Судьба в зеркалах - Кирилл Юрьевич Шарапов
Из бревен Радим на главной площади с помощью левитации собрал вполне приличный помост, два часа убил, резерв уполовинил, но справился. Затем пришла череда погибших, черные оставались валяться, потеряшки и соклановцы с помощью левитации переносились на погребальное ложе. Нашел он и Старпома с Холодным. Они погибли рядом с главой клана Хорн, видимо, здесь проходил последний рубеж обороны. Вот только что-то в подсчетах не сходилось, в поселении жило куда больше людей, но их не было, и это дарило надежду, что хоть часть спаслась. Раису он не нашел, изгнанная из его мира женщина, ставшая тут зеркальной ведьмой, пропала, хотя, может, какой-то из обгоревших трупов ее.
Закончил Радим, когда стемнело. Не поленился, притащил потеряшек, погибших в пансионате. Ночи в зазеркалье не сказать, что темные — серые, просто видимость падает метров до пятидесяти. Он проверил резерв, от него осталась треть, но на задуманное хватит, а к завтрашнему дню, когда он пойдет мстить, все восстановится. Он поднял руку, призывая огненную руну, и, придав ей свойства ковра, начал напитывать энергией. Он влил почти все, что у него осталось, только на дорогу домой хватит. Полыхнуло, под помостом загудело пламя. Это был не простой огонь, много в нем было ярости. Оно взметнулось до небес, озаряя погибший поселок, унося пепел. Это все, что осталось от его жителей и тех, кто, верный клятве, принял смерть вместе с ними. Радим пошел прочь, и серая пыль останков оседала на его плечах и волосах.
Вяземский перешел домой через одно из зеркал в гостинице потеряшек. Сбросив на пол броню, он посмотрел в зеркало, из которого только что пришел, оттуда на него уставился мужчина, лет тридцати, с ранней сединой в русых волосах, которой за сегодняшний день существенно прибавилось. Он вышел из боевого транса и, опустившись на пол, заорал в голос. Боль, которую он отмел днем, занимаясь скорбным делом, догнала его, выжигая изнутри. Зазвонил телефон, он, не глядя, принял вызов и произнес:
— Да.
— Радим, я волновалась, — раздался в трубке обеспокоенный голос Ольги, — почему ты так долго? Лирея не отпускала? — последнее она произнесла с изрядной долей ревности в голосе.
— Оль… — слова застряли в горле, он не знал, как объяснить то, что он сегодня увидел, и что сделал.
— Ты чего молчишь? — спустя какое-то время, произнесла Бушуева, так и не дождавшись продолжения. — Что-то случилось?
— Оль, их больше нет, — наконец, вытолкнул он из себя эти страшные слова, телефон вылетел из ослабевшей руки и поскакал по полу.
— Радим, — раздался из трубки испуганный крик, — Радим, что происходит? Ответь мне…
Но Вяземского словно парализовало, он лежал и смотрел в свое отражение. Пришла пустота, он не понимал, откуда она взялась.
Сколько Радим так пролежал перед зеркалом, он не знал. Он не слышал и не видел ничего вокруг. Он ощутил, что кто-то рядом с ним, только когда ему на плечо легла чья-то рука. Он посмотрел в зеркало, но увидел только силуэт. Зрение плыло, он не мог различить ни образов, ни звуков, только пустота и вокруг, и в душе.
В себя он пришел, когда за окном начало светать. Он лежал в постели на втором этаже в их с Ольгой кровати. Сев, он устало потер лицо, пытаясь понять, как он тут оказался. Последнее, что он помнил, это как рухнул у зеркала.
Повернувшись, он увидел Ольгу, лежащую к нему лицом, с открытыми глазами, которые с грустью смотрели на него.
— Ты как здесь оказалась? — с трудом разлепив ссохшиеся губы, поинтересовался он.
— Тебе было плохо, и я пришла, — ответила Ольга и, протянув руку, прикоснулась к его ладони.
Радим кивнул и, взяв маленькую бутылку минералки, которая всегда стояла на тумбочке рядом с кроватью, залпом выпил.
— Что произошло? — тихо спросила она. — Что случилось в зазеркалье? Когда я появилась, ты был в какой-то прострации, молчал, не узнавал меня. От одежды пахло гарью и гнилым мясом. Я, конечно, запихнула ее в стирку, но не факт, что поможет.
— Плевать на одежду, — тихо ответил Радим.
— Так что же все-таки случилось? — напомнила Ольга вопрос.
— Когда я пришел, — произнес Вяземский, — поселок был мертв, анклав потеряшек тоже уничтожен. Прошло дней восемь, может, семь, выживших не нашел.
— Лирея?
Дикий покачал головой.
— Я не видел ее, хотя весь день таскал телекинезом тела, чтобы устроить погребальный костер. Мне кажется, там не все жители, но некоторые тела сильно обгорели, опознать их не представлялось возможным.
— Прости, что спрашиваю, но кто это сделал?
— Двойники, но и без зеркальных ведьм не обошлось. Только одного понять не могу, кому это было нужно? Маленький клан, поселок на отшибе, зачем кому-то понадобилось его уничтожать? Но выясню.
Ольга села и, придвинувшись, обняла его сзади.
— Мне жаль, — едва слышно прошептала она. — Я ревновала к Лирее, но такой судьбы ей точно не желала.
— Я знаю, — ответил Радим. — Как ты сюда попала?
— Жданов забросил через зеркало, он как раз домой собирался, когда я к нему в кабинет влетела. Хорошо, что защита меня пропустила. Он так и не смог не то, что пройти, заглянуть не вышло, сказал, что это самая мощная защита, которую он видел. Президента попроще охраняют.
— Кстати, интересно, — задумчиво произнес Вяземский, — а сколько зеркальщиков в охране первого лица страны и сколько среди них ходоков?
— Ты же знаешь, что тебе ответят на этот вопрос, — прижавшись щекой к его плечу, прокомментировала Бушуева.
— Иди на хер, Вяземский, — спародировал Радим Старостина.
— Ну вот, видишь, ты и правильное направление знаешь, — со смешинкой в голосе произнесла Ольга. — Что собираешься делать?
— Собираюсь узнать, кто это все устроил, а потом буду мстить.
— Отправишь меня обратно? Я еще на учебу успею. Кстати, полковника набери, он беспокоился. Ночью раза три звонил, спрашивал, как ты, предлагал перекинуть тебя в их больничку.
Радим кивнул и пошел умываться. Когда он вернулся, Ольга была уже одета в свой черный форменный брючный костюм с белой блузой, как ходили все отдельские, естественно, в женский.
— Закинь в квартиру, — попросила она, — там себя в порядок приведу.
Радим кивнул и быстро начертил руну пути, найдя свой маяк в отдельской хате.
— Спасибо, милая, без тебя, наверное, все было бы куда хуже, — обнимая и целуя подошедшую к нему Бушуеву, сказал Радим.
— Будь осторожен, — шепнула она и смело шагнула в открытый проход.
Вяземский же стер руну, прислушался к себе. От пустоты и отчаянья не осталось и
