Юрий Корчевский - Подрывник
Саше было плохо, как никогда — даже закружилась голова и затошнило. Он уселся на ступеньки мельницы и обхватил голову руками. Похоже — в Москву, в своё время ему вернуться не суждено.
Разочарование его было столь сильным, что хотелось напиться или застрелиться, а с собой — ни водки, ни пистолета. Вот когда Саша пожалел об оставленном на дереве оружии и сидоре! Из оружия нож, еды — никакой. Придётся ждать утра, а там идти на базу.
За десять дней его не забыли, и вопросов возникнет много. В первую очередь — где группа, и почему его не было десять дней? Почему он без оружия? Надо срочно придумывать хоть какую-то версию.
Сначала рассказать правду о мельнице — как полегла группа. Про шар молчать, конечно, всё равно никто не поверит. Сказать, что из мельницы удалось сбежать? Тогда вопрос — а где пропадал все дни?
Пока Саша раздумывал, стало светать. Он замёрз от неподвижности и вошёл внутрь мельницы. Стены, пол, потолок были закопчены от пожара. Здесь же лежали его погибшие товарищи, вернее — не тела даже, а головёшки. Небольшие, обугленные, прижавшие руки и ноги к телу, как будто они хотели спрятаться от огня, свернувшись в клубок. И оружие рядом валялось — закопченное, с оплавленными ручками.
У Саши на глаза навернулись слёзы. Похоронить бы их по-человечески надо. А с собой — ни лопаты, ничего. «Ладно, — решил он, — пойду в отряд, вернусь с партизанами и лопатами, похороним ребят».
Снег в Белоруссии ещё не выпал, но лёгкий морозец уже был. Деревья стояли с пожухлыми листьями, не успев их сбросить.
Прячась от немцев, идя по лесным тропинкам, Саша добрался до отряда.
И здесь его ожидал ещё один удар. Схрон был взорван, от деревянной баньки остались одни головёшки, вокруг — россыпи стреляных гильз. Немцы на отряд наткнулись или предатель привёл? Сразу на память пришёл Янек. Он на мельницу не явился, вместо него немцы нагрянули. Теперь вот и отряд разгромлен. Не предатель ли он? И вдруг испугался. Ведь таким же предателем могут считать его! Группу сгубил, сам исчез. А может — и расположение отряда выдал! В гестапо даже сильные люди иногда не выдерживали — у немцев мастера пыточных дел были. Таким образом, подозревать могут не только Янека, но и его! Вот дела! Всего десять дней, а столько плохих новостей. Вдобавок ко всему крышу над головой искать надо и оружие. Диверсант без оружия — как голый на улице, среди прохожих.
Ладно, оружие-то он добудет, не впервой — отберёт у любого немца вместе с жизнью. Но вот куда пойти?
Для начала он решил наведаться в соседнюю деревню. Если везде гильзы валяются, наверное — в деревне слышали стрельбу, и, может быть, знают подробности. Рискованно, конечно, без оружия в деревню соваться, наверняка полицаи есть, а может быть, и немцы. Но всё-таки пошёл.
Ещё не доходя до деревни, Александр встретил деда, ведущего на верёвке козу.
— Здравствуйте, — поприветствовал его Саша.
— Добрый день, милок.
— Деда, не слыхали ли вы, что здесь произошло?
— А ты кто, что интересуешься?
— Прохожий.
Дед хитро прищурился.
— Тоже из этих? — дед показал рукой на лес.
— Из этих, — не стал скрывать Саша.
— А где же твоё ружьё?
— Дед, ты если знаешь что, расскажи, — обозлился Саша.
— Так я ведь почти не видел ничего. С неделю назад, может — поболее чуть, в деревню приехали два грузовика, солдат полно. Жители сперва подумали — облава. А немцы в лес пошли. Потом слышим — стрельба! Да долго, едва ли не на полдня. Стихло всё, потом немцы грузовики к лесу подогнали, покидали убитых партизан в один грузовик, своих убитых — в другой. Грузовики уехали, а немцы давай лес прочёсывать цепью.
— И сколько немцев было?
— Много, кто их считал? Может, полсотни, может — поболе.
— И что, сразу с машин — и в лес?
— Ага. Офицер у них за главного был. А ещё паренёк с ним рядом, из наших.
— Почему так решил, деда?
— Так немцы все в форме, а этот в цивильном.
— Ты его видел? Как он выглядит?
— Издалека, да и глаза уже подслеповаты. Молодой, невысокий, в телогрейке.
«На Янека похож, — подумалось Саше, — ну прямо всё в цвет! И на мельницу немцев навёл, и на базу. Будь ты проклят, предатель!»
— Из наших уцелел кто?
Дед только руками развёл.
— Ты, вьюнош, в село не ходи, там полицаи. Как кто незнакомый — сразу в район, в управу ихнюю тащат.
