Кто-то внутри - Сергей Сергеевич Мусаниф
Автоматная очередь выдала мне расположение еще одного цинта. Я перекатился в сторону, выстрелил в его направлении, перекатился еще, замер, выжидая. Он выпустил еще одну очередь и промахнулся на добрых полтора метра, и я всадил в него две пули.
По моим подсчетам, их должно было остаться не более двух человек, но я потерял их из вида. Напряженно вглядываясь в окружающую меня зелень, я мысленно подсчитывал, сколько у меня осталось боеприпасов. На этих двоих должно хватить, а дальше можно будет пользоваться трофейным оружием, которое я подниму с их тел.
— Сдавайся, лаовай! — выдать себя голосом, это было, наверное, самое глупое, что он мог сделать. Глупее было бы только, если бы он выбежал из-за деревьев, подняв руки вверх, напевая задорную народную песенку и приплясывая. — Отдай то, что ты украл, и тогда умрешь быстрой смертью! Господин Ван уже идет сюда!
Вместо ответа я дважды выстрелил ему в грудь и услышал звук падающего тела. К сожалению, этим в свою очередь уже выдал себя я сам, и несколько автоматных пуль срезали кору со ствола дерева, рядом с которым я стоял, а одна оцарапала мне бедро.
Я не столько прыгнул, сколько завалился на бок, несколько раз выстрелив в направлении последнего цинта. Он ответил мне еще одной очередью, и на этот раз промазали мы оба.
По сути, если господин Ван действительно уже шел сюда, время играло на стороне цинта, и ему было достаточно просто сдерживать меня до прихода основной ударной силы, с которой я уже вряд ли что-то смогу сделать. Но ему, последнему оставшемуся в боеспособном состоянии, видимо, очень хотелось выслужиться перед начальством, и он начал сокращать дистанцию, стараясь действовать бесшумно и незаметно.
В его понимании, конечно. Уже через несколько секунд он был у меня, как на ладони, и я закончил этот бой, дважды прострелив ему голову.
Нет, эти ребята — не солдаты, и похоже, что они никогда не были не то, что в реальном бою, но и в настоящей перестрелке. Скорее всего, какая-то номинальная дворцовая гвардия или что-то похожее. Показатель социального статуса и не более того. Слишком уж легко я с ними разобрался.
А что касается возможности быстрой смерти, которую я в очередной раз упустил… Что ж, будем откровенны, быстрая смерть никогда не стояла высоко в списке моих приоритетов.
Пусть я буду умирать медленно, но постараюсь захватить с собой на тот свет как можно больше врагов.
Я осмотрел рану. Она оказалась несколько серьезнее, чем я ожидал — пуля не просто поцарапала мне кожу и испортила брюки, она прошла насквозь, вырвав из ноги изрядный кусок мяса, и трава подо мной уже окрасилась кровью. Я разделся до пояса, кое-как наскоро перетянул рану вырванными из футболки лоскутами, надел куртку обратно. На все про все у меня ушло не больше двух минут, что довольно неплохо по общепринятым стандартам, но, я так понимаю, что, когда ты имеешь дело с господином Ваном, каждая секунда на счету и может стать решающей.
Однако, у меня все еще оставались дела, требующие завершения, а род Одоевских славится своей дотошностью.
В некоторых вопросах…
Двое цинтов были еще живы, один лежал без сознания, но грудь его вздымалась от неровного дыхания, второй, которому пуля угодила в легкое, хрипел и пускал ртом кровавые пузыри. Я добил обоих выстрелами в голову, вернулся к тому дереву, в котором спрятал контейнер, извлек добычу из импровизированного тайника и окинул ее задумчивым взором.
В том, что младший Ван скоро явится сюда во плоти, я не сомневался. В том, что даже не будучи раненым, я не смогу уйти от него по лесу, я тоже не сомневался, я уже видел, какую скорость способен развивать этот симб. Так что, в общем-то, все мои варианты сводились к выбору того, как именно я умру.
Бесполезно пытаясь убежать от него по лесу, или бесполезно пытаясь его застрелить. Не стану лукавить, второй вариант нравился мне гораздо больше. Пуля, как известно, дура, так что вполне может быть, что я в него попаду. Или он сам, уворачиваясь на своей скорости, на какой-нибудь сучок напорется. Ставить на такой исход я бы, конечно, не стал, но чем черт не шутит…
Рана в ноге пульсировала все сильнее, боль начала распространяться по телу. Я попытался абстрагироваться от нее, но с этим у меня всегда были проблемы. В меня попадали и раньше, и каждый раз это чертовски меня отвлекало.
Третий вариант был еще более сомнительным, чем первые два. Я мог только догадываться, что заключено в украденном Юре контейнере, за который он отдал свою жизнь, и даже если мои догадки верны, я понятия не имел о том, как это работает, сколько времени может занять процесс и не требуются ли для него какие-то дополнительные условия.
Но, как говорил мой папенька, иногда лучше сделать и сожалеть, чем не сделать, и сожалеть, поэтому я положил обе руки на противоположные стороны контейнера и крутанул их в разные стороны, надеясь, что никаких специальных инструментов для его вскрытия не требуется и моей мускульной силы должно хватить.
Грязные, покрытые потом и кровью руки скользили по холодному металлу. Я вытер ладони о штаны, попробовал еще раз, и мне показалось, что контейнер поддается. Трещина, разделяющая его на две половины, стала чуть шире. Я повторил процедуру со штанами, крутанул еще, услышал тихий щелчок и контейнер развалился на части прямо у меня в руках.
И был в нем, разумеется, не лимонад.
Из обломков вылетело облачко газа. Оно было очень плотным, около полуметра в диаметре, и имело красновато-золотистый оттенок. Но в отличие от обычного газа, стремящегося заполнить весь предоставленный ему объем и, оказавшись на открытом пространстве, стремительно теряющего концентрацию, это облачко не становилось менее плотным и не теряло своей первоначальной формы. Оно зависло передо мне на уровне груди, и я увидел, как по его поверхности проскакивают золотистые искры.
Что ж, поручик Одоевский, возможно, только что вы совершили самый глупый поступок в своей жизни. Но ни сожалений, ни колебаний я не испытывал. Когда ты стоишь на краю обрыва, а сзади к тебе подбирается лесной пожар, ты должен просто положиться на судьбу и прыгнуть. И если она будет к тебе благосклонна, то, возможно, внизу тебя будет ждать достаточно глубокое озеро с чистой водой.
А если не будет, то, по крайней мере, ты сам выбрал, как именно ты умрешь.
