S-T-I-K-S. Пройти через туман VII. Континент - Алексей Юрьевич Елисеев
Марго задёргалась, захрипела, её зубы залязгали в считанных сантиметрах от моего лица, но я не отпускал её шею.
В этот момент, прямо перед глазами, как вспышка молнии в тёмной ночи, возникло другое лицо. Аксинья. Хирург из Москвы. Моей Москвы. Того мира, где я жил до этого кошмара. Её тёмные глаза, всегда чуть насмешливые, но тёплые, её спокойная уверенность, то, как она умела вытаскивать людей с того света. Мы были вместе, в той жизни, где всё было хорошо. Пока этот ад не накрыл нас. Я вспомнил, как она тоже начала урчать, как её лицо исказилось, и как я вынужден был сделать то, что сделал.
Тогда я потерял её. И боль от той потери, отчаяние, досада — всё это накатило снова, смешиваясь с тем, что я почувствовал в этот момент.
Марго… с ней всё было иначе, но всё равно что-то было. Не любовь, просто связь, за которую я цеплялся, потому что в этом проклятом мире не за что больше держаться. И вот опять — урчание, пустые глаза, необходимость убивать. Мои руки сжимали её шею, но внутри всё разрывалось от ненависти к этому миру, к тому, что он забирает всё, что хоть немного напоминает человеческое. Я не хотел этого делать. Но выбора не было. Слёзы жгли глаза, но я не дал им вырваться наружу. Только стиснул зубы сильнее, пока её тело не обмякло под моими пальцами. А потом отпустил.
Марго рухнула на кровать — неподвижная, мёртвая. И внутри у меня осталась только пустота. Глухая, холодная, бесконечная. Я снова выжил. Но рад ли я этому?
Уничтожен зараженный. Уровень — 0. Вероятность получения ценных трофеев — 0. Получено 3 очка к прогрессу физической силы. Получена 1 единица гуманности.
Глава 19
Я лежал на кровати, бездумно глядя в потолок. Это случилось. Произошло со мной снова. Я своими руками убил ту, которая мне стала не чужой и была по-своему дорога. Тело Марго, неподвижное и холодное, всё ещё лежало рядом. Психологических сил пока хватило только на то, чтобы завернуть его в покрывало. Нужно было двигаться дальше, но я никак не мог заставить себя встать. Внутри была пустота — такая глубокая, что, казалось, она поглотила все мысли, чувства и остатки воли к жизни.
Последние события вымотали меня не только физически. Они выжгли что-то внутри, какой-то невидимый резерв, который до этого момента держал меня на плаву. Смерть Марго стала последней каплей.
Я не думал ни о чём. Просто лежал, ощущая, как время тянется бесконечно, а мир вокруг остаётся чужим и враждебным.
В голове стучало только однообразное «этого не может быть». Не с ней. Не со мной. Не сейчас. Я перебирал в уме последние часы, минуты, пытаясь найти момент, где всё могло пойти иначе. Может, если бы я не дал ей пить из фляги, то всё могло бы обойтись? Или если бы, наоборот, поил её чаще? Или если бы заметил раньше изменения в её глазах, в голосе?
Разум отказывался принимать реальность, данную в ощущениях, и признавать, что напарница погибла. Я чувствовал себя словно в каком-то дурном сне и, казалось, вот-вот должен был проснуться.
Естественно, что этого не происходило, и кошмар продолжался.
Я даже зажмурился, надеясь, что, открыв глаза, увижу Марго снова живой, раздражённо фыркающей на меня. Но ничего не изменилось. Тишину разрезало только моё собственное хриплое дыхание. Я понимал, что это не слабость, а психологический выверт сознания, пытающегося, словно щитом, прикрыть меня от боли потери, которую я пока не был готов принять. Но щит этот, надо сказать, всё время хрустел и трещал по швам, грозя вот-вот разлететься в мелкие щепки.
А потом на меня накатил гнев. Память услужливо подсказала, что это — в принципе привычное мне состояние. Злость поднялась из глубины — жаркая, обжигающая нутро, словно раскалённое железо.
«Почему это случилось со мной? Почему именно с ней? Почему этот проклятый мир забирает всё, что хоть немного напоминает о нормальной жизни?»
Меня раздражало всё подряд! Этот проклятый город, заражённые, Континент этот поганый, долбаный Конец Света…
Но больше всего я злился на себя. Я должен был защитить её… Оградить, уберечь…
Но как?
Хотелось вылезти на крышу и кричать о том, что я ещё жив, что могу сопротивляться. Но злоба жгла изнутри, не давая ничего, кроме боли. Кулаки сами собой сжимались, мышцы напрягались, хотелось что-то разбить, уничтожить, лишь бы выплеснуть эту ярость. Но бить было некого.
Вернуть контроль оказалось нелегко. Но, когда ярость начала утихать, оставляя за собой пепел, я поймал себя на странных мыслях. А что, если я сделаю что-то? Пойду куда-нибудь, найду кого-то, кто знает, как это исправить? Может, если я стану лучше, если буду бороться сильнее, судьба сжалится надо мной?
Я принялся мысленно торговаться с самим собой: «Если я выживу, если найду ответы, может, это всё окажется сном?»
Это было смешно и глупо, но я цеплялся за эти иллюзии, как утопающий за соломинку, пытаясь вернуть контроль над тем, что уже было потеряно. Я понимал, что это пустое, но не мог остановиться.
А потом снова липкой волной накатила чёрная и беспросветная апатия. Она накрыла меня, как тяжёлое, влажное одеяло, под которым невозможно дышать. Всё стало бессмысленным. Зачем вставать? Зачем идти дальше? Ради чего сражаться, если всё, к чему ты прикасаешься, превращается в прах и тлен?
