ЧВК «Вольные стрелки». СВО в Африке - Николай Петрович Марчук
– А не боитесь, что мы захватим вас в заложники?
– Нет, – покачал головой я, – зачем вам это?
– Вы убили всех, кто нас сопровождал.
– Нет, не всех, те двое, что были с вами в джипе, они живы. Остальных, тех, что были в грузовиках, всех убили, даже тех, кого взяли живыми, – спокойно произнес я. – Я не мог по-другому, вместо вас оставили обезглавленные тела в вашей форме. Опять же, среди вашей охраны были внедренные агенты, которые сливали информацию противнику. Так что перестраховка не помешает.
– Петр, может, хватит тут устраивать балаган?! – не сдержался и выкрикнул молодой советский военный. – Какого хрена ты тут корчишь из себя, будто бы ты нас с Алексеем Михайловичем впервые видишь в жизни?
– Петр?! – весьма натурально удивился я. – Откуда вы знаете мое имя?
– Что? – удивленно округлил глаза крепыш. – В смысле откуда мы знаем твое имя? Я с тобой бок о бок прожил несколько лет в одной комнате в общаге, а Михайлович был твоим непосредственным командиром. Алле! Кот, ты чего тут устроил?!
– Кот? – уже совершенно искренне удивился я. – Почему кот?
– Кот – это твой позывной, сокращенно от фамилии Котов.
– Котов?! Но в паспорте, который был при мне в момент смерти, указаны совершенно другие фамилия и имя. – Я вытащил из кармана «служебный паспорт».
Вместе с паспортом я достал и отцовский блокнот, они лежали вместе. Положил обе «книжицы» на стол, раскрыл паспорт на странице с фото и прочитал вслух:
– Игнатьев Юрий Викторович. Ну, и где тут Котов Петр? – с явной ехидцей спросил я.
– Петр, не валяй дурака, – строго произнес Михайлович. – Толком объясни, что тебе от нас надо и к чему весь этот цирк?
– Товарищ полковник, блокнот. – Лицо молодого крепыша враз окаменело, его взгляд буквально вцепился в отцовский блокнот, который я достал вместе с паспортом.
– Вижу, – кивнул Алексей Михайлович, который оказался в звании полковника.
– Блокнот? – удивился я такой реакции на выложенную мной на стол книжицу. – Вам он нужен? Берите, можете полистать. – Я придвинул блокнот ближе к Михайловичу. – Когда я очнулся, то при мне был небольшой набор вещей: паспорт, блокнот, две сигары, блок жевательной резинки, набор открыток, кошелек с небольшой суммой денег, аптечка и личные вещи. Вас что-то еще интересует из этого? – спросил я.
Алексей Михайлович пролистал блокнот, потом передал его крепышу, тот в свою очередь просмотрел страницы намного тщательнее, на одной так и вовсе залип на несколько минут, буквально носом обнюхивая каждую строчку. Его губы при этом шевелились, будто бы он мысленно проводил какие-то вычисления, к примеру, разгадывал шифр.
– Это оно! Оно, товарищ полковник!!! – Крепыш так радостно расцвел лицом, что казалось, будто бы он только что выиграл пару миллиардов рублей в лотерею.
– Вижу, – кратко ответил Михайлович, не выразив особо никаких эмоций. – Ну так что, Петя, ты нам расскажешь, что тут происходит?
– Расскажу, – ответил я, – только боюсь, что в мой рассказ вы сперва не поверите, поэтому давайте сперва познакомимся, а то мое имя вы откуда-то знаете, а я ваши – нет. Петр Чехофф, – представился я, показывая еще один свой паспорт.
– Чехофф?! – усмехнулся пожилой. – Оригинально! Да еще и двойное «ф» в конце. Удивил. Ладно, давай так, если тебе так проще. Алексей Михайлович Козлов, полковник. В прошлом твой непосредственный командир. Это… – Козлов кивнул на сидящего рядом крепыша, – в прошлом твой друг – Кирилл Носов, капитан. Ну а ты у нас, получается – Петр Чехофф.
– Именно, – кивнул я. – Давайте, пока мой помощник расставляет еду, вы кое-что прочтете, для затравки, так сказать, а потом уже я вам все расскажу, только уговор – не перебивать, даже если что-то в моем рассказе покажется вам излишне фантастическим или невероятным.
Паспарту и Векеса как раз принесли еду на всех: котелки с ухой, лепешки и большое глиняное блюдо с жареным мясом. Отдельно Паспарту принес небольшой столик, поставил на него дровяную печку-щепницу, которую тут же растопил. Рядом с печкой мой помощник поставил цинк из-под патронов, наполненный речным песком, большую турку, котелок с водой, сахарницу и железную кружку, наполненную свежемолотым ароматным кофе.
Кофе как напиток появился больше тысячи лет назад в Африке, а точнее – в Эфиопии. И если бы не один предприимчивый пилигрим и смекалистые голландцы, он, возможно, до нас бы так и не добрался. Эфиопия считается родиной кофе. Первые деревья арабики обнаружили в тропических лесах в регионе Каффа. Существует легенда об эфиопском пастухе Калди, который впервые обнаружил кофейные деревья. Как-то пастух заметил, что его козы едят листья и красные ягоды, а после становятся слишком резвыми. Он решил сам попробовать плоды и сразу почувствовал прилив энергии и сил. Тогда он поделился обнаруженными плодами и листьями с монахами из монастыря поблизости.
Я в прошлой жизни был настоящим кофеманом, а тут, оказавшись почти на родине столь любимого мной напитка, понял, что такое настоящий кофе. Если зерна, которые еще пару дней назад были внутри плодов, обжарить, тут же их перемолоть, а потом заварить, то получится настоящий, божественный нектар, а не та бурда, которую продают у нас в России в кофематах по пятьдесят рублей за стаканчик.
Пока возился с приготовлением кофе, полковник Козлов и капитан Носов читали текст, который я приготовил заранее, планируя передать его советским гражданам. Это был дубликат той самой записки, которую я передал советским морякам в Кении, а потом еще такую же оставил и в советском консульстве в Эфиопии. Толку от этого, как оказалось, не было никакого, потому что мне так и не удалось заинтересовать советских граждан сведениями, которые были в записке. Кстати, вот сейчас я и узнаю, почему так произошло.
В записке был приведен перечень событий, которые либо уже произошли, либо в скором времени произойдут, напомню, что сейчас у нас на календаре май 1982 года:
«Рейс номер 411 из Шереметьево куда-то в Африку, где погибли все пассажиры, произошло это летом 1982 года. Самолет взлетел, но через пару минут рухнул, никто не выжил.
7 февраля 1981 года. В этот день упал самолет ТУ-104 с командованием Тихоокеанского флота СССР. В результате крушения погибли 50 человек, из них 16 адмиралов и генералов и 11 капитанов первого ранга ТОФ СССР. В результате этой авиакатастрофы Тихоокеанский флот на время остался практически без руководства. Практически все находившиеся в самолете, погибли в момент взрыва. Старшего лейтенанта техника Зубарева выкинуло через носовой фонарь во время удара самолета
