Роман Куликов - Игры ушедших
— А-а-а-а-а-а-а-а-а… — закричал Саймон, неистово нажимая на спуск. Очереди плазменных зарядов сшибли преследователей и разорвали на куски их тела, а он все кричал, не в силах остановиться. В этот момент он почувствовал движение над головой, быстро обернулся На опоре стоял киборг, криво усмехаясь и направив на него разрядник.
Первый луч прожег руку, чуть выше локтя, потом правую сторону груди. Вместо крика у Саймона вырвался хрип. Он дернулся в сторону, выпустил лезвие из запястья и ударил им по ногам противника. От столкнувшегося металла полетели искры. Саймон упал на спину, его враг закричал, когда клинок отсек ему ногу, и повалился вперед.
А десантник продолжал рубить. Кровь забрызгала Саймону руки, тело врага дергалось в предсмертных судорогах.
Чуть в стороне от него, на ужасно близком и одновременно безнадежно далеком расстоянии, о камень пола звякнул цилиндрик разрывной гранаты. Убежать не было никакой возможности. Саймон схватил убитого киборга за одежду и потянул на себя, одновременно отворачиваясь к опоре.
Взрыв вспух огненным шаром, волна нестерпимого жара накрыла десантника, и яркий мир вокруг мгновенно померк.
Постепенно он начал приходить в себя. Сколько он пробыл в забытьи — несколько секунд или многие часы — Саймон не мог сказать. В пересохшем рту стоял отвратительный вкус запекшейся крови и еще чего-то искусственного. Нос щекотал едкий дым.
Ужасно болели ноги. Наверное, эта боль и привела его в чувство.
Киборг попытался встать, но боль, поднявшись от ног, раскаленными копьями пронзила его тело, и он снова опустился на пол.
Напрягшись, Саймон спихнул с себя окровавленную тушу, в которую превратилось тело убитого им киборга, и, чуть приподняв голову, посмотрел на свои ноги. Вместо сильных, блестящих имплантами голеней у него были иссеченные кровавые куски мяса, перемешанного с металлом. Словно их долго и упорно жевал какой-то огромный зверь.
— Нравятся? — неожиданно спросил кто-то. Саймон вздрогнул и поднял взгляд.
Трое киборгов стояли вокруг, направив на него стволы лазерных разрядников.
— Скоро ты весь такой же будешь, поганый ублюдок, — с мерзкой улыбкой произнес один из них.
Саймон бегло огляделся. Его винтовка лежала рядом, он потянулся к ней, но тут же один из киборгов выстрелил ему в руку. Потом еще раз и еще. Десантник закричал, но киборг стрелял до тех пор, пока полностью не отстрелил ему руку.
Саймон, вопя, схватился за рану, из сегмента брони на предплечье все еще торчал клинок. Он взмахнул им. Киборги со смехом отскочили, а один — тот, что говорил с ним, перехватил его руку и прижал к опоре. Выгнув ее, он ударил по клинку ногой. Сталь поддалась не сразу, вызвав в киборге ярость. Он остервенело пытался сломать лезвие, но это у него не получилось. Тогда он достал вибронож и всадил его Саймону в сгиб локтя. Глядя, как извивается от боли их жертва, киборги заливались смехом.
Отпилив руку, киборг выпрямился с довольным видом, потом посмотрел на кричащего Саймона:
— Заткнись, зодчий выкормыш.
Но тот его не слышал, боль застила разум, сил не было ни на что, кроме крика, да и он постепенно угасал. Но истязателям было мало этого.
— Заткнись, я сказал! — вопил киборг, размахивая частью руки с клинком.
Потом, с яростью, перекосившей лицо, киборг вонзил клинок Саймону в грудь. Десантник захрипел. А киборги довольно заржали.
— Сам себя…
Их тела стали разлетаться на куски. Плазма выжигала в телах дыры, отрывала конечности, куски плоти, воспламеняла одежду.
Все трое разлетелись на части, как пляжные домики под натиском урагана.
Если бы Саймон мог слышать, то басовитые раскаты сдвоенного штурм-пулемета показались бы ему райской музыкой. Но боль не давала ему не то что слышать — он даже мыслил с трудом.
Когда наконец его взгляд на какой-то миг прояснился, он увидел, что над ним склонился незнакомый человек. С изможденным суровым лицом, измазанным сажей. Он осторожно вытащил лезвие из груди киборга. Вспышка боли заставила тело выгнуться в конвульсии.
— Нет смысла останавливать кровь. Ее вытекло уже слишком много, и раны обширные, ты не выживешь, — спокойно сказал парень. — Ты кто такой? На тебе часть десантных доспехов, но ты киборг! Где десантники? Кто ставит коллапс — коконы?
