Теперь это называется «для приличия»? Ладно, чего только для тебя не сделаешь! — я исполнил её просьбу, огладив хорошенько все её выпуклости, иначе ведь хрен даст спокойно почитать, — Достаточно? Теперь ты оденешься?
— Ладно уж, чего только для тебя не сделаешь! — одевалась она не спеша и не забывая принять позы поэротичнее, — Но рассказывай, изверг, заинтриговал же!
— Я знаю, при каких обстоятельствах начнётся операция «Ублюдок». А сейчас мы с тобой уточним и сроки её начала…
— Ты думаешь, я что-то поняла?
— Сейчас поймёшь. 193-й год, значится? Сципион Назика назван пропретором, а в примечании указано, что это, скорее всего, условно — официальный срок его преторских полномочий истёк, но сменщик ещё не прибыл, и он продолжает управлять Дальней Испанией в ожидании смены.
— Ты про это? — Юлька ткнула пальцем в абзац с описанием столкновения Сципиона Назики с лузитанами, окончившегося их грандиозным разгромом.
— Соображаешь! Цифирь одолённых супостатов наверняка бессовестно завышена, но мне на неё насрать. Главное — суть. Прикинь, где та Лузитания и где та Илипа — середина Бетики! Представляешь, докуда добрались? Так это уже возвращались из набега, да под удар угодили, а максимально продвинулись, получается, ещё дальше…
— Нниффигассе! Офигеть! Илипа — это же на реке, мы же мимо неё проплывали и туда, и обратно?
— Ага, она самая. Теперь — сроки. У римлян ведь год с первого марта начинается, верно? Сципион Назика — по предыдущей 34-й книге претор 194-го года. С началом марта 193-го года в должность номинально вступает его сменщик, и я не думаю, чтобы кто-то в Риме позволил бы ему очень уж мешкать. Поэтому разгром Назикой лузитан близ Илипы — однозначно весна 193-го года. А у нас сейчас на дворе осень 195-го — считай, полтора года форы на подготовку операции. Маловато, но если форсировать подготовку, то успеть можно…
— Что успеть?
— Во-первых — помочь Назике побить офонаревших лузитан. Но с умом — сперва позаботиться о том, чтобы они выглядели повнушительнее и поопаснее, дабы он должным образом осознал, как тяжко пришлось бы ему без помощи наших турдетан. А во-вторых — исхитриться и суметь после этого повернуть дело так, чтобы он САМ попросил турдетанского союзника произвести вторжение на сопредельную лузитанскую территорию. И главное — эта просьба должна прозвучать ОФИЦИАЛЬНО, дабы у преемника Назики не было оснований считать нашу операцию самодеятельностью. Он должен её одобрять и приветствовать, а вернувшийся в Рим Назика — представить дело сенату в выгодном для нас свете. А наша дальнейшая самодеятельность должна выглядеть вынужденной импровизацией — типа, «мы не хотели, оно само так вышло».
— А в чём будет заключаться самодеятельность?
— Ну, официальной целью вторжения будет отвлечь внимание лузитан от римской Дальней Испании. Нагрянуть, показательно отметелить, ограбить и вернуться восвояси — типа большого ответного набега. Но при этом мы «как бы невзначай» отметелим лузитан крепче, чем нас попросят, да ещё и никуда с захваченной территории не уйдём. Она нам и самим не помешает.
— Так, суть поняла, милитарист ты наш античный! А почему «Ублюдок»?
— Ради прикола и в честь Вилли Бастарда — знаешь такого?
— Что-то не припомню…
— Историчка называется… Вильгельм Завоеватель.
— Макс, хорош, затроллил уже! Ну не было этого в учебнике! И в хрестоматии тоже не было! Мне что, заняться в институте было больше нечем? Ты хоть знаешь, что такое наш МПГУ?
— Представь себе, знаю — были пединститутские подружки…
— Ну так чего тогда дурацкие вопросы задаёшь? — Юлька уже успела картинно развалиться на кушетке напротив меня, — Ты утолил свой политико-милитаристский интерес? Может, займёмся наконец делом поувлекательнее, а?