— Спасибо.
— Не за что, иди с Богом!
Саша скрылся в лесу. Под впечатлением от услышанного плохо помнил, как добрался до схрона. Картину он увидел ужасающую.
В схрон явно гранаты кидали — стены посечены осколками, лаз полуобвалился. Печь под навесом разрушена — тоже, небось, гранату в топку сунули. База перестала существовать, но даже если бы она и сохранилась, оставаться здесь нельзя — ведь немцы знают её местонахождение, и наверняка полицаи периодически будут сюда наведываться.
Он надеялся на базу, на партизан, но оказалось — зря. Прямо чёрная полоса в его жизни пошла. Что делать теперь? Пробиваться в Полоцк, выходить на подполье? Удастся ли? И ещё: после потери группы на мельнице и разгрома партизанского отряда у подполья возникнут свои вопросы. Почему все погибли, а он остался в живых? Где пропадал всё это время? И даже если он докажет свою невиновность, сомнения останутся, и ему могут не доверять.
Саша вздохнул. Было жалко молодых парней, полёгших здесь, на своей земле. Разве полутора десяткам слабо обученных и плохо вооружённых партизан возможно было устоять перед опытными вояками, в три раза превосходящими их числом? Таким образом, Полоцк отпадал, а больше податься было некуда. Хоть шалаш строй в лесу или землянку рой. В деревне — даже другой, не этой, что рядом с отрядом — не спрячешься, полицаи заметят. К своим пробиваться? Далеко, до фронта километров четыреста, а может, и поболее. А впереди зима, холода, снег. На снегу все следы видны, много не повоюешь — немцы по следу в лес сразу нагрянут. И костёр для обогрева или приготовления пищи только ночью развести можно, днём дым издалека виден. Партизанскую войну в тёплое время вести хорошо, а зимой попробуй в снегу несколько часов в засаде пролежать — все причиндалы отморозишь.
В голову пришла мысль об Олесе, живущей под Пинском. Почему, он и сам объяснить не мог. Вспомнилось вдруг, и всё. Зимние месяцы у неё переждать можно, а с весны — тем более летом — он в лесу не пропадёт. Интересно, как там Мыкола и брат его? Живы ли?
И Саша пошёл на юг. Компаса и карты у него не было, но направление он знал. Ножны с ножом на пояс повесил — проверил, как лезвие из ножен выходит. Слабоват нож против пистолета, а против автомата шансов вообще нет, но другого оружия у него и не было.
Он обошёл Лепель восточнее, ночевал в заброшенной избушке — вроде лесного кордона. Есть хотелось просто ужасно. «Надо идти в деревню, разжиться едой, — решил Саша, — а то просто сил дойти не хватит». Уже третий день во рту не было ни крошки.
К полудню он вышел на опушку леса. За небольшой речушкой виднелось село. Саша решил понаблюдать, а потом пойти к избам.
Глава 8
ОЛЕСЯ
Немцы в деревне были — Саша это увидел сразу. По улице проехал мотоциклист. Немец остановился у единственного кирпичного здания, скорее всего — бывшего здания правления колхоза. Потом, когда Саша передвинулся по опушке левее, откуда село было лучше видно, он заметил два грузовика. Здесь явно квартировало небольшое тыловое подразделение. Сашу это устраивало. Он уже решил, что обзаведётся в селе оружием и едой.
Обошёл село по периметру, осмотрел. Из него вела одна грунтовая дорога с мостом через реку — на нём стоял пост из двух солдат. Ха, бутафория! Разве тот, кому надо проникнуть в село, пойдёт по дороге? Практически от леса огороды деревенские начинаются, за ними — дома.
В обеденное время немцы собрались у длинного здания, наверняка — бывшей сельской школы. А теперь там расположилась столовая. Вот с неё он вечером и начнёт свой набег на село. По крайней мере, хлебом точно разживётся, а может — и чем посущественнее.
Догадка его подтвердилась, поскольку немцы заявились сюда на ужин. Было их около сорока — два взвода. Интересно бы узнать, чем они тут занимаются? От фронта далеко, для фуражиров — слишком много. Вывели с фронта для отдыха? Наверное, могли найти место получше.
Саша решил не строить догадки, а выяснить всё ночью.
Когда на окрестности опустилась ночь, он двинулся в село. Сначала шёл в полный рост, потом — пригнувшись. Сразу направился к зданию школы. По причине позднего времени она была закрыта. Конечно, ведь повара встают рано, к завтраку пищу приготовить надо. Чего им здесь в это время делать?
Недалеко от длинного здания Александр улёгся за плетень и замер. Столовая — не воинский объект, не склад, но часового здесь поставить немцы вполне могли бы. Хотя что там охранять — котлы да ложки?