Саймон не ответил ему. Суть вопросов с трудом доходила до замутненного болью разума. Он начал проваливаться в манящую вечной нежностью и покоем серую мглу…
Сквозь туман подступающего забытья, словно из ниоткуда, к нему пробился голос командира:
— Саймон! Где ты? Что произошло? Саймон, отзовись! Да не молчи ты, сукин сын!
Губы киборга зашевелились, но получился только хрип.
— Что? — спросил склонившийся над ним человек.
— М…Ы…
Слова давались ему с огромным трудом, жизнь уходила из него.
— М…ы… де…сс…ант…
— Вы — десант?
Саймон медленно закрыл глаза в знак согласия.
— Что за ересь?! — фыркнул парень.
— Дол…жен о…сти ге…не…(киборг сглотнул)… то…ры майору.
— Чего? — сморщился человек.
Киборг с трудом повернул голову и нашел глазами мешок с генераторами. В нем зияла прожженная дыра, и сквозь нее было видно, как сплавились между собой несколько находящихся внутри устройств.
Парень проследил за его взглядом, потянулся и взял мешок.
— Генераторы коллапс-поля…
Он задумался.
— Где остальные десантники? Я буду спрашивать, а ты отвечай. Если тяжело говорить, моргнешь один раз — да, два раза — нет. Понял?
Саймон моргнул… и еле нашел силы снова открыть глаза.
— Вы идете по тоннелям, захватывая орудия по очереди?
Саймон знал, что, если закроет глаза, больше открыть их уже не сможет.
— Да, — выдавил он.
— С вами есть десантники?
— Д…а…
— Ты возвращался за генераторами? И теперь ты хочешь, чтобы я отнес их?
Киборг хотел сказать «да», но язык не слушался его, тогда он моргнул… тьма захватила его, закружила, затянула и поволокла за собой.
Парень понял, что киборг умер.
Он подкинул мешок на ладони, вытащил поврежденные и уже непригодные к использованию генераторы — целых осталось только четыре. Потом проверил карманы убитого, достал запасные обоймы для плазмореза, поднялся, распихал их по карманам, взял штурм-пулемет, подобрал плазменную винтовку, осмотрел ее и положил обратно — оружие было повреждено, из пробитого осколком ускорителя шел дымок — и уже собрался было идти, но остановился, Присел над телом киборга и попытался снять плечевой сегмент брони с датчиком коллапс-поля, но у него не вышло. Тогда он взял обрубок руки киборга с лезвием и несколькими ударами отрубил датчик, засунул его в нагрудный карман, распрямился, огляделся по сторонам и направился к выходу из бункера.
* * *Поначалу бесконечность виртуальности была ошеломляющей. Морган с трудом привыкал к этому нереальному миру. Освоиться с его средой, пронизанной потоками данных, было непросто. Его даже по-настоящему тошнило от этой цифровой пропасти, разверзнувшейся в голове. Но постепенно киборг начал вникать в ее структуру, научился различать схемы и понимать принципы, по которым все работало. И тогда он стал пробовать проникнуть в пространство, где жила Лима.
Первое время бывший главарь никак не мог освоиться с преобразованием и долго пытался войти в мир Охотницы, но у него не получалось. Он злился, психовал, плакал от бессилия. Много раз Морган выходил из виртуальности, судорожным движением выдирал шунт и орал во всю глотку, беспорядочно носясь по своему жилищу.
Потом он успокаивался, останавливался и начинал думать. Он проводил в размышлениях по несколько часов и затем снова подключался к мнемотанку. Он пробовал все новые и новые способы, и наконец ему удалось найти то единственное решение, которое помогло ему преодолеть барьер входа.
В тот день он отключился от виртуального канала легко и без сожаления. Бывший главарь был доволен собой и полностью удовлетворен. Когда он засыпал, на губах его блуждала мечтательная улыбка.
Робко нащупывая решения на уровне интуиции, киборг начал экспериментировать с моделированием. Прежде чем войти в пространство Лимы, ему нужно было выбрать форму, в которой он будет там отображаться. Моргану сначала это казалось забавным. Он мог быть кем угодно — придорожным камнем, птицей, растением, зданием, человеком, гравициклом, мостом над рекой. Правда, самой рекой быть не мог — в пространстве были и свои жестко заданные модели.
Но первой он, конечно, выбрал возможность снова стать человеком. Моделируя себе «тело», Морган старался делать его похожим на себя… на прежнего себя — такого, каким он был еще до Единения, до прихода Хозяев и Зодчих, до того, как у него появились первые имплантаты…
Киборг хотел снова стать обычным человеком.
Когда модель была готова, Морган даже не сразу решился на подключение, так он волновался. Мысли о том, что и в виртуальном мире он останется калекой и не сможет самостоятельно ходить, не давали ему покоя. Ведь он не знал, как отреагирует его мозг на подключение. Киборгу пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы заставить себя пойти на это. Но в итоге, плюнув на все и отбросив в сторону сомнения, он наконец пошел на погружение.