— Надеюсь, ты не собираешься снова раздеваться?
— Я могу и просто подол задрать — у меня под ним ничего нет, — и она в натуре потянула тонкую просвечивающую ткань вверх…
— Ты чего, охренела? — я выразительно ткнул пальцем в стенку, за которой Серёга корпел над картой.
— Не будь занудой! Он занят сексом в своей порностудии — с картой, хи-хи! Я не такая извращенка и предпочитаю другой вид секса. Ну, по-быстрому, что ли?
— С каких пор тебя стало устраивать «по-быстрому»?
— Времени мало, Макс, а ты ещё и тупишь. Мог бы уже успеть быстренько, и читал бы себе потом этого Тита Ливия, сколько влезет. Ну почему ты не хочешь сделать меня счастливой? Я, может, тоже остепениться хочу! На кюхен и без меня есть кому стряпать, кирхен в Карфагене какие-то неправильные, а вот от киндера я бы не отказалась! А у тебя с твоей такой классный карапуз получился! Мне тоже такого хочется! У Наташки вон уже на подходе, Антигона Васькина тоже намылилась, а я что — рыжая?
— И прямо всенепременно от меня?
— Ну, не от моего же рохли и неудачника! Сдурела я, что ли — от него рожать! Думаешь, один только ты у нас о качестве породы беспокоишься? Ладно, отбивать меня у моего и жить со мной самому ты не захотел, твоя иберийка для тебя по всем показателям лучше меня — всё понимаю, но ребёнка-то ты мне за него сделать можешь?
— Тебе не кажется, что мы с Серёгой не очень-то похожи внешне?
— А, пойдёт! Я тоже не блондинка — спишет на это…
— Зачем мне эти сложности?
— Да какие сложности-то! Просто сделай мне такого же карапуза, как у тебя с твоей. Ну что тебе, трудно? Я тебе помогла с исторической информацией? Помоги и ты мне стать счастливой матерью! Мой порнографист тебе помогает с учебниками и картами? Помоги и ты ему стать счастливым отцом, хи-хи! Ну Макс, ну не будь ты такой сволочью и эгоистом!
Я уже и не знал, как отбрыкиваться дальше от этой оторвы, когда её благоверный за стенкой сообщил окружающему мирозданию, что эта «порностудия» его загребала и что каждый трудящийся человек имеет право на перекур. Кто бы возражал!
— И всё-таки — подумай на досуге! — шепнула мне эта озабоченная и жаждущая остепениться, прижавшись ко мне на миг своими выпуклостями, после чего мы с ней чинно и добропорядочно направились в комнату с «порностудией»…
9. Особенности попаданческой навигации
— Египтяне просят увеличить поставки заморских снадобий, — огорошил меня Арунтий при очередном вызове, — Не менее, чем вдвое, и при этом согласны платить прежнюю цену. И настолько охотно согласны, что наверное, и против некоторого увеличения цены особо возражать не будут — если, конечно, я повышу её в разумных пределах. Мимо такого шанса я, как ты сам понимаешь, пройти не могу…
— Куда им столько? Обкуриться и обкайфоваться, что ли? — проворчал я для порядка, — Или у них там эпидемия какая заразная?
— Птолемей Эпифан меняет внутреннюю политику. Он ведь с некоторых пор не просто царь, а настоящий египетский фараон — чувствуешь разницу? Теперь ему по вкусу все исконные египетские традиции, и это значит, что и среди его греческого окружения в моду теперь войдёт всё египетское. В том числе и мумифицирование покойников. Но ведь александрийские греки — элита государства, и простое дешёвое мумифицирование её не устроит. Ей надо всё по высшему разряду, и без наших заморских снадобий при этом не обойтись.
— И при чём тут я, досточтимый? — охватившее меня предчувствие почему-то не показалось мне очень уж заманчивым.
— Ты поразительно догадлив, Максим! — полностью подтвердил моё нехорошее предчувствие тесть, — Если бы это было простой задачей, я бы тебя этим… как правильно на твоём языке? Не навьючивал?
— Не грузил, — машинально поправил я его, — Но я разве моряк? Что я понимаю в мореплавании?
